Юрий Туровников - Король и Шут

Сразу после завтрака, Генрих в сопровождении Прохора проследовал в Хранилище, где копились все богатства, в том числе присланные, в качестве мзды и налогов, со всех земель королевства и некоторых сопредельных государств. Сюзерен расположился на золотом троне, который стоял в центре огромной комнаты, усыпанной монетами желтого металла. Вдоль стен высились шкафы с древними амфорами, горшками и статуэтками из слоновой кости. Тут и там стояли сундуки, набитые драгоценными камнями и жемчугом. Помещение освещалось свечами, которые торчали в золотых и серебряных канделябрах.

— Зачем тебе столько… всего? — спросил шут, пересыпая из ладони в ладонь монеты. — Можно тысячу лет тратить и не потратить. Дай мне чуток, не жадись.

Генрих подышал на обсидиан в своем перстне.

— А тебе зачем, чтобы на девок тратить? Все в таверне прокутишь, а тут они целехоньки будут.

— В этом году с хлебами плохо, может, выделишь, чтобы закупить зерна? В Сиберии нынче пшеница уродилась.

— Никогда мы ничего не покупали и я не унижусь сиим действом! — нахмурился Генрих. — Работать лучше надо. Кто не работает, тот не ест, запомни, дурак!

Прохор ничего не ответил. Он покатал монетку между пальцев, отстрельнул ее в сторону и посмотрел на часы. С минуты на минуты должны начать прибывать гонцы с ценным грузом. Шут улегся на возле ног хозяина и принялся щелкать пальцем по бубенчику: дзинь… дзинь… дзинь…

— Перестань, — прикрикнул на него Генрих, барабаня по подлокотникам. — Не видишь, я не в духе.

— Теперь-то что?!

— Все тоже. Думаю, от кого королева понесла. Ты не забыл о моей просьбе?

Прохор вздохнул.

— Помню я. Никого не видел, ничего не слышал. Если что-то узнаю, сразу сообщу. Может, пока ждем, в картишки перекинемся?

Король открыл рот, чтобы ответить, но в это время раздался стук в дверь, и в хранилище вошел Казначей с огромной книгой под мышкой. За ухом франта торчало гусиное перо, больше павлиньего, что покачивалось на его шляпе.

— Гильдия кузнецов налог прислала, будем считать?

— Естественно! — сказал Король.

Казначей посторонился, пропуская двух носильщиков, которые поставили перед троном сундучок, набитый серебром. Они поклонились государю и, пятясь, словно раки, удалились. Не любил шут этот день, после него пальцы болели целый месяц, отпаривай их в целебных отварах — не отпаривай. Шутка ли, пересчитать гору монет и драгоценных камней. Прохор несколько раз просил короля нанять специальных людей на должности счетоводов, но Сюзерен никому не доверял так, как Казначею и шуту. А последний, в свою очередь, не доверял первому.

Потянулись часы. Монету за монетой пересчитывали шут и казначей, записывая все результаты в книгу. Все новые и новые гонцы прибывали с разных сторон государства: торговцы на море присылали жемчуга и кораллы, резчики — статуэтки из кости, стеклодувы — хрустальные безделушки, горняки — драгоценные камни. Счетоводы делали минутные перерывы, чтобы дать рукам отдохнуть, испить вина и перекусить солонинкой, чтобы вновь продолжить нелегкий труд. Казалось, гонцам не будет конца. Но когда стрелки на часах Прохора подобрались к шести часам вечера, на пороге Хранилища появился временно бывший Главный Министр, одетый как простой солдат. По выражению его лица сразу стало ясно, что явился он отнюдь не с хорошими новостями. Генерал стоял, надув губы, и теребил ремешки наручей. Наконец, Король не выдержал.

— Долго ты еще будешь молчать?!

Экс-Министр пошел пятнами, но по-прежнему молчал, как рыба. Тут уже и шут начал терять терпение.

— Ну же, давай, рожай уже! Нам сейчас сундук денег от… — Прохор заглянул в книгу казначея, — от артели шкуродеров принесут. Пересчитать нужно.

— Не принесут, — сглотнул офицер, промокая лоб платком. — Ограбили повозку, подчистую.

— Что?! — взревел Король. — Повтори, что ты сказал!

Генрих подался вперед и, поднявшись с трона, медленно подошел к Министру. Монеты скрежетали под туфлями сюзерена, заставляя Генерала кривиться и содрогаться от страха и неизвестности. Государь крут во гневе, может и кулаком по физиономии съездить. Офицер даже зажмурился, но правитель только поколотил воздух. Генерал приоткрыл один глаз и, оценив обстановку, ответил.

— На лесной дороге на повозку напали разбойники. Об этом сообщил возница. Ему лихо досталось…

Шут подал голос со своего места.

— А скажи, любезный, в чьи обязанности входило ограждение нас от налетчиков? Не в твою ли бытность Министром, а? Или, думаешь, соскочил с должности, с тебя и спроса нет? Генрих, — шут поднялся и подошел к королю. — Зря ты его держишь. В казарме ему самое место. Другой бы уже все леса прочесал, а этот и ухом не ведет.

Генерала аж затрясло от злости. Он сжал кулаки до хруста в суставах, но промолчал. Сюзерен с досадой посмотрел в глаза своего приближенного, затянутого в доспехи.

— Ну, как же так, Тихуан Евсеич? Что с тобой делать?

— Не вели казнить! — взмолился тот, но Генрих поспешил его успокоить.

— Думаю, неделю гауптвахты вполне хватит. Доложи дежурному офицеру. Ступай, — Министр не смог удержать скупую мужскую слезу, что скатилась по его щеке и затерялась в пышных усах. — А с разбойниками разберется… мой шут. Правда?

— Непременно, — поклонился Прохор. — Думаю, за два дня управлюсь.

Сюзерен покачал головой и, ни с кем не попрощавшись, покинул Хранилище. Вслед за ним исчез казначей, оставив лицом к лицу генерала и шута. Первый был готов испепелить последнего своим взглядом. Старик моргнул первым, и балагур улыбнулся.

— На выход, солдат. По вам нары плачут. А мне еще все свечи погасить надо и двери запереть.

— Придет твое время, — прорычал униженный офицер, резко развернулся и вылетел в коридор, со всего маха хлопнув тяжелыми створами.

— Конечно придет, куда оно денется, — улыбнулся шут.

Встав с утра пораньше, Прохор умылся, заглянул на кухню, где попробовал все блюда, которые приготовили к завтраку, но особо внимание заострил на чудных голубцах, которых умял целых четыре штуки. Поболтав с поваром о том, о сем, шут отправился к королевскому летописцу. Фрэд жил в покоях, которые располагались за библиотекой. По его просьбе даже прорубили дверь, соединив два помещения. Писарь обожал читать, поэтому все свое свободное время, коего была уйма, проводил за книгами, обставившись свечами и лампами. Вот и сейчас шут застал его за любимым делом. Весельчак, одетый в одежду простого горожанина, приоткрыл двери библиотеки и проскользнул внутрь.

От мраморного пола до самого потолка возвышались шкафы, набитые книгами и свитками. Чтобы добраться до верхних полок, приходилось пользоваться длинной лестницей, снабженной колесами. Можно было не спускаться вниз, чтобы переставить ее, а просто отталкиваться и ехать хоть влево, хоть вправо. На цыпочках прокрался он к огромному столу, за которым сидел писарь, и заглянул через плечо. Тот скрипел гусиным пером, выводя на пожелтевших страницах буквы.