Елена Саринова - Тайна деторождения: практика и теория

— Ну-ну, — смущенно протянул он, обнимая меня в ответ. — Поработаем снова вместе.

— Так тебя ко мне в сопровождение выделили? — шмыгнула я носом.

— Угу. А теперь пошли, Агата, — и похлопал мне по спине. — Чего на морозе торчать? Выспись хорошо, а после заутрени выдвигаемся с удобством. От нас как раз жена суконщика из Ключениц с ребенком съезжают. А у нее — крытая повозка с печкой.

— Значит, до Ключениц вместе с ними? — послушно отстранилась я. — А дальше?

— А дальше: заночуем там и двадцать четыре версты — на лошадях до нужной точки, Луговин. Тебе ведь туда?

— Ага… Пошли… Как Петар?

— А что, Петар? — вышагивая, хмыкнул Спас. — Так и работаем в паре. Понатаскал его чуток. А ты на повышенье пошла, раз к князьям нашим в гости выезжаешь?

— Получается, так. Мне-то замену нашли?

— А-а, — махнул он рукой. — Присылали одного из вашего Совета магов, да он через два месяца назад удрал. После переделки с низинными дрибзами.

— Да что ты? — открыла я рот. — Так теперь…

— Одни мотаемся. Как в старые времена, — и со смехом добавил. — Без «посредников в переговорах». Но, тебя вспоминаем.

— Я представляю, — и вместе с мужчиной от души рассмеялась…

Весь следующий день запомнился лишь чередой снежных обочин и деревень, мелькающих за оконцем низкой санной повозки. Снаружи было холодно и ветрено. Внутри — тепло и иногда шумно. От маленького сына такой же маленькой госпожи Радуны. Поначалу они оба меня настороженно сторонились, что, в условиях тесноты было крайне затруднительно. А потом свыклись. Верст через сорок. Я же, вполглаза бдя за этой борьбой страха с любопытством, откровенно дремала, закутавшись в выданный Спасом тулуп. Сам же он точно в таком разделил скамейку с кучером, грея себя и оного за компанию крепким монастырским самогоном, в народе прозванном «Крылья». Так и катили по снежной Бередне. Один — греясь изнутри. Другая — снаружи. И я даже сны видела — странные оборванные вязи из вялотекущих мыслей, картин за окном и воспоминаний. Да и мысли эти тоже… странные. И что-то постоянно летало над головой прикрытой сверху пахучей овчиной, а вот вовнутрь, под нее… «Одна не поедешь. Я черкну письмо… чтоб, по старой памяти… сопровождающего… Луговины, ты там уже бывала» Вот именно, что «бывала». А, значит, могла бы запросто домахнуть подвалом сама. Тогда как, ни один башенник в здравом уме не полезет в магический подвал. Да он лучше займет место под персональным крестом у монастырской стены. И Глеб о том знает. Однако, несмотря на срочность отъезда, сознательно продлевает сам путь. Зачем?.. Мысли странные…

Не доверять своему начальнику у меня оснований не было никогда. Хотя отношения наши дружескими назвать можно было с натяжкой. Помнится, на первом моем году в Бередне мы с ним едва не перешли к совершенно иным «граням», но вовремя тормознули. Дело было в местную Пасху. Второй по величине (после Рождества) праздник в стране. И отметив его в какой-то столичной корчме, мы, вдруг, решили… нет, поначалу лишь излить друг другу душу. Начала, помнится, я. Глеб продолжил, выложив из тайных закромов историю о некой ладменской магичке, своей единственной любви, которая не дождалась его из Бередни еще до того, как он туда отбыл. Правда, она ему перед тем дала официальный отказ, предпочтя вскоре коллегу Спаса… Запутанная история, вспоминаемая мною с трудом… В общем, проснулись мы с Глебом следующим утром в одной кровати. Одетые, но крайне пораженные свершившимся фактом. И с тех пор попыток «излить друг другу душу» даже в трезвом виде не предпринимали… «Одна не поедешь…» Странные мысли… Но одно я знала доподлинно: моему начальнику, как и мне самой было прекрасно известно — от Луговин до деревни Стожки всего три с лишним версты… «… ты там уже бывала. Западное окраинное княжество… из рода Светичей. У него… большая…» Странные… мысли…

Кукольный спектакль — чудная игра теней и света. Мы с Варварой — в средине пустого зрительного зала смотрим на сцену. Вдруг, рука моя дергается и взмывает высоко вверх. Варин рот удивленно открывается:

— Агата, ты — кукла. На веревочках, — и смеется. Я легкомысленно улыбаюсь — подумаешь? — Ой, а у меня ножницы с собой. Давай их обрежем?

— А-а, они мне не мешают, — и тяну руку вниз. Рука послушно возвращается на боковину сиденья. Варвара, видя это, заходится еще громче:

— Вот, ничего себе, Агата!.. Агата!.. Ага…

— Агата, просыпайся! Мы приехали.

— Уф-ф… Ключеницы?

— Угу, — хмыкнул Спас и захлопнул дверцу повозки.

Я, потянувшись, села… Внутри — совершенно одна. За оконцем — очередные сумерки на этот раз тускло подсвеченные огнями постоялого двора.

— Бр-р… Что ж ночью-то делать буду?

Однако следующую ночь я тоже прекрасно спала…

Западное окраинное княжество Луговины. Резиденция князей рода Светичей. Край ручьев и пещер. Иногда одно вытекает из другого, гордо именуясь «подземной рекой». Хотя грань между ней и простым ручьем лично мне уловить сложно. Да и о том ли я вообще думаю?.. Кашлянула для храбрости и двинула дальше. По широкому паркетному коридору. Вдоль семейных портретов.

Последний из них (его оригинал) встретил меня в гулком зале приемов, сразу дав понять: уважение такой важной персоны мне придется заслужить. Вздернул густые брови и носом орлиным повел (насколько я успела портреты изучить, фамильным). Я — запоздало придала лицу осмысленность:

— Здравствуйте, Ваша светлость. Агата Вешковская, особый агент Главной канцелярии Лад…

— Я помню, какому заведению писал свое письмо. Присаживайтесь, госпожа Вешковская, — и первым опустился в резное полукресло… Несколько секунд молчания (не то послать меня по тому же адресу, не то рискнуть) и, наконец, решился. — У меня… небольшая проблема. Специфического характера. Настолько специфического, — обвел он глазами высокий потолок. — что привлекать к ее решению местных специалистов чревато. Вы меня понимаете, госпожа Вешковская?

— Если вы имеете в виду Божьих воинов из Крылатой башни, то да.

— Ага… Их и имею… в виду… Вы где остановились?

— В «Радушном очаге».

— Ага… Я думаю, от обеда в моей компании не откажитесь?

— Нет, Ваша светлость. Почту за честь.

— Ага… — содержательная у нас беседа. И ее «вступительная часть» что-то затягивается. — Вот уже месяц, как мой дом тревожит нечистая сила, — вдруг, взял князь с места в бугор.

— И чем она себя проявляет?

— Чем проявляет?.. Громит мою оранжерею. Бьет горшки с цветами и воет. И то и другое — ночью. Почти каждой.

— Очевидцы происходящего есть?

— Что? — вскинул князь прищуренные глаза. — А-а… Я сам… очевидец. В этом-то все и дело, госпожа Вешковская.

— Я вас слушаю, — подалась я в своем кресле вперед.