Елена Саринова - Тайна деторождения: практика и теория

— Здорово!

— Ротик свой сейчас!

— Ну… Варенька… Агаточка, так чего ж мы стоим то? Базар ведь?

— Базар, тысь моя майка…

А вот третьего я так и не вычислила. Придется вновь попытаться по ходу.

— Агата, руку мне свою, пожалуйста, дай…

Вы когда-нибудь пробовали ловить двух мух одновременно? Не тупо бьющихся о стекло с единственной целью: гудеть, а в полете? Неудержимом, полном радости и жажды познаний? Причем, в совершенно разные стороны? Нет?.. И не пробуйте. Такое даже архимагу не по силе. Потому как он сперва вопросит: «А с какого хоба сие?», а потом обязательно плюнет. Потому что умный. А вот я, видимо:

— Варвара, стоять! Варвара!.. О-о, да, тысь моя… — и вновь подорвалась, маневрируя в потоке по длинному базарному ряду. Лишь обернулась на миг. — Тетя Гортензия! Ни дюйма с того места!

И так пару к ряду часов. А ведь еще и думать пыталась. Осмысливать. Однако единственное, что «осмыслила» пока: накинуть на обеих «мух» поисковики и охранки.

— Агата, глянь, какой браслетик красивый!

— Я тебя, Варя, сейчас к себе привяжу… Уф-ф.

— А чем же? — в ответ уточнили совершенно серьезно.

— О, прекрасная госпожа желает что-то купить? Есть наипрочнейшие кожаные шнурки — и мула удержат на себе.

— Сами экспериментировали?

— Что вы сказали, госпожа? — торговец, склонившийся через прилавок, тоже показался мне очень серьезным. Потому и я не стерпела:

— А двоих шнурки ваши удержат?.. Так, чтоб не сорвались, не разбежались?

— Э-э. Да-а.

— Не надо!.. Ты мне руку свою просто снова дай.

— То-то же. Показывай «красивый браслетик». Зря, что ли, сюда принеслась? И сразу назад, пока вторую не потеряли.

А «потеряться», действительно, было где. Даже с поисковиками и охранками. Да и с двумя «сопровождающими», которых я сама уже давно потеряла. И третьего, кстати, не нашла. Хотя, присутствие его ощущала. И, что странно: не привычной липкой навязчивостью, а будто легким пером по щеке. Но, это про «действующих лиц», а что касается «сцены»…

«Базар кабир». Разноцветный крикливый мирок в центре зеленого острова среди ветров и сугробов. Да, Тахвала хороша, но, «базар кабир» — ее ожившее буйное «сердце». С лабиринтами не хуже дворцовых, узкими проходами, где от ковров и платков не видно небес, громкой музыкой и горами из бус и сладостей. И еще место, где я впервые в жизни ощутила себя «дамой». То есть, женщиной в нормальном смысле этого слова. Потому что так с пристрастьем глазеть на гроздья из сумок и сомнамбулой замирать в ароматах духов могут только они… А еще чуть-чуть и на другое потянет… Уф-ф, агент Вешковская, пора брать себя в руки.

— Ага, а это, видимо, они и есть?

Тетушка моя, не отрывая взгляда от штабелей мебели через проход, сглотнула слюну и кивнула:

— Да-а, Ага-точка.

— Как много их, — сморщив нос, почесала его Варя свободной рукой (вторая-то мной занята).

— Ну, так, чего мы стоим? Не в музее ведь, — и, на мой взгляд: мебель, как мебель. Ну, разве что, раскрашенная в яркие сочные квадраты. Но, может это у меня уже глаз к такой «лепоте» привык? — Тятя Гортензия?

— О-о, да погоди же ты. Мне бы глаза сначала на одном чем-то… сконцентрировать.

А вот этот процесс заинтересовал нас с Варварой обеих. И мы даже перегнулись, чтоб лучше было видно. Как тетя Гортензия, внезапно, отмерла:

— Та-ак! Что меня интересует?.. Придиванный столик, платяной шкаф, два. Потом, диван… жесткий, буфет…

— Мягкий?

— Ой, Варенька… значит, буфет. Еще комод на три ящика… — и так далее в течение минут пяти. Хотя, там еще повторы были (как варианты) и философские отвлечения (на тему красоты вообще и осмерской мебели, в частности). В общем, в ридикюль ее точно все не войдет и, если это, лишь «список», то каким же будет его реализация… — А вы пойдите пока, погуляйте. Все равно ж, ничего в этом… не смыслите.

— Ну, уж нет, — хмыкнула я. — Мы с Варей здесь останемся и будем вашим «голосом совести». Периодически напоминающим о себе.

— Что-что? — рассеянно обернулась к нам тетка. — А, ну, ладно… Мужчина! Можно вас?! Мне консультация нужна! Да-да! — и про «голос совести» в паре ярдов тут же забыли…

Еще пару часов спустя я имела сведения о всех достоинствах продаваемых в радиусе двадцати ярдов товаров. Просто, вещалось о них очень громко и одним и тем же текстом. А потом и вовсе внимание на этот ор обращать перестала, примостившись на любезно предложенном торговцем сладостями стульчике. Именно это обстоятельство (близкое соседство «вкуснятины») и удерживало до сих пор Варвару. Хотя, она уже откровенно зевала, сидя у меня на коленях с растопыренными «сладкими» пальцами. У тетушки же до сих пор полным ходом шла «консультация»:

— Двадцать третий раз, — вздохнув, изрекло дитё.

— Ага, — прикрыв рот пятерней, поддакнула я. — Хотя они с этим «обреченным» еще один раз до середины ряда дошли.

— То не считается. Надо от начала и до конца, — авторитетно возразила Варвара. — Ой, попить бы чего-нибудь.

— Прошу вас, вода теплая, но, из чистейшего ключа, — опустилась перед нами волосатая рука с наполненной водой пиалой.

— Спасибо, дядя продавец, — тут же облапало ее дитё и принялось жадно глотать. Еще бы, столько лукума до этого стрескать. — Уо-о… Агата? А чего он тебе лыбится, этот продавец?

Вот это да.

— На новые покупки вдохновляет, но, надеюсь, в тебя больше не влезет, — вздохнула я. — А то до чайханы ближайшей не дойдешь.

— Ой, ну, надо же, — строго скосилась Варвара на усача за прилавком. — Еще раз залыбится, и я ему скажу, что у тебя жених есть. Или муж. И пусть не лыбится больше. А до этой… ханы нам с тобой еще…

— Ага, — обхватила я покрепче дитё. — сидеть и сидеть.

И обе вперились взглядом в торчащую возле комодов тетушку:

— «Тетя Гортензия, голос совести слышите?»

— «… чтоб два раза не распаковы… Ага-ага, Агаточка. Еще чуть-чуть. Я уже расплатилась и насчет доставки до Гусельниц выясняю»…

Еще через час мы с Варварой были морально готовы остаться здесь навсегда. На этом складном стульчике у боковой стенки прилавка, благоухания от которого уже давно не ощущали. Да и остальные внешние раздражители… Только слабый ветерок, щекочущий щеку Вариными выбившимися из кос волосами и самой ее тихое посапывание на моем плече. Вот искренне жаль «нашедшихся сопровождающих»: им то за что страдать в обоих концах прохода? И я эту тетушку с ее «красотой»…

— «Темно и тихо…»

С ее… «красотой»…

— «Темно, тихо и здесь буду».

Что еще за «клиент»? И зашарила глазами по сторонам… Текст вновь повторился с придыханием и паузами. Словно местная, незримая пока нечисть успокаивала саму себя. Я уже с пристрастьем прищурилась и через несколько секунд уловила слабое сизое свечение, идущее из платяного шкафа, выбранного в числе прочих, теткой: