Ирина Якимова - Ex ungue leonem: по когтю льва

«Жива по крайней мере».

Столица за окном экипажа проснулась окончательно. Улицы заполонили экипажи, заблестели разукрашенными витринами магазины. Гомон толпы перекрывал даже бой часов Солнечной башни. Дона ещё не знала, какой сокрушительный удар был нанесён в самое её сердце. Но пара часов — и слухи поползут, обрастая догадками, слетнями, домыслами: огромное неведомое чудовище. Проще остановить Макту, чем их.

— Страшно представить, что подумают о нашей авантюре! — заметил Гектор как бы сам себе. — А твои охотники? Теперь вам с Донатом надо бежать из страны.

Мира наконец-то шевельнулась.

— Не надо никуда бежать. Донат ни при чём, как и Винсент. Это вина обезумевшей Вако, её одной, — тихо, глухо сказала она. — Сейчас срочно едем в Карду, Долус. Если повезёт, наймём место в проходящем почтовом поезде. До сумерек нужно быть в Карде. Нельзя давать Дэви ни ночи на подготовку.

— …Дэви?

— Макта отправился к истоку Бездны, на кардинскую Пустошь, Дэви, когда очнётся, последует за ним. Последний бой будет там.

— Зачем ты пощадила Дэви? А это странное предложение…

— Он еще сыграет свою роль в моей игре, — загадочно сказала Мира и замолчала. Гектор опять уставился на панораму улиц столицы за окном. Мира сошла с ума! Что там будет, в Карде? Похоже, ей уже совсем не дорога жизнь…

— Вако, ты слушаешь? — получив утвердительный кивок головой, Гектор быстро проговорил: — Я всё обдумал. Когда с Мактой будет кончено, я уйду на путь, открытый нами недавно, — встану сам под излучение генератора. И тебя я хочу взять с собой. Мы оба устали от жизни…Мира?

Старая женщина коснулась своей груди, как бы проверяя биение сердца, тусклые глаза госпожи Вако безразлично озирали столицу за окном экипажа.

— От… жизни? — промолвила Мира после недолгого молчания. — А я… разве я ещё жива, Долус? Я чувствовала себя более живой, когда была carere morte. Наверное, по-настоящему живёшь, только когда идёшь к свету. Я же падаю, падаю в бездну, и конца этому падению нет. О, кто бы прекратил эту муку! Не надо света, мне довольно будет и каменного дна пропасти…

Ясный осенний день начался обычно. Ничто не предвещало бури. Винсент даже забыл свою навязчивую идею и не приглядывался к экипажам, катящимся по улице Виндекса, не искал меж ними чёрную повозку Митто.

Солнце светило почти по-летнему, когда он подходил к дому Вако. На прошлой неделе шли дожди, разбухшая от влаги земля не могла принять в себя всю воду и то тут, то там в саду чернели глубокие лужи. На дне их были щедро рассыпаны горсти медных и золотых монет — палая листва, а тёмная вода, кажется, хранила всю память прошедшего лета. Никто не пил отсюда, никто не проверял глубину омута прутиком. Глубокие чаши луж берегли последнюю воду, пролившуюся в этом году, как святыню.

Мира, стоя на крыльце, гляделась в своё отражение в одном таком омуте, натёкшем с крыши. Ребята — друзья Доната гомонили в глубине сада.

— Не смотри туда. Это бездна похуже зеркала Регины Вако, — предупредил Винсент, поднимаясь. Мира обернулась, стискивая в руках небольшой свёрток. Она была в тёмно-синем дорожном платье, но без шляпки. Это поставило Винсента в тупик.

— Собираешься на прогулку?

— Да.

— Тогда ты забыла шляпку.

— Да? — Мира застенчиво улыбнулась и провела рукой по гладко зачёсанным волосам. — Действительно, забыла. А ты решил меня навестить?

Он смутился:

— Не совсем… Хотел поискать один старый этюд. Если я его не сжёг двадцать лет назад, он где-то в этом доме.

— Вполне возможно, я до сих пор была далеко не во всех его комнатах, — Мира опять улыбнулась, и новая улыбка показалась Винсенту виноватой. — Правильно, что ты пришёл… Мы давно не виделись.

Слова её, как и взгляд, казались несколько рассеянными. Мыслями Мира была не здесь. Женщина поставила свёрток на перила, облокотилась о перила крыльца, но смотрела теперь не в омут лужи — дальше, в сад, где играли дети.

— Помнишь, как ты сам играл там? — вдруг хрипло заметила она. — Сколько же лет назад это было?

— Давно. И, мне теперь кажется, это было в совсем другом мире… Помнишь? — он нахмурил брови и напевно произнёс: «Никогда, никогда выходи после заката, не то станешь добычей сarere morte!»

— Я никогда не говорила так… прямо, — она смеялась.

— Я слышал так, — он осмелился подняться к ней на крыльцо и заглянуть в ту бездну, куда гляделась она. Тёмное зеркало воды отразило двух немолодых уже людей.

— Не верится, что это, там, мы, правда?

Зеркало воды задрожало. Подул ветер, по-осеннему пронизывающий. Мира передёрнулась и обняла себя за плечи, надеясь согреться. Винсент начал снимать куртку, чтобы согреть её, но Мира остановила его:

— На нужно. Я возьму накидку, — но в дом не пошла… Окончательно сбитый с толку, Винсент остался с ней. Мира всё глядела в сад, и задумчивая улыбка порой трогала её губы.

— Сын сейчас поведёт свою шайку к дому Калькаров, — заметила она, глядя на стайку ребят, пошедшую к воротам.

— Они, что, играют у дома Калькаров?

— Да. В разросшемся саду Калькаров. К границе дома им подходить запрещено. Да Донат и не станет… Игры в доме — неуважение к памяти тех, кто там погиб.

— Наверное, играют в охотников и вампиров…

— Я обучила Доната всему, что знаю сама и как вампир, и как охотник. И родительская защита сопровождает его с рождения… Но охотника из него не выйдет. Детей новой Карды совершенно не увлекают старые темы, — Мира махнула светловолосому предводителю ребятишек рукой и улыбнулась. Винсент заметил: эта улыбка, едва сын отвернулся, стала горькой.

— Ты стала очень загадочной в последнее время!

— Я просто открыла, что, оказывается, можно говорить не всё. И этим ты значительно облегчишь жизнь и себе, и окружающим.

— Твои недомолвки давно оскорбляют меня, — Мира вздрогнула и низко, виновато склонила голову, а он, довольный, что тётя сама подвела его к неприятной для обоих теме, продолжил. — Ты мне не доверяешь?

Мира молчала, и это начинало его злить:

— Неужели после стольких лет, стольких событий ты лжёшь мне? Я простил тебе одну тайну, но снова…

— Тебе я доверяю больше, чем кому-либо! Но…

— Но?

Мира так и не закончила фразу, пальцы нервно барабанили по перилам. Винсент вздохнул: опять он занялся обличением! Нет, так правды он от неё не добьётся…

— Думаешь о прошлом или о будущем?

— О настоящем. И оно неплохо.

— Пожалуй.

Несколько минут они простояли молча. Винсент тщетно подыскивал темы, чтобы продолжить беседу. Уходить в дом не хотелось. Этот разговор, он чувствовал, будет серьёзным и, возможно, даже откровенным, чего не было много, много лет.

— Видел сегодня свой чёрный экипаж?