Станислав Романов - Больше, чем игра

— Этот принадлежит мне, — ревниво сказал Воронин.

— У тебя будет свой меч, — посулил Дворжецкий Егору. — Если ты пройдешь Лабиринт.

Егор не без сожаления расстался с мечом, отдав его Воронину, и когда волшебство ушло от него, в нем опять проснулся скептик.

— Лабиринт? — переспросил Егор. — У вас и Лабиринт есть?

— Мой юный друг, — терпеливо произнес Дворжецкий, вертя руль, — машина ехала уже где-то за городом, оставив позади многоэтажки Северного жилого района, — думал ли ты когда-нибудь о том, почему господин Желязны написал целую эпопею именно о Янтарном королевстве?

— Желязны и кроме хроник Янтарного королевства много чего написал, — заметил Егор.

— Но его Эмбер, согласись, вещь особенная, — сказал Дворжецкий. — Так почему же именно Эмбер, а не что-либо иное?

— Да бог его знает, почему, — пожал плечами Егор. — Ну, придумалось у него так.

— А почему именно так придумалось? Не знаешь? Ex nihilo nihil fit, — сказал Дворжецкий по латыни и сам же перевел: — Из ничего — ничего не получится. Если Желязны написал про Янтарное королевство — столько написал! — значит в этом что-то есть. Скажу больше: в этом много чего есть. Наш друг Воронин это знает и держит в руках явное доказательство.

Воронин держал в руках меч.

— При всем моем уважении к вам и Роджеру Желязны, — я не могу признать это доказательством, — упрямо сказал Егор. — Это — всего лишь меч…

— Всего лишь?! — оскорбился Воронин и фыркнул.

— Очень хороший меч, насколько я могу судить, — поправился Егор. — Но он не подтверждает существование Янтарного королевства.

— О, господи! — почти простонал Дворжецкий. — Вот же Фома бестолковый!

Он ударил ногой по тормозам, и машина, заскрипев, резко остановилась. Воронин с Егором, как манекены, мотнулись вперед. Воронина от удара о лобовое стекло спас ремень безопасности. Егор же чувствительно припечатался грудью о сиденье Воронина.

— Полегче, — сказал Воронин. — Не дрова все-таки.

Дворжецкий, не ответив, вылез из машины, громко хлопнул дверцей, пребывая в явном раздражении, и отправился к воротам какого-то неказистого сооружения, сложенного из белого силикатного кирпича и чрезвычайно похожего на овощной склад. Как оказалось, это прежде и был именно овощной склад.

Воронин из машины не выходил, и Егор тоже остался на месте. Оба они смотрели на Дворжецкого, который ковырял ключом ржавую подкову навесного замка.

— Ну, ты его здорово достал, — сказал Воронин, глядя на порывистые движения Дворжецкого. Что-то там такое случилось с замком, он никак не желал отпираться, и Дворжецкий его тряс, бешено вращал ключ вперед-назад и ругался сквозь сжатые зубы.

— Может, стоит ему помочь? — предложил Егор, посочувствовав нервничающему Дворжецкому.

— Нет, — покачал головой Воронин. — Не стоит.

Он поставил меч вертикально между колен, вытянул до середины клинок и отпустил — клинок стремительно скользнул вниз, гарда звонко брякнула о край ножен.

— Вот уж не думал, что мой меч покажется тебе недостаточно убедительным доказательством, — задумчиво сказал Воронин, возвращаясь к прежней теме разговора.

— Меч — это меч, — сказал Егор. — Мне легче допустить мысль, что его доставили откуда-то из-за границы, а не из Янтарного королевства, описанного в фантастическом романе.

— Точно, из-за границы, — кивнул Воронин, снова бряцая оружием. — Из-за границы нашей реальности. Неужели ты ничего не почувствовал, когда держал меч в руках?

— Что-то почувствовал, — сказал Егор. — Не знаю, что это было.

— Магия, — сказал Воронин со значением.

Егор хмыкнул. Сомнения по-прежнему были сильны; ведь одно дело — читать увлекательный роман меча и магии о доблестных героях и о их славных подвигах, и срвсем другое — верить в то, что все это происходило и происходит на самом деле.

— Откуда у тебя этот меч? — спросил Егор. — Только честно.

— Оттуда. — Воронин ткнул пальцем в сторону склада. — Дворжецкий дал. И мне, и всем остальным.

— А он где взял?

— А ему дал Лабиринт.

Дворжецкий, наконец, справился с непослушным замком, отворил тяжелую скрипучую воротину, нырнул в черноту, спящую внутри склада, и исчез в этом мраке. Егору подумалось, что вот так, наверное, Дворжецкий и уходит в иную реальность. Через пару мгновений в складе зажегся электрический свет.

— Тебе нужно пройти Лабиринт, и тогда все сомнения отпадут сами собой, — сказал Воронин, открывая дверцу машины. — Пойдем — ты ведь ничего не теряешь, но можешь приобрести очень многое.

Егор подумал, что стоит хотя бы посмотреть на их пресловутый Лабиринт, и тоже полез из машины.

В первый момент Егор испытал разочарование.

Это как, скажем, с Моной Лизой. Знатоки восторженно восклицают: Ах, Мона Лиза! Ах, шедевр! А на картине — малосимпатичная тетка с лицом идиотки. И только со временем, присмотревшись как следует, начинаешь понимать, что знатоки были не так уж и неправы. Шедевр? Н-ну, не знаю… но какая-то загадка, определенно…

Так и тут.

— Это что, и есть Лабиринт?

Склад был совершенно пуст внутри, сплошное голое пространство площадью примерно в половину футбольного поля, освещенное лампами дневного света, прикрепленными к стропилам под шиферной крышей. Единственной примечательной вещью на складе был выложенный кафелем пол: на черном фоне белые плитки образовывали сложный узор, отдаленно похожий на мандалу, только здесь рисунок был асимметричный.

— Это — Лабиринт? — повторил Егор, как-то уже менее вопросительно и более изумленно.

Ни Дворжецкий, ни Воронин не ответили.

Разочарование быстро уступило место удивлению, а затем и восхищению. Некая сложная гармония открывалась в неправильных черно-белых узорах Лабиринта, и так трудно было отвести глаза, чтобы просто посмотреть на собеседников и задать другой вопрос.

— М-м, кто сделал это чудо?

— Я, — скромно ответил Дворжецкий.

— Да у вас талант, Всеволод Юрьевич, — сказал Егор, возвращаясь взглядом к чудесному узору Лабиринта.

— Нет, не талант, — сказал Дворжецкий. — Сверхъестественное вдохновение. Пожалуй, даже одержимость. Я один выкладывал эти узоры — больше суток, без перерыва. Я чуть не умер здесь…

Он замолчал и сделал знак Воронину.

— Вот — начало Лабиринта, — показал Воронин Егору. — Ступая только по белой линии, следуй за ее поворотами и — только вперед, пока не дойдешь до центра.

— И всего-то? — бесшабашно спросил Егор и смело ступил на начало узора.

Ничего не произошло.

Егор оглянулся на Воронина и Дворжецкого — оба они стояли с напряженно-серьезными лицами — и он опять ощутил острый укол скептицизма, вдруг почувствовал себя легковерным глупцом, которого разыгрывают два остроумных хитреца.