Александр Розов - Дао Кенгуру

Вот почему Лирлав, хотя и не была опытным планеристом, но без особого напряжения выполнила финт с катанием на «воздушном лифте» термика, и за полчаса вернулась на высоту 3000 метров, но улетела по вектору ветра на запад, слегка отклонившись от курса, ведущего к Пингелапу. Обычное дело в планеризме. Но график полета требовал более креативной работы пилота, чем просто подъемы и скольжения, и на следующем цикле Лирлав уже гораздо эффективнее использовала набранную высоту. Пролетая зигзагом сквозь попутные термики, она продержалась полчаса и прошла 60 км. Правда, к концу скольжения высота упала до 400 метров, и пришлось срочно искать термик– «лифт».

Корвин, все время двигавшийся рядом на своем «Колибри», не жалел комплиментов, и предлагал «так держать», но рыжеволосой зеленоглазой девушке уже наскучило просто качаться, взлетая на призрачных воздушных лифтах, и скользить с невидимых склонов. Конечно, это было классно, даже очень классно – ты в центре неба, а далеко внизу, под ногами, раскинулся необозримый океан. Лирлав воспринимала океан не как огромную подвижную массу соленой воды, а как загадочное живое существо. Еще школьницей в Канаде Лирлав прочла «Солярис» Станислава Лема, и идея мыслящего океана сразу и навсегда захватила ее воображение. Сейчас девушке хотелось не просто наблюдать за мерцающими темными и светлыми полосами на аквамариновой спине этого существа, беззаботно дремлющего внизу, а совершить что-то головокружительное... И она стала искать на мониторе не термики, а восходящие потоки покрупнее.

Когда йологлайдер резко пошел по восходящей дуге, Корвин несколько секунд не мог сообразить, что происходит. Потом, отбросив невозможные версии (вроде той, что у йологлайдера вдруг по волшебству появился мотор), штаб-капитан пришел к твердому выводу: Лирлав «оседлала трамплин». Феномен «трамплина» (волнового потока) был обнаружен на заре планеризма, в 1930-е годы. Структура «трамплина» похожа на волну, катящуюся по поверхности моря. Видимое движение – поступательное, но среда в нем циркулирует со скоростью до 10 метров в секунду в вертикальной плоскости от зоны кучевых облаков до нижней стратосферы. В самолете, пролетающем через такой поток, экипаж испытывает короткое ощущение, как на аттракционе «американские горки», и называется это «воздушными ямами». Поскольку самолет не задерживается в потоке, особой роли это не играет: просто, сдвиг несколько метров по высоте. А для планера волновой поток, это скоростной лифт в небо – но небезопасный. Моторный аппарат на своей тяге может выскочить из потока, а безмоторный рискует оказаться в плену у не всегда предсказуемых «демонов воздуха».

Видя, как йологлайдер стремительно уходит вверх, Корвин крикнул в микрофон:

– Лирлав! Это слишком сильный трамплин, давай-ка аккуратно соскальзывай оттуда.

– Корвин, у меня все ОК, я контролирую полет, – ответил голос в наушниках.

– Лирлав! Это трамплин, а не термик, там все иначе. Будь осторожна!

– Корвин, я поняла, аккуратно выхожу… Ух, как раскачивает!..

– Лирлав, стоп! Никуда не дергайся. Держись в спокойной зоне потока.

– Да, Корвин, я поняла. Не дергаюсь. Тут вообще-то нормально.

– Лирлав, продолжай говорить, сообщай все, что происходит.

– Да, Корвин. Надеюсь, тебе не надоест слушать однообразный флэйм.

– Не надоест, – сказал штаб-капитан. Он тоже не был профи в планеризме, но знал, что волновые потоки меньше турбулизованы в ядре, чем по краям. В ядре безопаснее – до некоторого времени. Когда Лирлав поднимется до «линии смерти» – 6 километров над уровнем моря, где давление падет вдвое, и кислородное голодание неизбежно, надо по любому выходить из восходящего потока. Но, там, соответственно, и плотность воздуха вдвое ниже, а значит, и сила потока вдвое ниже.

Корвин вел «Колибри» параллельно йологлайдеру, на дистанции около полкилометра. Влияние волнового потока чувствовалось уже здесь: «Колибри», весящий примерно 7 центнеров, подвергался болтанке. Йологлайдер весит всего центнер вместе с пилотом, поэтому, если он попадет в эту пограничную зону, то его будет трясти как в шейкере. Правда, конструкция рассчитана по нормам «Red Bull Air-Race» – на перегрузки 10G. Корвин сейчас не мог себе ответить на вопрос, зачем взял для расчета такие жесткие требования, но зато сейчас он был уверен в прочности машины. Но проблема в том, что матерчатое кресло и ремни безопасности не анти-перегрузочные, они не защитят тело пилота от рывков. Думая об этом, Корвин продолжал уверенно управлять «Колибри», поддерживать КАК БЫ непринужденный флэйм с Лирлав, и отмечать маршрутную обстановку. Волновой поток продолжал тащить йологлайдер по вертикали к границам стратосферы, а по горизонтали – на чистый запад с все возрастающей скоростью. При сохранении режима, меньше, чем через час Лирлав пройдет сильно южнее Пингелапа, причем уже выше «линии смерти». Соскользнуть надо раньше…

...Таймер отсчитывал минуты, альтиметр – метры. Корвин вдруг вспомнил, как обещал Лирлав «экстремальный пилотаж». Вот, блин! Знал же, что нельзя так шутить. Плохая примета. Ляпнул – получил. Впрочем (сказал он себе) пока ситуация не экстремальная. Просто нештатная. Нет причин кричать «Mayday». Тест-полет на несерийной технике довольно часто проходит нештатным образом – и профи не драматизируют это.

…Тем временем, высота достигла первой критической отметки 5000 метров. А атолл Пингелап сейчас был примерно в 70 км к северо-западу. Тут-то все и случилось.

– Корвин, это Лирлав! У меня падают обороты колеса! Мне менять угол атаки?

– Лирлав, не делай этого. Пусть обороты падают, – быстро ответил он, прикидывая, что эффект понятный, плотность воздуха стала ниже, и динамический поток через сечение воздушного колеса ослаб. На обычном автожире потерю оборотов ротора никак нельзя допускать: машина просто потеряет опору. Но воздушное колесо «йоло» станет просто плоским кольцевым крылом, низкоэффективным, но достаточным, чтобы продолжать управляемый полет. А раскрутить его, меняя угол атаки, можно потом, после частичной потери высоты.

– Корвин! – раздался тревожный голос Лирлав, – Оно сейчас вообще остановится.

– Лирлав, это не станет проблемой!

– Корвин, кажется, я падаю. И зверски трясет.

– Лирлав, сейчас тряска уйдет, – пообещал Корвин, глядя, как йологлайдер бессистемно планирует, описывая в воздухе неровный серпантин.

– Да, тряска ушла, – через несколько секунд сказал она, – но я быстро теряю высоту.

– Лирлав, слушай внимательно и выполняй. Сейчас мы спокойно раскрутим йоло.

…Ситуация оставалась нештатной, но была уже типовой, для нее имелась инструкция (Корвином же сочиненная): «действия пилота в случае полной потери оборотов йоло – ротора при достаточном ресурсе высоты». И сейчас Корвин очень спокойно, по шагам, отработал эту инструкцию. Всего 300 метров потери высоты со скольжением вперед, и воздушное колесо нормально завертелось.