Александр Розов - Дао Кенгуру

– Обалдеть, – сказала она, и сделала пару ленивых гребков, – но физика в мою голову в данный момент не лезет. Может, ты расскажешь про флэйм с юниорами об этике?

Корвин тоже переместился в воде, и ответил:

– Флэйм, как флэйм. И с этикой все ясно: они же хиппи, у них сплошная ахимса.

– Что-что?

– Ахимса, – повторил он, – ведический путь ненасилия для уменьшения зла в мире.

– Херня, – жестко и лаконично припечатала Ригдис.

– Ну, почему херня? Скорее, философская психологическая игра.

– Это для тебя игра, – возразила она, – а для неохиппи не игра. Они как элои.

– Как кто? – переспросил штаб-капитан.

– А-а! Я тоже могу поражать эрудицией! Это из «Машины времени» Уэллса.

– Уэллс? Фантастика, что ли?

– Верно, кэп. Там один гений изобрел машину времени, и попал в далекое будущее, где человечество распалось на две расы: элои и морлоки. Элои – дети цветов, эльфы-хиппи, беззаботные, безобидные, кавайные, играют в детские игры и кушают бананы с дерева.

– Банан, это не дерево, а трава, как бамбук, – педантично поправил Корвин.

Ригдис с легкой досадой взмахнула рукой, обдав его веером брызг.

– Не важно. Просто, элои вот такие. А морлоки – вторая раса. Они живут под землей, в пещерах, по ночам выходят на поверхность, и добывают кавайных элои в пищу. Такой расклад, кэп. Уэлои как раз путь ненасилия. Они боятся темноты, дрожат, пищат и не сопротивляются. Вот такая у меня ассоциация получилась. Что скажешь?

– А что там дальше было? – спросил он.

– Сумбур, – сказала кйоккенмоддингер, – морлоки украли у этого гения машину времени, просто так, утащили в нору. Типа как галки тащат в гнездо любые блестящие мелочи. И дальше, гений ищет машину. Ближе к финалу он решает эту задачу, уж не помню, как, и смывается. Не важно. Я говорю про элои. Может, я не справедлива к неохиппи, но мне кажется, что среди них девять десятых – это типичные элои. Даже как-то грустно.

– Почему грустно? Они, типа, счастливы. Разве этого мало?

– Типа счастливы, – передразнила кйоккемоддингер с ледяными глазами, – знаешь, кэп, когда-то мне попалась заметка в сети: «как мгновенно сделать человека счастливым». Оказывается, достаточно прилепить к голове обычную направленную микроволновую антенну, как в мобифоне, и посылать сигнал на такой-то частоте, которая резонирует с центром удовольствия в мозгу. Allez! Человек счастлив, как никогда в жизни. Больше ничего ему не надо. Как ты думаешь, это полноценное счастье, или сраное говно?

Штаб-капитан помолчал немного, слушая плеск волн, а потом проворчал:

– Не люблю я такие вопросы. С чего вдруг я должен решать, полноценное счастье, или говняное у какого-то другого человека? Пусть он сам решает, по ходу, это его дело.

– Какой ты правильный, кэп! – продолжала дразниться Ригдис, – Тринадцатый артикул Хартии, так? Каждый хабитант сам решает, что для него ценно, а что нет, и никому не позволено вмешиваться в чужой культурный выбор. Кэп, а что если я вмешаюсь?

– Aita pe-a, – ответил он, – к Хартии прилагается FAQ Первой ассамблеи foa, и там ясно сказано: вмешательство суть системное давление, а не частные разговоры за жизнь. Ты можешь сколько угодно спорить с элои или с неохиппи про полноценное счастье. Как нетрудно заметить милейший викарий Седаро занимается этим уже месяц. Смешно.

– Что смешного, кэп?

– Смешно, что ты, умная девушка, стремишься из каких-то абстрактных философских причин всем испортить объективную карму. Ты знаешь о структурном разнообразии?

– Представь, кэп, я знаю! Структурное разнообразие коллектива, это когда в нем есть множество разных культур со своими способами что-то практически делать. А я тебе говорю о культуре, в которой есть только способы не делать ни хрена!

– Так, Ригдис. Возьмем этих элои в книжке Уэллса. Они вообще ни хрена не делали?

– E-o! Я тебе третий раз об этом говорю!

– Так-таки вообще ни хрена? – с сомнением спросил он, – Ты точно в этом уверена?

– Практически ни хрена. Максимум, что они делали, это плели гирлянды из цветов.

– Ага! Это важная поправка. А ты говорила: «ни хрена».

– Почему ты такой въедливый сегодня? – слегка обиженно спросила Ригдис.

– Потому, гло, что элемент любой цветочной гирлянды, это узел. И любая культура, в которой принято плести гирлянды, разрабатывает множество конфигураций узлов. В глобопедии приведено около ста конфигураций, а вообще их на порядок больше.

Кйоккенмоддингер с глазами цвета льда, резко вздохнула, погрузилась, затем сделала медленный кувырок под водой, вынырнула и переспросила:

– Узел?

– Ага, – подтвердил он.

– Да, кэп. Узел, это, пожалуй, серьезно.

– Еще как. Узел, это сцепки, стропы, проводка, половина технической топологии…

– Да, я уже поняла. Ну, а если бы элои не плели гирлянды?

– Блин! – буркнул Корвин, – Ну, тогда они делали бы что-нибудь другое. Нет ни одной культуры, которая ничего материального не делает! Даже у шимпанзе есть орудия для раскалывания орехов, и будь уверена, это не какие попало камни. А какие надо! И…

…Штаб-капитан не успел договорить панегирик материальной культуре шимпанзе. Со стороны причала мини-верфи вдруг вспыхнул луч прожектора, потом появился катер и, заложив широкий вираж, затормозил рядом с ними.

– Что за на фиг, а? – прозвучал сердитый голос Эрлкег.

– А что? – не понял Корвин.

– Как – что!? Позвонил Хуго, и сказал, что вы двое обдолбались беспонтовой травой, и лежите на воде в ста метрах от берега, шлепаете ладонями. Я схватила катер…

– …Мы просто философствуем, – перебила Ригдис, – на берегу слишком шумно.

– Ты молодчина, что приехала, Эрлкег, – добавил Корвин, – но правда, эти дети цветов склонны к непроверенным умозаключениям, и к драматизации обстановки.

– Ух, ты задвинул, – оценила она, – ну, философы, едем домой, там кофе сварен.

…

20 июля. Остров Косраэ. Мини-каникулы в «экипаже Саммерс».

История безмоторных автожиров (гироглайдеров) начинается где-то в 1930-е годы. В сущности, идея простая. Если пассивный ротор может заменять самолетное крыло, то почему бы не сделать роторный планер, легкую игрушку для любительского спорта? Попробовали – получилось. Правда, аэродинамическое качество (и, соответственно, дальность автономного полета) у таких игрушек оказалось ненамного больше, чем у парашюта, и их использовали не как планеры, а как буксируемые воздушные змеи с пассажиром. То ли дело – крылатые планеры, для которых полеты на 500 км давно не являются экзотикой, а рекорды достигают 3000 км. В общем, автожиры надолго были вычеркнуты из списка перспективных безмоторных планирующих машин. Но команда Саммерс решила попытаться сломать этот стереотип – не на автожире с классическим ротором, а на машинке с «воздушным колесом» – йоло.