Таурон Де - Хроники Фирнберга

Любопытный и неосторожный путник может попытаться подняться в заброшенные деревянные башни и вышки, которые долго сопротивлялись времени, но теперь выглядят страшновато. Обросшие, с прогнившими проломами, в которые на протяжении поколений просачивалась дождевая вода.

Попадаются даже замшелые деревянные замки, которые несмотря на ветхий вид будут стоять еще столетиями. На деревянных башнях выросли кривые деревья и кусты, сквозь потолки проросли корни, обвивающие обманчиво дряхлые стены.

Разумеется, что не везде есть возможность обработки дерева негорючей смесью, а камня в горах много. Так что чаще всего в самой населенной части герцогства строения были каменными, только с негорючими деревянными перекрытиями, полами и лестницами между этажами.

Очень давно природа сама подсказала фирнбергским алхимиками секрет камнеподобной древесины.

Сокрытые в потаенных долинах доисторические полуподземные кромы, на крышах которых уже растет старый лес, тоже построены из дерева, ставшего камнем. Это доказывает как далеко в прошлом уже это умели.

Иногда старые деревья, росшие в некоторых особых местах, в уединенных долинах весточного хребта, каменели сами, пропитываясь водой, сочащейся из теплых минеральных источников. Некоторые начинали каменеть еще при жизни, но чаще сохранялась нижняя часть дерева, которая ближе к почве. Обычно нижняя половина или треть, но не верхушка. Сохранялась неравномерно, зияя дуплами, покрытая мхом и лишайниками. Бывало что на останках старых мощных деревьев вырастали молодые деревца, словно на скалах.

Корни древних окаменевших деревьев скрепляли подмытые склоны некоторых холмов, свисая словно позеленевшие сталактиты над некоторыми теснинами и оврагами. Под каменными корнями темнели причудливые гроты, норы вели в логова зверей.

Крылья перепонкой снизу чувствуют под собой еще не остывший воздух недавно наступившей ночи. От холмов вверх еще тянутся ослабевшие восходящие потоки. Но я в них сейчас не нуждаюсь.

Внизу расстилается лес сквозь который местами поднимаются заросшие соснами холмы. Я миновал вершину очередного, глянув сверху на вершины деревьев.

Я выбрал для полета самую темную безлунную ночь, небо затянуто пеленой облаков. В такую погоду люди почти ничего не видят, им не понять каким ярким для дракона может быть зеленоватый звездный свет, прорывающийся через прорехи в облаках. Говорят, что для людей ночь серая и черная.

Однако, увидеть меня могут грифоны, их ночное зрение не сравнится с драконьим, но все же во тьме они видят лучше чем люди.

Надо лететь в дождь, пернатые не любят зря мокнуть. Я слышу, что в нескольких днях пути к югу от реки идут последние в конце этого лета грозы. Только я могу слышать этот очень отдаленный гром. Может быть следовало затаится и подождать, прежде чем отправляться в полет.

Если не буду торопится то достигну окрестностей Фирнберга ближе к дождям. А пока лечу над малозаселенными территориями, каких в герцогстве большинство.

Я неспеша набирал высоту. Облачность низкая, надежнее лететь в слое облаков, тогда даже грифон не сможет случайно увидеть, но на высоте сыро и холодновато.

Самые лучшие ночи для моего полета это ночи прохладного тумана, которые чаще бывают в конце лета или осенью. В тумане грифонам не помогает их прекрасное зрение. А для меня самый густой туман прозрачен, если я захочу видеть свет тепла. Грифоны его не видят потому что сами всегда теплые, а не как я.

В облаках всегда туман, и низкие тучи надежно могут скрыть меня.

Я вижу как внизу блестит в свете очень слабого света облачной ночи полоса реки, вижу свое отражение в темном зеркале лесного озера. Но не последовал вдоль большой реки, понимая, что людские поселения чаще всего располагаются по берегам. Я не нуждаюсь в ориентирах вроде рек или дорог, особенно если надо всего лишь соблюдать направление на восток в сторону другой стороны герцогства. До столицы все равно еще очень далеко.

Теплая ночь. В сыроватых низинах под деревьями скапливается слабый запах очень долгого грибного сезона.

Я еще долго летел над лесом пока не начало светлеть, а облака к рассвету поредели. Рассвет начинаю видеть гораздо раньше других и предрассветные часы для меня не серые, их окрашивает странное зарево предшествующее самым ранним лучам восхода.

Солнце должно было появиться впереди, оно уже слабо озаряло облака, туман проявлялся в долах меж холмами еще дремлющего мира.

Будет солнечный день, не последний солнечный день, но уже кажущийся особенно нежным в предчувствии начинающейся осени, когда каждый лучик кажется ценнее.

Сверху видно как от деревьев на невысоких холмах, сквозь наполненный солнечным светом туман, заполняющий долы, протянулось множество преувеличенных теней, выглядящих в нем объемнее, многослойнее. В низинах туман плотнее, но еще не подсвечен.

Я скользил все ниже, по верхнему краю тумана поднимающемуся над кронами, и навстречу слабо блеснувшей сквозь его пелену водной поверхности.

Крылья, всколыхнув туман, остановили полет, влажная земля упруго приняла тяжесть моих лап.

Я вышел на берег пруда, вздрогнуло от близких шагов зеркало воды. После долгого полета хотелось пить.

На меня смотрело отражение взрослого, можно сказать матерого, красного дракона. Несколько капель воды упало с шипов на нижней челюсти, подернув рябью отражение мрачного взгляда глубоко посаженных желтых глаз с вертикальным зрачком.

Не удивительно, что меня теперь грифоны пугаются, несмотря на всю их хваленую храбрость.

Распахнул крылья. С нижней стороны видно какие они волокнистые. На сгибах крыльев по внушительному когтю на крылевом пальце.

Протяжно зевнул, показав себе внушительные клыки. Отражением я остался доволен.

Оттолкнулся задними ногами, тяжело взлетая.

От удара крыльями об воздух всколыхнулась вода у берега, и уже сверху я увидел как расходятся по глади круги. На миг они прошлись бликами по отражению распростертых над прудом крыльев.

Несколько лет в герцогстве и окрестных владениях велась на меня охота. Я не сомневался, что она продолжится снова.

Но я уже не тот что прежде.

…День провел в лесной глуши, практически не опасаясь что на меня кто-то наткнется. Похоже что и в следующую ночь полета меня меня так и не заметили.

Места еще пока безлюдные.

Ближе к столице и самому заселенному южному краю потянулись дубравы и одинокие могучие дубы, которые специально сохраняли на вершинах холмов, возвышавшихся над полями.

Совсем недавно трава на холмах под дубами была зеленее, и здесь крестьяне собирали ягоды в один из двух месяцев лета, которые можно назвать жаркими по местным меркам.