Линн Флевеллинг - Ларец Душ

- Ну-ну, — пробормотал Серегил. — Куда же без него в ночных вылазках знати.

- И не только их, — проворчал Алек, удивив Серегила раздражением в своём тоне.

Снова кинув взгляд в сторону Атре, он увидел, что его нынешней пассией, похоже, была Мирриция.

В этот момент актёр тоже заметил их и помахал рукой. Серегил, улыбнувшись, помахал ему в ответ. Алек не стал этого делать.

Выйдя на улицу, Алек старательно избегал вопросительных взглядов Серегила. Миириция была свободна выбирать, с кем ей быть: он и сам не мог понять, почему это так сильно его задело, разве лишь потому, что он знал Атре.

- Алек?

- Мы неплохо поработали нынче ночью, не так ли? — Алек поскорее двинулся сквозь толпу ночных гуляк к резной арке, отмечавшей выход с Улицы Огней.

- Да, — сказал Серегил, догоняя его и беря под руку. — Меня здорово интересует Кирин. Зачем бы такому распутнику, как Рельтеус, водить дружбу со столь замкнутым человеком?

Алек пожал плечами:

- Похоже, Рельтеус пытался вытянуть из нас информацию о Клиа.

- И весьма неуклюже. Совершенно очевидно, что королевская семейка его здорово интересует.

- Почему ему так интересна Клиа? Уж не из-за того ли, что он видит в ней угрозу?

- Не удивлюсь, если так, — пробормотал Серегил. — И Рельтеус, и Кирин оба озабочены одним и тем же. Мои соображения таковы: они считают нас и всех тех, кто находится в том списке, членами некоей клики заговорщиков. И то, что нам с тобой об этом ничего не известно, ещё не означает, что её в действительности нет.

Атре с самого начала имел виды на Миррицию, однако взгляд Алека, брошенный им через комнату и не оставлявший места двоякому толкованию, делал ситуацию ещё более заманчивой. Так эта шлюха и юноша, оказывается, не просто друзья? Это казалось не совсем вероятным после того, что он слышал и видел сам, наблюдая их с Серегилом, однако, без сомнения, у Алека были к девушке какие-то особенные чувства. Иначе откуда столь кислое выражение, когда они встретились с ним глазами?

Он расположился на диване поближе к Мирриции и, взяв её изящную, унизанную драгоценностями руку, поднёс к своим губам. Бросив на девушку взгляд из-под густых ресниц, он проворковал:

- Ты прекрасней, чем серебряный свет луны на морской глади. Твоя красота заставляет меня трепетать, как какого-то зеленого юнца.

Вместо того, чтобы залиться румянцем, как большинство женщин, оказавшихся под влиянием его чар, девушка коснулась его руки кончиком веера и рассмеялась:

- А вы столь же обворожительны, как тот обезумевший деревенщина, которого Вы играли в тот вечер, мой милый. Кажется, он говорил Афинии то же самое. Вы мой любимый актёр и драматург в нынешнем сезоне!

- Моё вдохновение дают женщины, подобные тебе, — промурлыкал Атре. — Твой ум, твоё обаяние, деликатность манер.

Он поднял за неё кубок вина и объявил окружающим:

- Прекрасная куртизанка станет участницей моей следующей постановки. Когда увидите её, знайте, это лишь моя жалкая попытка отдать дань прекрасной Мирриции.

Остальные одобрительно захлопали и засмеялись. Мирриция ответила ему легкой улыбкой и, вынув из волос красивую золотую шпильку в россыпи цитринов, вручила её ему.

- Подобная галантность, конечно, заслуживает более щедрого вознаграждения, однако, надеюсь, пока что сойдёт и это, до тех пор, пока я не увижу, чем увенчались Ваши усилия.

Атре воткнул её за ухо, словно цветок, и снова поцеловал Мирриции руку.

- Ты необычайно добра.

Вечер продолжился в том же духе, в состязании в кокетстве и остроумии, однако спустя какое-то время Атре почувствовал, что девушка — вежливо и ненавязчиво — отгораживается от него. Чем более он пытался ухаживать за ней, тем более она одаривала своей благосклонностью других молодых ухажёров.

Подавив в себе обиду, Атре продолжал улыбаться. Ему было пора бы уже поиметь какую-то женщину- шлюху ли, дворянку — там, наверху. Это становилось делом чести.

В конце концов, остальные один за одним потихоньку исчезли вместе со своими избранницами.

Мирриция зевала, прикрывшись веером.

Атре прижал её руку к своей груди и кинул на Миррицию один из самых страстных своих взглядов:

- Ты завладела моим сердцем. Не надо разбивать его так быстро!

- Разбивать Ваше сердце? Зачем бы мне так поступать, Мастер Атре?

- Время идёт, и я уже опасаюсь, что тебе хочется, чтобы я оставил тебя в покое. Умоляю, моя блистательная звезда, только не прогоняй меня.

В ответ её губы дрогнули в улыбке:

- Ах, мой милый Мастер Атре…

- Что такое, прелестница?

Она взяла его ладонь обеими руками.

- Мне так жаль. Полагаю, ваши друзья объяснят Вам.

Легкий холодок пробежался в груди Атре, тем не менее он спросил, не переставая учтиво улыбаться:

- Объяснят что?

Она многозначительно помолчала, ничуть не менее искусно, чем любая из актрис.

- Я столь польщена оказанным Вами нынче вниманием. Вы такой замечательный мужчина. Однако… я не жалую актёров.

- Ах вон оно что…,- он взглянул на неё с преувеличенным сожалением. — Мои извинения за то, что побеспокоил Вас.

- Мне так жаль! — это прозвучало весьма искренне.

- Забудем об этом. Быть в Вашем обществе уже было удовольствием.

Он вынул из-за уха цитриновую шпильку.

— Похоже, мне следует вернуть это законной владелице?

- О, прошу, оставьте её себе, — сказала она сжав его руку. — Как знак моего уважения, а так же в благодарность за удовольствие, доставленное вами на сцене и нынче ночью. Надеюсь, Вы ещё посетите нас?

- Конечно! — он поднялся и поцеловал в последний раз её руку. — Знайте, что отныне Вы заняли особенное место в моём сердце, хотя и слегка разбитом.

ПОСЛЕДНИЕ пару дней Клиа и её войска вытряхивали остатки пленимарской пехоты (два эскадрона которой составляли морские пехотинцы) из леса, что располагался в двадцати милях к востоку от Фольксвайна. То была их вторая большая победа за истекшие три недели, и досталась она, как обычно, ценой большой крови, когда в результате теряешь больше, чем получаешь взамен. В ходе боевых действий они очистили от врагов небольшой городишко в Майсене, и благодарные селяне преподнесли Клиа дюжину поросят и небольшой запас пива. И каким бы малым ни было сие подношение, её конники наконец-то — впервые за многие месяцы — вспомнили вкус свежего мяса.

Было уже около полуночи, но офицеры один за другим продолжали появляться перед шатром Клиа, с очередными докладами об успехах и понесенных потерях. В конце концов она почувствовала, что не может сдержать зевоту и разрешила Миррини объявить, что остальные рапорта она выслушает завтра.

- Да ты простое спишь на ходу, — проворчала Миррини, помогая ей снять заляпанный грязью плащ-накидку и вешая на стойку её лёгкую кольчугу. Клиа пнула разделяющую шатёр занавеску, скинула сапоги и прямо в штанах и пропитанной потом рубахе без сил рухнула на свой походный лежак.