Борис Сапожников - Битва под сакурой

— Ещё одно такое сражение, — вздохнул Ютаро, — и нам не на чем будет сражаться. И снова менять дислокацию особого смысла я не вижу.

Действительно, с начала войны мы трижды меняли базу, но не проходило и недели, как каии находили нас, и начинались штурмы. Отряд переезжал — и всё повторялось снова.

— Верно, — поддержала юношу Готон. — Надо как следует закрепиться здесь, и принимать удар.

— Сколько таких ударов мы выдержим? — свысока глянула на неё Асахико.

— Всяко больше, чем если станем мотаться с места на место, — пожала плечами Готон. — Так и линию обороны не выставишь, и каждый бой будет только хуже нынешнего. В конце концов, Юримару прихлопнет нас, как назойливых мух.

— Ты считаешь нас мухами? — тут же вспылила бывшая прима.

— На большее, — урезонила её Марина, — мы не способны. В масштабах войны, мы, действительно, мухи, хоть и жалящие достаточно больно. Если бы это было не так, Юримару не пытался бы уничтожить нас.

— А мне кажется, — решила внести нотку позитива Сатоми, — что силы Юримару всё же ограничены. Ведь стали же его прорывы закрываться сами собой.

— Новые мехи ему, опять же, брать неоткуда, — добавила Наэ. Она находилась на подъёме, потому что техники сообщили, что её доспех наконец-то отремонтирован полностью, и в следующий бой она пойдёт уже на нём, а не в стандартном ракетном мехе.

— Откуда такая уверенность? — поинтересовался у неё Ютаро, который жаждал хоть каких-то хороших новостей, но и боялся обмануться в надеждах.

— Это же очень просто, — развела руками Наэ. — Япония находится практически в блокаде, через границы не может прорваться никто. Эшелон или дирижабль каии скорее уничтожат еще на подходе, вряд ли даже Юримару контролирует их настолько хорошо, иначе он не оставил бы от нас и мокрого места давным-давно.

Она сказала это настолько буднично и спокойно, что мне даже как-то не по себе стало. Иногда рациональность юной кореянки меня лично просто ставила в тупик.

— Ну, хоть что-то хорошее в блокаде может быть, — усмехнулась Марина. — Только я думаю, что поставки мехов прекращены по другой причине.

— По какой? — заинтересовался Ютаро.

— А никто не задумывался над тем, — начала почти театральный монолог Марина, — откуда, вообще, взялись у Юримару эти мехи? Должен же кто-то поставлять их ему, не так ли? Не сошёлся же на нём клином свет, в конце концов. У него были сообщники здесь, в Японии, и за её границами, без этого никак. И теперь, увидев, что он начал творить здесь, они, скорее всего, отвернулись от него

— Юримару всё меньше отправляет против нас мехи, — поддержала эту идею Готон. — Ремонтировать-то он их не может, его солдаты не отступают с поля боя, и каждая потеря — невосполнима.

— Надежды вполне могут оказаться ложными, — решил сбавить я общий оптимизм. — К примеру, Юримару готовит удар, и собирается обрушить на нас бронированный кулак из своих мехов. Потому и не бросает в бой без надобности.

— Умеешь ты утешить, Руднев-сан, — рассмеялась Марина. — И что бы ты предложил в таком случае? Снова бежать? Или зарыться в землю и стоять до последнего?

— Бежать нам некуда, — пожал я плечами, — война кругом идёт. Это же не как на Империалистической, самодемобилизация, и по родным деревням шагом марш. Да и если бежать, то надо было сразу это делать, а не сейчас, когда провоевали уже почти месяц. И если я окажусь прав, чего мне бы и самому не хотелось, то нам, действительно, надо зубами в землю вцепиться, но врага разбить. Каии, может, у Юримару и бесконечные, но насчёт мехов я, скорее, соглашусь с Наэ-кун и Мариной-кун. Вряд ли он после начала войны получает их. Да и у его поставщиков количество устаревших мехов не бесконечно.

— Я просто отказываюсь понимать тебя, Руднев-сан, — вздохнула Марина. — Ты же противоречишь самому себе. И всё для того, чтобы поспорить с нами, так что ли?

— Я просто предлагаю варианты развития события, — пожал плечами я. — А они могут быть весьма противоречивы.

— Весьма удобная отговорка, — усмехнулась Марина. — Ты, по сути, ничего не сказал, Руднев-сан, ни единого конструктивного предложения. Зато воды столько, что можно линкор утопить.

Я только руками развёл — спорить по этому поводу с нею было бы совершенно неконструктивно.

Ютаро снова обхватил голову руками, сжал её, прошептал едва слышно. Но и без того мы уже научились едва ли не по губам читать его фразу.

— Накадзо-сан, Накадзо-сан, — шептал юноша, — как же не вовремя, Накадзо-сан. — После этого он выпрямился и обратился к нам, не слишком возвысив голос: — Марина-кун, Руднев-сан, завтра вы отправитесь на совещание вместе со мной. На это время, Готон-сан, остаётесь командиром отряда вплоть до нашего возвращения.

— Чтобы я выполняла приказы этой неотёсанной… — завела старую пластинку Асахико.

— Асахико-дзюнъи, — перешёл на казённый тон Ютаро, полоснув по экс-приме ледяным взглядом, которому научился в первые дни командования отрядом в условиях реальной войны, — мы больше не в театре. Здесь ваши былые капризы никто исполнять не станет. Здесь имеют значение только мои приказы, и никак иначе. Если вас это перестало устраивать по каким-то причинам, я жду вашего рапорта.

В этот момент юноша показался мне очень похожим на Накадзо. Быть может, таким и был антрепренёр в его годы, если на него свалился вдруг столь тяжкий груз ответственности.

А ведь Асахико капризничала не из желания оспорить приказы Ютаро, но по зову своей избалованной натуры. Она происходила из богатейшей семьи, в театре была примой, за каждым взглядом которой следили сотни глаз и фотокамер, и любое желание выполнялось так быстро, как только возможно. Наверное, от такого сложно отвыкнуть, несмотря даже на войну.

— Прошу прощения, Ютаро-тюи, — склонила голову Асахико, явно сильно смущённая его выпадом, к которому она оказалась совершенно не готова.

— Готон-сан, завтра утром принимаете командование, — повторил Ютаро. — Сейчас всем отдыхать. Дежурить остаётся Манабэ-сёи со своей эскадрильей. Приказ ему уже передан.

Открытая война против Юримару началась ближе к новому году. Прошло около двух недель после гибели Накадзо, когда на улицах Токио снова начали появляться каии. Они сопутствовали атакам устаревших мехов, сея панику среди мирных жителей своей чудовищной жестокостью. Как и отряд Накадзо в своё время, мы не успевали везде, пришлось ломать привычное боевое расписание. Мы дрались случайными парами, а то и вовсе в одиночку. Это выводило из строя доспехи, да и нам, пилотам, приходилось туго. Не один раз мы возвращались на базу, пополняли боеприпасы и, даже не залатав броню, отправлялись в новую схватку.