Евгений Щепетнов - Наследник

— Ага. И мне очень интересно, — кисло добавила Наташа. — Я еще мало побыла Императрицей, чтобы поджариться под огнем линкоров. И куда мы лезем? Зачем нам это надо? У нас все есть — мы может до конца жизни бездельничать на своей персональной планете, перемещая ее от солнца к солнцу! Слав, а может, ну их на хрен, а? Я, конечно, злая на этих зеленых, но не до такой степени, чтобы подставить свой зад под удар пятидесяти линкоров! Это же безобразие какое-то! Лер, скажи ему, а? Может, летим отсюда, пока целы? Ну, обделались слегка, и что? Да плевать! Кто без греха, пусть бросит в нас камень!

— А Земля? А люди, которых уже увезли в рабство? — хмуро спросил Слава. — С ними как? Всех бросить? Совесть-то потом не заест, когда будем лежать и греться на пляже у озера? А договоры с Сергеем — не стыдно будет вспоминать? Нарисовались и в кусты?

— Вот я и говорю: кто без греха, пусть бросит в нас камень, — пожала плечами Наташа. — Мы же наверняка погибнем при нападении! Мертвые сраму не имут, ага. Но лучше живым и со срамом, чем мертвым, с этим самым срамом оторванным.

— Ребята, вы можете улетать. Все, кто не хочет, сейчас можете погрузиться в «Соргам» и улететь. — Слава обвел соратников серьезным, тяжелым взглядом. — Я не уверен, что мы победим. Не ожидал, что они сумеют собрать ТАКОЙ флот. Никаких к вам претензий, просто садитесь в корабль и улетайте. Вы сможете безбедно жить, даже если я погибну. В «Соргаме» редкоземельных хватит, чтобы прожить всю жизнь, еще и внукам останется, и правнукам. Он забит под завязку. Я не могу не попытаться, но настаивать на том, чтобы вы в этом участвовали, не буду. Только думайте быстрее — времени очень мало.

— Ты что спрашиваешь? Я с тобой, — безапелляционно заявила Лера. — Куда я без тебя? Я — твоя жена, и мы будем жить или погибнем только вместе.

— Я тоже останусь, — спокойно сказала Сильмара. — Погибнем, — значит, судьба. Я достаточно уже пожила, жила всяко, грязи хватало, так хоть умру с честью. Я наемница и всегда выполняла свой договор. И сейчас выполню.

— Дураки вы все. И я дура, — вздохнула Наташа. — Куда я без вас? Вы — моя семья. Разве я смогу жить без вас? Да я сдохну с тоски… Ген, а ты как? Надия?

— Да я давно уже мертв, — усмехнулся Предтеча. — Что мне смерть! Очень хочется поглядеть, как все это будет. А умру — значит, умру.

— А я с мужем, — прижалась к Гене Надия, закинув на него гладкую ногу. — Куда муж, туда и я.

— Я с Сильмарой, — заявил Антуг, покосившись на командиршу, и Слава внезапно увидел, как на лице воительницы появилась легкая улыбка. «Неужели? — подумал он. — Хорошо бы… это самый лучший для нее вариант. Жаль Олега, но жизнь идет своим чередом».

— Мы умрем ради Роя, — заявил командир керкаров, внимательно прислушиваясь к переговорам людей. — Одна особь — это ничто. Рой — все!

— Ребята, я с вами, конечно. — Лицо Семена на экране было спокойно и торжественно. — Первый раз, что ли, против фашистов выходить! Тех победили и этих разобьем.

— Может, посадим в «Соргам» семьи юристов, экономистов? — предложил Слава. — Наемников? Все-таки отправим от греха подальше? Наташ, займешься?

— А чего сразу Наташа?! А может, Лера?

— А может, Лера, — легко согласился Слава. — Давайте-ка обе. Все. Решено. Быстро грузите в «Соргам» лишних людей и вылетайте. Как только вы улетите, я начну атаку. И не спорьте! Вас не будет — руки у меня будут развязаны. Берите всех, кто захочет. Никого не принуждайте оставаться, объясните ситуацию. Пока они здесь все равно не нужны, тут будут биться корабли, а не люди. Все, бегом, бегом!

Слава несколько раз хлопнул в ладоши, и все зашевелилось, забегало, закружилось. Он уже не видел, как в трюм бежали люди из кают, тащили какие-то узелки, грузились в крейсер, — его внимание было приковано к туче искорок, медленно и прихотливо перемещающихся возле Алусии. Они выстраивались в какие-то узоры, отходили, потом снова подходили, и все это было похоже на танец мошкары над водой жарким июльским днем.

«„Соргам“ стартовал, — послышался в голове Славы голос Шаргиона. — Ты не спрашивал меня, хочу ли я улететь…»

«А ты хочешь? — задумчиво спросил Слава и усмехнулся: — Шарги, ну чего ты развлекаешься? Я же чувствую тебя каждую секунду! Ты — это я! Чего я буду спрашивать у самого себя?»

«Ну и спросил бы! — пустил волну смеха Шаргион. — Жалко, что ли? А я бы сказал, что без тебя жить не смогу!»

«А то я не знаю!» — рассмеялся Слава, и оставшиеся в рубке с удивлением посмотрели на своего Императора. Он пожал плечами и пояснил:

— Шарги спрашивает, почему я не спросил его, не хочет ли он улететь. Вот и смеемся.

— А что в этом смешного? — не поняла Сильмара.

— А то, что Шаргион не сможет жить без своего Посланника, — пояснил Гена, поглаживая плечо жены. — Он умрет, когда погибнет Слава. Эта серия «десять» отличалась исключительной верностью шаргионов своим Посланникам. Они не выдерживали их гибели, сходили с ума и кончали жизнь самоубийством. Я удивляюсь, как это ваш Шарги сумел пережить своего прежнего Посланника. Тот наверняка что-то с ним сделал, прежде чем уйти, — скорее всего стер память и погрузил в сон на очень долгое время. Потому он и выжил. Вот так вот. Теперь понятно, почему они смеются? Они прекрасно знают, что не могут жить друг без друга.

— А Слава? Если Шаргион погибнет? — с интересом спросила воительница. — Он не сойдет с ума?

— Были такие случаи. Зависит от крепости разума Посланника. Но не бывает, чтобы гибель шаргиона без последствий обошлась для его капитана.

— Все, ребята! Молчим. Я думать буду, — сказал Слава, и его мозг лихорадочно заработал, отрабатывая варианты маневров. Затем он сделал свое кресло полулежачим и закрыл глаза, отрешившись от всего мира. Пора было действовать.

Подсоединившись к мегамозгу, открыв картину происходящего вокруг станции, он приказал, и Саранг медленно, осторожно двинулся вперед.

Он растворился в станции, и станция растворилась в нем. Теперь он не был Славой, он был Сарангом, планетой-кораблем, планетой-демиургом, создателем и… судьей. Все его чувства, все его инстинкты человека были отброшены, при этом он все видел, ощущал, но — по-другому.

Ласковый солнечный ветер овевал его «кожу», впитываясь в нее и отправляясь в организм. Слава-станция был сыт и доволен, как удав после обеда. Человек проникся сложнейшим механизмом, вернее, модифицировался, если это можно так назвать.

Вероятно, никогда у станции не было такого слияния с оператором — мегамозг, управляющий Сарангом, как будто бы даже был удивлен таким полным и безоговорочным контактом.

На задворках мыслей Славы проскользнуло удивление: мозг станции не был таким уж бессловесным исполнителем, как рассказывал Гена, — у него явно ощущались какие-то нотки эмоций, он как будто был доволен тем, что его оператор оказался таким близким ему существом.