Сергей Петренко - Апрель. Книга вторая

Так приказал король, мой Ивушка… Но ты потерпи совсем немного, я с ним договорюсь. Им ведь всего и нужно, чтобы род Сочинителей не прерывался. А ты один у меня оказался, Ивка моя…

А если не договоришься? Мам…

Тогда…

Она вдруг стала другой. Страшной. Ивен не боялся её даже такой — зато дух захватывало.

Тогда, Ивка, он умрёт.

Может, он подслушал? Нет, он точно был далеко. Он просто знал давно. Догадывался. Пока была жива мама, он был никем в этом доме. Временный муж для мамы, избранный королём.

Ивен знал, что у мамы всё должно было пройти хорошо. Врач, королевский, добрый и честный — Ивен видел его глаза до самого дна — сказал, что сестричка лежит идеально, а мама здорова. Он бы и не пытался соврать — королевскому врачу положено знать, что Сочинителям нельзя врать. Даже мама не утаивала от Ивен ничего и никогда.

Когда она умерла, королевский врач был с нею. Ивен знал, что врач не виноват. Если бы у Ивен были доказательства, что смерть подстроил отчим…

— Никаких ядов. Никаких повреждений, — тихо сказал врач. — Кровь просто не желала останавливаться. Так бывает. Я принимал тебя, и всё проходило хорошо. Но теперь…

Сестрица оказалась живой и здоровой. Через неделю её увезли в столицу — так распорядился король.

Если бы Ивен очень сильно захотел, он тоже мог бы уехать. Но в то время отчим казался бледной тенью, а Ивен знал, что человек, не принадлежавший роду Сочинителей, теперь, после смерти мамы, здесь должен подчиняться только ему, наследнику. Он передал с врачом письмо в королевскую канцелярию, чтобы там подтвердили его, Ивен, исключительные права на замок и землю.

Что он задумал? Он ведь знает, что если и со мною тоже что-нибудь случится, король не станет собирать доказательства — отчима просто казнят. Значит, моё наследство тут ни при чём.

Всё дело в этом человеке, Оро. Он не от короля. И он нашёл, что предложить отчиму — такое, что королевский гнев уже не имеет значения.

Из моего окна не убежать. Но есть комната мамы. То окно, наверно, тоже охраняют. А в маминой комнате за ковром есть дверка. Вряд ли мама сказала отчиму про эту дверь…

…— Мальчик наверняка попытается убежать, — сказал Оро. — Мы его напугали. Надо было всё рассказать.

— Он упрямый, как баран. Ему надо сказать, что вы — от короля, и дело с концом. Этот болван думает, будто я хочу присвоить его драгоценный замок, и ждёт письмо от канцлера.

— Солгать Сочинителю я, конечно, сумею. Но не хочу. В столице знают о его подозрениях?

— Нет, конечно. Его писульку я подменил нейтральной верноподданнической белибердой.

— Надо было мне раньше посмотреть на этого мальчика. Возможно, мы избежали бы интриг и жертв… А теперь он озлоблен. Но Ивен мне нравится. В нём особенная сила.

— Сила… Этот Ивен — просто баба. В свои двенадцать — всё нюхает цветочки и целуется с травкой. Даже верхом ездить толком не научился. О том, чтобы меч в руках держать, я и не говорю.

— А твоё раздражение происходит от страха перед ним, Сип.

— Ты…

— Сядь.

— Не знаю, чего вы там задумали… А только Ивен ваш… он даже не настоящий пацан, чтоб ты знал!

— Я-то знаю. — Оро странно и тяжело посмотрел на Сипа.

— Нечего дырявить меня глазами! Я ничего такого не делал…

— Очень на это надеюсь, Сип. Очень. Потому что мы умеем устраивать смерть человека такой страшной и долгой, какой даже ваши священники не в состоянии придумать.

Оро положил ладонь на стол.

— Что-то горит? — Сип опустил взгляд — рука гостя была чёрной. Потом она покрылась тонкими трещинками, сквозь которые просвечивал жар. Столешница под нею обугливалась и таяла.

…Если бы он знал, куда бежать! Золотой свет среди деревьев — как будто приглашение. Знак. Или прощание?

Мне некуда идти.

Тьма была почти абсолютной. Из замка Ивен выбрался на удивление легко, два силуэта в саду не шелохнулись, крохотная калитка распахнулась без звука. А дальше… Куда дальше?

Столица далеко, его сто раз догонят. Нечего и думать сейчас о ней. Попытаться спрятаться в лесу. Вырыть пещерку в склоне оврага…

Безветрие и тишина. Не кричат птицы. Даже в деревне за лугом молчат собаки. Если бы я знал людей, я попробовал бы укрыться в деревне. Но я их не знаю. Я их не люблю. Они выдадут меня отчиму — чтобы угодить тому, кто сейчас сильнее.

По земле потёк туман. Как плотная паутина, подумал Ивен. Жутко ступать, когда не знаешь, что под ним. Сейчас туман поднялся до щиколоток, но подрагивал и вспухал, как живой. Как тесто — а я в нём начинка.

Тишина треснула — вдалеке каркнул крик. Команда. Хватились. Но я уже далеко… Почему они так кричат — разве опытные ловцы не стараются делать всё как можно тише?

Уверены, что не уйдёшь далеко, будто прошептал кто-то. Чтобы знал, что охота началась. Чтобы страх догнал и сделал половину дела.

Ивен вдруг сразу и очень сильно стало холодно.

Они меня не найдут. Чтобы прочесать окрестности, нужны люди, много. У меня почти вся ночь впереди.

Они пустят по следу волков, шелестел туман. Золотому Оро послушны два чёрных волка. Ива… Ива, позволь, я съем их!

Съешь их! Съешь их всех — и людей! Особенно — людей!

Я не могу съесть человека с Огненным Мечом, Ива… Он сушит меня, жалит…

Спрятаться. Куда спрятаться?! Холодно…

Чёрная тень. Огромная волчица вынырнула первой. Она встала напротив Ивен, а тот прижался спиною к вязу. Туман доходил Ивен до груди. Из тумана поднималась голова волчицы. Чёрные зрачки её помутнели. Она упала, и снова поднялась. И шагнула ближе. Ткнулась огромной, тяжёлой, как земля, мордой Ивен в бок. Она была горячей.

Ивен потерял сознание — не от страха, исчезла сила, державшая его. Взамен пришло тепло, надёжное тепло зверя.

Прохладные и мокрые ветки хлестнули по щекам. А Ивен думал, что спит. Он лежал на спине Волчицы, стискивая в горсти её густую шерсть. Пахло влажным лесом и кровью. Она убила. Она защищала меня. Куда теперь она уносит меня?

Пошёл дождь. Ровный шум воды отдалил все иные звуки — и скоро их не стало. Ивен промок насквозь. Глубоко внутри заворочался озноб, застучала в висках боль. Тепло зверя не спасало. Внизу, под лапами хлюпала вода. Ивен решил, что это дождь лил так долго, но в нос ударил запах гнилой воды и прели. Болото.

Волчица выбралась на небольшой холмик. И вдруг упала. Ивен разжал пальцы… нет, не смог — они не слушались. Со второго раза. Я сейчас умру… только бы не так холодно…

Туман, укрывавший болото, стал опадать. Утих и дождь, небо оставалось пасмурным, но лунный свет как будто обманул тучи и пропитал туман. Теперь чуть сияющее паутинное покрывало совершенно истончилось, и сквозь него повсюду виднелись кусты, клочки болотной травы, кочки. Всё было неподвижным — и когда серебристый холмик чуть приподнялся — невысокий, Ивен до плеча — Ивен решил, что это Волчицу причудливым коконом облепил туман…