Роман Хаер - Бравая служба

– Многие сходят с ума, глядя на этот портрет. На него смотреть без боязни можно только тогда, когда молишься госпоже Фа.

– Спасибо, – задумчиво пробормотал я.

В принципе, встреча с диковинной старушкой в оливковой роще неподалеку от Папуасова почти вылетела из моей головы. Странный случай после пропущенного на ринге удара тоже вполне вписывался в общую картину мира – посмотрел бы я на галлюцинации, которые придут в вашу голову после того, как многопудовый кулак могучего огра окажет воздействие непосредственно на ваш хрупкий человеческий организм. Единственное, что меня в этом случае насторожило, – полное отсутствие травм после удара, полета и приземления на твердую неровную поверхность.

Вообще-то я спокойно отношусь к синякам, шишкам и ссадинам, даже если эти царапины – большие рваные раны. Все мое тело носит следы активной джисталкерской жизни, которые благодаря медицинскому регенерационному креслу едва заметной паутиной покрывают всю кожу. Я не фотомодель какая-то, чтобы за красоту своей задницы волноваться. Но эта ситуация была невероятна – в бессознательном состоянии пролететь почти десять метров после удара (дух из меня вышиб Димор весьма качественно), опрокинуть ряд с сиденьями, и при этом не получить ни единого синяка, даже в том месте, куда прилетел кулак огра. Просто фантастика!

Но это ладно, в жизни всякое случается, гораздо больше меня удивлял другой факт – паутина шрамов на левом боку бесследно рассосалась. Как будто я прошел дорогую косметическую операцию, причем на небольшом участке кожи, – остальное мое тельце по-прежнему было мелко нарезано, а затем быстренько заштопано и заживлено. Часть груди, предплечья, живота и ребер слева имели такой вид, как будто туда никогда глубоко не входили различные металлические предметы, после которых мне приходилось порой неделями не вылезать из медицинских аппаратов.

«Интересно, узнаю я когда-нибудь, что же тогда произошло в действительности?» – подумал я, поражаясь непонятности мира, который совсем недавно не представлял для меня никакой загадки.

«А чего там узнавать-то? Когда в следующий раз верхняя к тебе обратится, попроси ее вернуть шрамы, и всего-то», – неожиданно сказал Рыжик.

«Так ты все знаешь?» – удивился я.

После этого до самого отправления я мучил кота, пытая его вопросами, как гестаповец партизана (разве что лампой в глаза не светил), на что рыжий умник, искренне удивляясь моей непонятливости, честно отвечал, и при этом ситуация совершенно не прояснилась. Да, он знал, что «верхняя» меня посетила. Да, он знает, что есть могучие сущности, например «старушка», ураган или землетрясение. Нет, он не может говорить с ними, так же как с ураганом и землетрясением. Да, он ее боится, так же как ураган или землетрясение, но совсем не так, как хищного динозавра. И вообще, этот разговор состоялся всего по одной причине – ему жалко моих красивых потерянных шрамов. Их можно попросить обратно, но только когда на меня снова обратят внимание. Раз обратила – может снова заинтересоваться. Нет, он точно не знает, может больше никогда, а может прямо сейчас объявиться. И вообще, хватит задавать глупые вопросы, которые даже новорожденные котята не задают. И вообще, когда будут кормить котов?

Пришлось достать вяленое осьминожье щупальце и угостить рыжего обжору, после чего, естественно, уже ни о каких расспросах речи не велось. Я смотрел на довольно урчащего кота, с удовольствием уплетающего вкусного осьминога, и думал о том, как же мало, в сущности, нам известно об окружающем мире. Чем успешнее двигается вперед наука, тем становится понятнее, как же, оказывается, мы мало знаем. Развитие всегда идет по спирали – может, уже наступил новый виток, и вскоре мы, как наши далекие предки, сможем советоваться с Богом напрямую (ну или с высшим разумом, создателем, словом, с Ним) и даже получать ответы на правильно поставленные вопросы…

Впрочем, долго предаваться философскому настроению мне не удалось, так как корабельный колокол пронзительно загудел от удара своего языка, перебивая все умные мысли. Матросы, в основном юркие гоблины, реже тролли и орки, суматошно забегали, управляя под зорким взором кормчего парусной и причальной снастями. Четыре могучих огра-мичмана встали на лебедки и быстро вытащили из воды якоря. Огромный парусно-магический фрегат отдал концы, дрогнул всем корпусом и буквально через пару минут уже стремительно набирал скорость, летя к выходу из портовой бухты. Мы отправились в дальнее плавание.

Едва фрегат начал свое величавое движение, команда тут же разбежалась по всему кораблю – для каждого нашлось важное дело, а на корме остались только пассажиры, которые продолжали махать провожающим. Основной фигурой машущей группы был огромный огр, качающий правой рукой, как стрелкой гигантского метронома. На его правое плечо ловко, как мартышка, взобралась хорошенькая гоблинка, и в ее руке трепетала сорванная с головы яркая дамская шляпка. Подол красочного платьица маленькой аристократки бился на ветру, как небольшое знамя, и иногда негромко хлопал огра по физиономии, на что великан не обращал никакого внимания. На левом плече огра не менее комфортно расположился гоблин, машущий неведомо откуда взявшейся красной лентой. Слева от гиганта стоял тролль в балахоне и болтал в воздухе магической тросточкой-приспособлением. Изредка стихийный маг что-то шептал, подняв над головой палочку, и в воздух взлетала яркая искра, буквально через десять секунд превращающаяся в небольшое черное облачко, в котором полыхали малюсенькие молнии. Джисталкер стоял по правую руку от тролля и тоже увлеченно махал руками, отдавая дань морской традиции. Под ногами у всех вертелся большой рыжий кот, усугубляя праздничную атмосферу. Вскоре фрегат вышел на морской простор, быстро набрал скорость и скрылся за горизонтом, и только цепочка черных тучек еще недолго висела невысоко в чистом небе, но вскоре и они каплями пролились в бездонное синее море.

Гигантомания мира Ворк не обошла своим вниманием и корабль, на котором мы плыли к Архипелагу. Пропорционально фрегат, носящий имя «Гордость Приморья», относился к своему земному прототипу примерно так же, как огр соотносится с человеком. Под кормой судна находился своеобразный «моторный» отсек, где имелось устройство, схожее с магическими агрегатами, которыми оборудованы все дирижабли. Но корабельный двигатель значительно уступал по мощности дирижабельному мотору, и это неудивительно – могучая и опасная магия Огня на кораблях не использовалась. Зато размер агрегата поражал воображение и на порядок превышал величину двигателей цеппелинов. Поразительно то, что всю эту махину приводил в движение один-единственный дежурный маг Стихий и мощность работы двигателя фактически не зависела от силы управляющего мага. Нашего тролля сразу же записали в график дежурств, остальные члены отряда заполучили ранг пассажиров и в основном бездельничали. Кстати, средняя скорость «Гордости Приморья» тоже была недостижима никакими парусниками Земли и составляла чуть более двадцати пяти узлов.