Наталия Яковенко - Обречённые

— Я не уверен, но вдруг. Может, ты что-то не договариваешь? Или вероятно забыл и не в состоянии вспомнить нужные детали своей значимости.

— Давай не будем строить предположений, и будем делать всё пошагово. По очереди преодолевая поставленные задачи. — Эдди глубоко вздохнул.

— Хорошо, — ему ничего не оставалось, как согласиться со мной.

Я надел куртку и вышел на крыльцо. Эдди отключил компьютер и последовал за мной. На улице было пасмурно и сыро. Холодный пронизывающий ветер с силой задувал, со свистом проносясь мимо. Эдди протянул мне пачку сигарет, предлагая закурить. Я отказался. Домик был маленьким и старым. Его окружала лесная глушь, которая служила живой защитой от посторонних глаз. Высокие стройные стволы елей уводили прочь в небо свои сочные зелёные верхушки. В воздухе стоял хвойный запах вперемешку с отсыревшей травой и прогнившими листьями. Небо затянулось чёрными грозовыми тучами. Сквозь высь поперек пронеслась сверкающая молния. После послышался раскат грома. Сверху мелкими каплями начал срываться дождь. Слышался тихий шорох лесных животных в зарослях кустов, крики птиц взлетающих в небеса и ели уловимый плеск воды, бьющейся о каменную преграду. Неподалёку отсюда находилось огромное озеро. Окружённое высокими скалами, оно больше напоминало открытое море. Я ещё ни разу там не был, но мне хотелось однажды показать это место Джейн. Оно было прекрасно. Спустя немного времени дождь усилился. Крупные капли с грохотом начали барабанить по крыше дома. Земля за считанные секунды стала влажной, деревянные скупеньки намокли, в ушах зазвенели удары воды о стекла окон. Мне было спокойно, несмотря на предстоящее дело.

— Ты сможешь, — тихо произнёс Эдди, стоя рядом со мной. Он понимал, что мне не хотелось возвращаться в среду, из которой я не выходил сотню лет. Он единственный мог искренне поддержать меня, потому как сам поранился, ни единожды спотыкаясь о свои же ошибки прошлого. Но у нас не было иного выхода. Забыть мы не могли, так как через две недели Ричард намеривался начать игру по крупному. Мне необходимо было решить, что стоила эта пробирка и кому будет правильнее распоряжаться ею. А для этого нужно было разобраться с людьми, которые по непонятным причинам полезли не в своё дело. — Если за этим стоит Ричард, тогда ты должен позвонить Эрику Далтону.

— Что мне это даст?

— Он защитит тебя, нас. — На моём лице появилась ирония. — Ты ему не доверяешь?

— Он в любом случае не сможет помочь нам всем. Всё равно рано или поздно один из нас отвернется и окажется в могиле. — Я сделал паузу и поднял глаза в небо. — Боюсь, что это буду не я. — Эдди задумался.

— А какой же выход?

— Не знаю. — Я сунул руки в карманы штанов. — Отдав пробирку, мы получаем следующее — меня оставляют в покое, но Ричард, возможно, избавляется от тебя, чтобы ты, ни в коем случае не воссоздал копию. — Эдди тяжело вздохнул. — Если мы не отдадим то, что им нужно, они разозлятся и не успокоятся, пока не убьют всех. Даже тех с кем мы когда-то случайно поговорили. Но обратившись к Далтону, мы будем обязаны отдать ему то, что так дорого Ричарду. Он сделает вид, что защитит нас. На минуту представим, что так и будет. — Я сделал ещё одну паузу, поворачиваясь в сторону Эдди. — Он не сумеет спасти всех. Вы в любом случае будете под угрозой.

После приведённых мною аргументов у Эдди уже не возникло вопросов. Нечего было добавить к тому, что и без окончательного результата было очевидным.

— Значит, в любом случае мы умрём? — обречённым голосом спросил он. Я пожал плечами, не находя слов.

— Есть только один способ защитить вас.

— Какой? — сразу поинтересовался Эдди. В его глазах появилась искра надежды. Но когда я ответил на вопрос, его взгляд снова померк.

— Обратить вас. — Я дал ответ, который сам не ожидал от себя услышать. Я не приемлю такой исход. И не желаю кому-либо такой участи, которую сам нёс на своих плечах. — Прости, я не хотел, — произнёс я, видя, как он начал нервничать.

— Если ты это сделаешь, тогда годы моего бегства будут впустую, — он стиснул зубы и замолчал.

— О чём ты?

— Я не хочу, чтобы Рик жил такой жизнью, как твоя. Прости. — Я опустил голову. Он был абсолютно прав. Разве это можно было назвать жизнью. Постоянно думать, решать, бежать, убивать, предавать. Я прекрасно понимал, что ни один человек по собственной воле не захочет жить вечность за счёт чужих жизней. Нужно было быть животным, чтобы возжелать такую участь. Хотя именно зверем я и был. Привыкший к такому образу существования, я без труда мог лишить жизни проходящего мимо человека, если мне захотелось бы пить.

— Знаю, что я отвратителен, — согласился я. Эдди немного расслабился после того, как я произнёс это. — Для меня жизнь чужака ничего не стоит.

— Ты не виноват в этом, — сам не веря в сказанное, Эдди отвёл взгляд в сторону.

— Не лги, — попросил я, направляясь в дом.

До вечера я остался у них. Мы ещё немного поговорили о своих делах. Когда к нам присоединился Рик, мы поменяли тему разговора. Некогда добрый и общительный мальчик, теперь мне казался немного странным и замкнутым. Он не был похож на меня, но его стремление стать одним из нас говорило об обратном.

В полупустой комнате царствует тишина. Старенькая плита, две тумбочки, круглый деревянный стол, у которого шатается одна ножка и три стула — это весь интерьер комнаты, в которой мы сидим. Все безмолвно продолжают думать. Стрелки часов тикают сквозь молчание. Слышно как капает вода в плохо закрытом кране. Мимо моего уха пролетел комар. Я огляделся вокруг. Стены кое-где потрескались. Старая краска начала обсыпаться. Небрежными мазками предыдущие хозяин старался скрыть трещины в углах комнаты. С потолка кое-где свисает паутина. Из подвала раздаётся шорох и шуршание. Похоже, что бегают мыши. Я поднялся со стула и выглянул в окно. Под ногами скрипели прогнившие доски. На улице шёл проливной дождь. Удар за ударом, словно на музыкальных инструментах, капли играли мелодию, пронизывающую сердце тоскою насквозь. Незатронутые струны природы начинают медленно и незаметно погружать в меланхолию. Печальные опущенные глаза. Уставшие лица, на которых застыло разочарование от трудностей. Одновременно мы начали задумываться над тем, с чем нам ещё предстояло столкнуться, и был ли смысл продолжать бороться за несуществующий трофей.

Мне не удалось дождаться безоблачности. На улице по-прежнему лил дождь. Я брёл по дороге насквозь промокший и потерянный. Перед глазами стояло выражение лица Эдди после того, когда он нечаянно заявил, что моя жизнь ничтожна. Я не стал отрицать этого и убеждать его в чём-то ином. Я промолчал, а значит, принял его идею. Я был согласен с тем, что моё существование никому не нужно, даже мне самому.