Филипп Керр - Джинн и Королева-кобра

— Самум? — повторила Филиппа. — Что это за праздник?

— Это праздник Дыма без огня, — объяснила миссис Гонт. — Как вы понимаете, именно дым без огня виден, когда мы ввинчиваемся или, наоборот вывинчиваемся из бутылки или лампы. Самум праздник в честь того, что мы — джинн.

— Но мы не знаем других джинн нашего возраста, — сказал Джон. — Кроме Дыббакса.

— И ужасной Лилит де Гуль, — поморщилась Филиппа. — Ее я ни за что не позову.

— Я уже пригласила других Детей лампы, — сказала миссис Гонт. — В основном они, конечно, собираются с родителями за город. Но несколько джинниоров обещали прибыть.

— Несколько? — сказал Джон. — Сколько именно?

— Четверо, — ответила миссис Гонт.

— Хм… больше похоже на партию в карты или астрагалы, чем на день рождения, — заметил Джон.

— Знаешь, никакого праздника и не будет, если мы не успеем сходить в магазин, — оборвала его рассуждения миссис Гонт.

Они прошли несколько кварталов по Третьей авеню к маленькому супермаркету, где миссис Гонт обычно покупала продукты. По дороге взяли газету. Кричащий заголовок на первой странице сообщал об ограблении очередного манхэттенского стоматолога, уже десятого за последний месяц. Входя в магазин, Джон и Филиппа старательно не обращали внимания на сидевшего перед дверью бродягу, который протягивал ко всем прохожим грязную руку с пустым картонным стаканчиком и просил «не пожалеть мелочишку на пропитание». Каково же было удивление близнецов, не говоря уж об изумлении самого нищего, когда миссис Гонт открыла кошелек, вынула оттуда пятьдесят долларов и, свернув, сунула в стаканчик. Ошалевший от радости бродяга вскочил, сдернул с головы замусоленную бейсболку и рассыпался в благодарностях. Войдя в магазин, дети недоверчиво уставились на мать.

— Пятьдесят долларов! — Джон покачал головой. — Ты дала этому типу пятьдесят долларов. Наверно, по ошибке? Думала дать пять?

— Нет, дорогой. Я дала ему ровно столько, сколько хотела.

— Но пятьдесят долларов… — повторил Джон — Что он будет с ними делать? Ну… в смысле… это же куча денег!

— Пусть тратит как хочет, — ответила миссис Гонт.

— Ну, ты придумала… Ты что, всегда даешь нищим и бездомным по пятьдесят долларов?

— Может, и так… — задумчиво сказала она. — Я тоже когда-то была бездомной. И помню, что значит жить на улице.

Лейла Гонт была бездомной? Никто, тем более ее собственные дети не могли поверить, что эта дама в меховом манто, с сумочкой из страусиной кожи, в ботиночках от самого модного дизайнера когда-то жила иначе. От миссис Гонт веяло богатством и шиком, как вишней — от бисквита, пропитанного шерри. Но тут Филиппа вспомнила, что рассказывал о прошлом их матери дядя Нимрод.

— Нимрод говорил, что ты была бездомной когда познакомилась с папой. Это правда?

— Правда.

Когда они вернулись домой, миссис Гонт пустилась в воспоминания.

— Вы когда-нибудь задумывались, почему все джинн так богаты? — спросила она у детей.

Филиппа пожала плечами.

— Сложно представить, как джинн может быть беден, — сказала она. — Если у тебя достаточно джинн-силы, чтобы выполнять три желания и делать разные другие вещи, вряд ли ты станешь жить на пособие по безработице.

— Если, конечно, ты не преступил закон, — сказал Джон. — Такие джинн вынуждены жить в доме Кафура в Каире, где использование джинн-силы строго запрещается.

— Некоторые джинн… — начала миссис Гонт, — вообще отвергают любое богатство. Они живут как отшельники, стремясь подражать ангелам и святым, которые обходятся вовсе без имущества. Некоторое время я тоже вела подобный образ жизни — по доброй воле. И ты права, Филиппа: как раз тогда я и познакомилась с вашим отцом. Он принял меня за бездомную девушку, каких в Нью-Йорке великое множество, но все-таки решил мне помочь. Тут-то я в него и влюбилась… И вышла за него замуж. Ваш отец, может, ростом и не вышел, но у него большая душа.

— Так значит, среди бездомных здесь, в Нью-Йорке, на самом деле есть джинн? — уточнил Джон.

— Не только в Нью-Йорке. В Лондоне. В Калькутте. В Каире. Где угодно. Среди них встречаются не только джинн. Есть и ангелы. Как говорится в Библии, «братолюбие между вами да пребывает» и «страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам». Такой философией руководствуются в жизни все отшельники. Они стремятся только к одному: приносить удачу тем мундусянам, которые действительно этого заслуживают. Тем людям, которые делают им добро, даже не подозревая, кому именно они помогают.

— Так ты поэтому дала тому человеку пятьдесят долларов? — сказала Филиппа. — На случай, если он тоже джинн?

— На случай, если он ангел, Филиппа. Смею надеяться, что, оказавшись рядом с другим джинн, я смогу это распознать. Но ангелов распознать труднее, хотя могуществом они обладают куда большим, чем мы, джинн, фактически им подвластно все, они могут сделать все, что захотят.

— С их стороны очень благородно податься в отшельники, — заметил Джон.

— Ты прав — ответила его мать. — Но жизнь отшельника небезопасна. Вот почему я хочу взять с вас обещание, что вы никогда не станете отшельниками. Во всяком случае, пока не вырастете. Я не всегда буду рядом, чтобы вас защитить.

Близнецам было странно это слышать. Жизнь без матери? Невероятно! Но они тем не менее пообещали ей не уходить в отшельники. Дети отнесли купленные продукты вниз на кухню, а потом мама объявила, что хочет показать им кое-что важное.

— Помните, я сказала, что у вашего отца большая душа? Так вот… о душах… Сегодня, в ваш первый день рождения, самое время каждому из вас заглянуть в свой синопадос.

— Что такое синопадос? — спросила Филиппа.

— Зеркало души. Значит, Нимрод вам ничего не рассказывал?

— Нет.

— Пойдемте, — сказала миссис Гонт. — Вам будет понятнее, если вы все увидите своими глазами.

Она повела их на чердак, куда раньше им ходить строго-настрого запрещалось.

— Ты всегда говорила, что тут водятся летучие мыши, — сказала Филиппа, когда мать приладила откидную лестницу, чтобы они смогли залезть на чердак. — Я их терпеть не могу.

— Поэтому я и пугала вас летучими мышами, — сказала миссис Гонт. — Чтобы вы сюда не совались.

Они вскарабкались по лестнице, миссис Гонг открыла в потолке дверцу люка и на ощупь нашла выключатель. Замерцал тусклый свет, и миссис Гонт, пригнув голову, осторожно вылезла на чердак. Близнецы последовали за ней с некоторой опаской, но предвкушая, что вот-вот увидят что-то удивительное, чего доселе им видеть не приходилось.

Они огляделись. На деревянном полу — куча коробок неизвестно с чем. Никакой пыли. Никакой паутины. И конечно, никаких летучих мышей. Только сильный запах нафталина, что Джон тут же и отметил вслух.