Вячеслав Камедин - Король и шут. Баллады

Моим любимым, дорогим мне, ради которых живу и пишу стихи…

милому моему, любимому другу Наташеньке Мордвичевой…

…шутку выдумал сегодня.

Наконец-то хороша!

А то друг неделю ходит

чёрной тучей грозовой,

будто вот и хлынет дождик,

и закапает душа

его горькою слезой…

…я над шуткой этой бился,

всё головушку ломал,

чтоб такая шутка была,

раз – и тучи разошлись!

Повторил раз пять на память….

только, эх, не записал!

Торопился к другу я ведь,

поскорее рассмешить…

…я по улицам. Далече

так живёт мой лучший друг,

что тревожно мне на сердце,

не забыть бы шутку вдруг.

Как назло знакомых встречных

этим днём пруди хоть пруд,

всем же надо расспросить им,

что, куда и почему…

…испугался – забываю!

А поди ещё идти

полдороги. Застываю.

Начинаю я бубнить.

Так. Вот это было в шутке.

И вот это. Вроде… вся!

Улыбнулся. Снова мчусь я,

будем тучи разгонять…

…но ужасное случилось

прямо у двери его –

шутка напрочь та забылась.

Не унять мне дрожи ног;

от отчаянья трясусь я,

плачу горечью навзрыд.

Подвела меня так шутка –

сердце ноет и болит.

Открывает друг мой милый.

Обнимаемся мы с ним

и, целуясь, мы смеёмся,

ничего не говорим.

Удивлён я так немало!

Что ж я голову ломал?

Пожурил меня тогда он:

«Как давно не навешал….»

Пришел однажды человек

к аббату и сказал:

– «Влюбился, падре, спасу нет!»

– «В кого, сын мой?»

– «В тебя!»

– «Постой, несчастный! Тяжкий грех,

ведь оба мы мужчин…

Содом от этого сгорел,

остался только дым…»

– «Ах, падре, всё же знаю я,

но страсть во мне кипит

такая, что представлю, как

ты голый предо мной стоишь…»

– Останови сейчас же речь

ты блудную свою,

иначе розгами пресечь

её зараз велю!

И голым я не так хорош:

я толстый, дряблый я…

Увидишь как, и не поймёшь,

поп это иль свинья».

-«Ах, падре, полных я ценю,

твоя фигурка класс.

В мечтах своих тебя беру

так часто, что сейчас

мне чудиться с тобой давно

любовники…»

-«Молчи!

Ты смертным соблазнён грехом!

Ты дьявола впустил

в свой неокрепший разум, и

огонь Геенны ждёт!

Покайся, грешник, и молись,

и жди Суда черёд!»

«Ах, падре мой, ведь я богат,

богаче королей!

Мы индульгенции накупим склад,

вперёд навек…»

-«Не смей!

Безбожник наглый совращать

деньгами. И Мамон

в заложники меня не сможет взять

ни златом, ни камнями, ни сребром!»

– «Ах, падре, милый мой аббат,

я ведаю, живётся тяжко как

тебе, не нарушая целибат…

и ни подружки, ни дружка.

А я горяч как жеребец!

Красив и молодой!

Упругий телом я везде…»

-«Врать каждый может,

сыт враньём!»

– «Не веришь, падре? Вот, гляди!»

Разделся парень тут –

«Гляди и сзади, впереди…

Смотри, везде упруг»

-«О боже! Правда! Как хорош!

Как греческий божок!

Вот бы коснуться хоть разок…

Я на колени пасть готов

пред этой красотой…»

Минула ночь. Святой отец

на мессе. Полон храм.

Псалом пятидесятый резво чтец

Гнусавит по слогам.

Пришли вот как-то трое к Богу,

и трое с Богом стали говорить.

Один сказал: «Ты судишь больно строго,

а мог бы снисходительным побыть…

Вот давеча за маленький проступок

так шибко невозможно наказал:

я загляделся на соседскую жену,

когда она нагнулась,

и оказалась ведь без нижнего белья.

Я загляделся не нарочно… я ж мужчина!

И мысленно прелюбодеяние свершил…

Я городил забор – и тут по пальцам двинул.

Суставы кисти напрочь перебил…»

Хотел Господь ответить, но второй тут

Глас Божий взял и перебил:

«Мой Бог, к Тебе взываю, суд Свой

прошу Ты учени…

Ты судишь мягко очень всех,

щадишь грехи зазря!

И справедливости как нет,

богобоязни и стыда!

Намедни за моей женой

поглядывал сосед.

Дул ветерочек. Срам её

вдруг обнажил совсем.

Простушка у меня жена,

глупа так, спасу нет.

Сосед же не сводил глаза…

В душе свершил с ней грех!

К Тебе воззвал я, накажи

за этот скверный блуд!

От наслажденья он кричит,

что даже вон из рук

свой молоток… каков подлец!

Как мягок Ты, Господь…»

Ответить Бог на то хотел,

но перебил Его

нескромно третий человек:

«Господь всемилостивый мой!

Меня счастливей в свете нет!

К Тебе я с радостной хвалой!

Мечтал давно увидеть я,

как ветер-хулиган,

подол соседки исподтишка

чтоб в самый миг задрал,

когда гляжу я с чердака

в соседский огород.

Не видел женщин никогда

совсем я без трусов…»

Тут усмехнулся наш Господь,

бородку почесал.

«В потоке повседневных просьб

Я все осуществлял».

Какая интересная история!

Позвольте, я её вам расскажу…

Присел ко мне в кафе вчера за столик:

«Я, -

сказал мне незнакомец, – не могу

представиться. Но очень так хочу

вот с вами поделиться своим горем иль

счастьем – вам судить.

Я знаю сказки пишете вы

и служите добру»

Я улыбнулся и сказал по-дружески:

«Не бойтесь, милый незнакомец, я таков –

не осуждаю никого, и рад любому случаю,

чтоб обнаружить к ближнему любовь.

Расслабьтесь, говорите без стеснения,

мне лестно даже проявление такой

интимности в рассказе откровения.

Не обесценю никогда и ничего…»

«Начну пожалуй…. Есть цветок – клитория.

Любую девушку в смущенье вгонит вмиг.

Он удивительно похож на то…

что женщина вот окажись вдруг голая,

ладошкой сразу норовит прикрыть.

Цветка же лепестки природная гармония

соткала в силуэт девичьей половой щели,

у основанья разместив то, что дало клитории

такое имя как залог любви…

Мой путь с рожденья – грустная история.

Я одинок, я девственник, я нелюдим.

И лишь мой сад от скуки мне подспорие,

от черного уныния лекарство мне цветы.

Я посвящал цветам своим стихи,

ухаживал так трепетно, любовно так ,

что был готов всё время проводить

у поврежденного цветка иль хворого,

и мог любой цветок я словом исцелить …

И как-то раз мне семечко клитории

отдал в подарок продавец горшков…

и началась та… странная история

про страстную мою любовь….

Я содрогаюсь, вспоминая, напрягаю бровь,

чтоб не заплакать уже вскоре и

не быть осмеянным теперь

завсегдатаями кафе и кабаков,

ханжами, что плюют в чужое горе. И…

…и посадил то семя в теплую землицу я,

как будто семя сам пролил,

чтобы любовница моя родиться

могла, и чтоб росла для нашей той любви…

И в срок, когда бутон созрел, раскрылся, распустил