Галина Гончарова - Средневековая история

А вот Джес…

Да, он не был моряком от Бога. Но разбирался в кораблестроительстве. Медленно. Упорно. Постепенно. Под руководством старого Августа.

Одним словом, Его Величество чувствовал гордость за сына.

Ложкой дегтя в бочке меда оказалась сама Лилиан.

Его Величество видел ее всего один раз — на свадьбе. И понял, что Имоджин — это не худший вариант. По крайней мере, с ней в постель можно было ложиться без содрогания.

Лилиан же…

Истеричная и избалованная груда жира. Другого слова Его Величество подобрать не мог. И тихо надеялся, что Лилиан умрет во время очередных родов. Или Джес найдет себе такую же подругу как Джесси. И успокоится рядом с любимой женщиной. Пора бы уж, возраст не юный! А то скоро всех придворных дам переберет, паршивец.

Кстати, легок на помине…

Тихо скрипнула дверь кабинета…

— А, это ты, Джес?

— Я, — мужчина скользнул из тени на свет…

Его Величество Король Ативерны Эдоард Восьмой махнул рукой в сторону кресла.

— и что ты стоишь? Садись. Вернулся, значит?

— Вернулся Ваше Величество. И полностью готов отдаться государственным делам.

— Джес, прекращай эти титулы. Надоело.

— Хорошо, дядя Эд.

В конце концов, Джерисон, граф Иртон, действительно приходился королю племянником. Пусть и от второго брака. И приятнее было слышать от родного сына привычное «дядя Эд», чем формальное «Ваше Величество».

Лицо молодого человека приобрело плутовское выражение. И король покачал головой.

— Лучше бы ты так тяготел к делам семейным, а не к государственным.

— Дела моего государства — это и мои семенные дела, дядюшка, — ответствовал юный нахал.

— Жестоко ошибаешься. Дела государства — это мои личные проблемы. А ты не крути тут хвостом, — проворчал Эдоард. — Давно бы мне пару племянников сделал, если бы не отлынивал.

— Глядишь, один и будет, — вздохнул Джес. И чуть не сорвался на крик. — Дядя, ну НЕ МОГУ я! Ты же ее сам видел! Дура, истеричка, уродина! Во сне увидишь — не проснешься! Да она мне и через крепостной ров не нужна!!

— Тебя и не просят в ней нуждаться. Сделай ей ребенка — и все. Не нравится — прикрой ей лицо платком.

— Подушкой. И подержать подольше, — буркнул Джес. — Да беременна она, беременна!

— Сколько месяцев?

Джес ненадолго задумался.

— Месяца три. Или уже четыре.

— Как разродится — привезешь ее ко двору?

Мужчина откровенно скривился.

— Прости, дядя, не хочется.

— Подумай. Тут вы часто видеться не сможете, а…

— Нет уж. Пусть сидит в Иртоне. Глаза б мои на нее не глядели. Я ей туда отправил лекаря и денег. Этого хватит с лихвой!

Эдоард покачал головой и оставил попытки воспитывать сына. Взрослый уже. Так что стоит заняться делами.

— Что еще скажешь?

— У меня тут несколько отчетов с верфи. По тем чертежам, которые мы позаимствовали у Ферейры, могут выйти вполне приличные корабли. Мастера хотят построить один на пробу и поглядеть, что получится.

— Ты тоже хочешь поглядеть, так?

— Конечно! А как Августу любопытно! Я тебе тут тоже привез чертежи. Поглядишь?

— Мне пока отчетов казначейства хватает. Знаешь, сколько они своровали в этом месяце?

— Не знаю. Но корабль хочу попробовать делать на свои средства. Он будет двухпалубный, с…

— Это ты мне как-нибудь потом расскажешь. Ричарда не видел?

— Нет еще. А надо?

— Надо. Я решил его женить. Так что пригляди, чтобы этот герой не устроил какого-нибудь скандала. Ясно?

Джес улыбнулся. И у Эдоарда на миг даже захолонуло сердце. Как же он был в этот момент похож на мать! Копия!

— Конечно, дядя! О чем разговор? А на ком?

— Женить? Не знаю. Пока есть две подходящие принцессы на выданье. Так что либо Анна Уэльстерская, либо Лидия Ивернейская.

— А…

— Нам отдадут любую. В Уэльстере еще пять принцесс, так что рады будут и счастливы. Анна просто больше всего подходит по возрасту. Да и мои люди донесли, что она симпатичная.

— По крайней мере, Рику не придется в постели ей морду платочком прикрывать. А Лидия?

— В Ивернее только она свободна. Не помолвлена, не замужем. Говорят, она типичный шерстяной носок.*

*Аналог «синего чулка», прим. авт.

— страшненькая?

— Анна намного симпатичнее.

— Ну так и остановились бы на Анне?

— Красота — это еще не все. Да и мне хочется, чтобы у Рика был выбор. Мне его в свое время не дали.

— вы его сами сделали, — подмигнул молодой нахал. — И я вас отлично понимаю. Тётушка моя и в сорок лет выглядела красоткой.

— Красота еще не все. Джесси еще была доброй и умной. А эти качества для жены важнее всего.

Джес чуть погрустнел. Но потом встряхнулся — и опять расплылся в улыбке.

— Я не король, так что пусть жена рожает. А доброту и понимание я найду и на стороне. Там, говорят, леди Вельс, приехала. И сейчас она как раз одинока. И очень нуждается в утешении после смерти старого и противного мужа.

Эдоард только покачал головой.

— Дочка как?

Лицо Джерисона осветилось улыбкой.

— Миранда умница. Учителя ее хвалят. Но… я не смогу взять ее с собой.

— Отправишь в поместье.

— К Лилиан?

— У тебя нет выбора. Пошлешь с дочерью гувернеров, воспитателей, доверенных людей…

— Да, пожалуй, придется…

— Не в Ивернею же ее с собой везти?

— М-да. Это не место и не время для семилетнего ребенка.

— Ладно. Подумай над этим. А пока оставь чертежи — и беги. Но чтобы за Риком проследил. Ясно?

— слушаюсь, — по-военному отдал честь молодой человек.

И вылетел за дверь.

Его Величество проводил сына взглядом и покачал головой.

Паршивец. И никто никогда не скажет, что мальчишка — удивительно талантливый полководец. Что в «клетки»* он легко выигрывает все партии. Что его полк — лучший в Ативерне. Что мальчишка спит по четыре часа в сутки, чтобы все успеть, а под пышными тряпками придворного скрывается тренированное тело со стальными мышцами. Что Джес жизнь готов отдать за свою страну и своего брата.

Нет. Со стороны Джес — типичный придворный. Те же ароматические шарики. То же раззолоченное оружие. Те же заученные движения.

Хороший у них с Джесси получился ребенок.

Просто замечательный.

Его Величество вздохнул — и вернулся к отчетам. Есть такое слово — надо.

*Местный аналог шахмат, прим. авт.

Леди Аделаида Вельс была очень счастлива. Конечно, со стороны этого заметно не было!

Леди не полагается быть счастливой, если у нее три месяца назад умер муж.

Ну и что, если муж был старше леди на пятьдесят два года? И что, если он постоянно сморкался, потел, кашлял, портил воздух и всячески отравлял леди жизнь?

Все равно — леди положено страдать.

И Аделаида страдала.

Но не просто так. Аделаида страдала красиво.