Евгений Щепетнов - Сборник Истринский цикл Книга1-4

Герцог Ламунский скрылся в сторону своего замка, считаю, что с ним проблем не будет — он теперь засядет в своём замке ожидать своей участи. Наводим порядок в Пазине. Территория Истрии объявлена провинцией Викантии. Ждём твоих приказов, о Великая Мать!

С тем остаюсь, твой ничтожнейший из ничтожных, раб, недостойный Шамасс!»

Тонкая улыбка скривила губы Дараниссы и она отложила свиток, задумавшись — пора было приступать ко второй части давно подготавливаемой комбинации. Этот негодяй Ламунский уничтожил её операцию, задумываемую в течении многих лет — Метислав, сам не зная этого, давно был под контролем у её человека, и как законсервированный агент ожидал того момента, когда ему будет отдан нужный приказ. Убив его — Ламунский разрушил тонкое плетение паутины, потому и пришлось так внезапно и быстро вмешаться в дела Истрии. Но не успели. И Шамасс тоже должен за это ответить — почему они в первую очередь не бросились спасать императора? Почему не высадили десант с драконов на дворец? Эти вопросы ждут ответа, и он будет наказан, сильно наказан!

Крикнув раба, она отдала ему приказание, и через минуту уже сидела перед листом пергамента. Написав, что нужно, Даранисса запечатала свиток своей печатью и создав портал отправила его по нужному адресу — теперь оставалось ждать ответа…

В большой комнате, посреди которой стояла огромная кровать, всё было отделано розовым шёлком, повсюду стояла покрытая позолотой мебель. У окна, открытого настежь, сидела девушка, раздетая почти догола. На ней была лишь полупрозрачная кружевная рубашка, едва закрывающая ягодицы и совсем не скрывающая красоту фигуры…девушка была прекрасна.

Она была не красива, не симпатична и мила, нет! Она была именно прекрасна! Такие существа рождаются раз в несколько десятков лет — в ней было всё так совершенно, что казалось, будто это не живое, а картина на холсте, нарисованная гениальным художником.

Её огромные синие глаза смотрели с лица совершенной формы, и как будто спрашивали: «Хочешь меня?» Пухлые красные губы обещали множество удовольствий, стройное тело, на котором не было ни одного прыщика, ни одной морщинки или лишней складки, восхищали взор любого, кто это видел. Женщины, при взгляде на Данрику, теряли речь, краснели и бледнели, а потом ночами тихо плакали в подушку, понимая, что таким совершенством им не стать никогда. Мужчины, глядя на девушку млели, заикались, блеяли, и придя домой набрасывались на своих не первой свежести подруг, истязая их сексуальными порывами, видя перед собой не привычную женщину, а вот эту невероятную красоту, сошедшее с небес существо высшей расы.

Данрика была послом Аштарата. Прибыв ко двору короля Викантии, она произвела во дворце фурор — все послы, обычно, были убелённые сединами интриганы, выторговывающие какие-то уступки или соглашения у Аританога третьего, а эта женщина, казалось бы, не могла иметь никакого отношения к дипломатическому корпусу — однако, имела.

Аританог тоже обратил на неё внимание — да и как не обратить — даже в Викантии, где обнажённое тело было в порядке вещей, а женщины ходили в очень, очень смелых нарядах, Данрика выделялась так, как будто зашла с нудистского пляжа на городской — и ведь ей было чего показать! Великолепная фигура, лишённая растительности и морщин, а кроме того — её кожа была совершенно белой, белой как мел — в отличие от смуглых южанок. Одно это уже притягивало взоры мужчин, падких на экзотику — так белые мужчины мечтают переспать с негритянкой, чтобы потом горделиво говорить в кругу друзей — «А я вчера провёл ночь с одной мулаткой, вы знаете — это что-то особенное!» — и наслаждаться их завистливыми взглядами, заталкивая поглубже в мозг воспоминание о том, что от той на самом-то деле пахло селёдкой, а пот её был каким-то едким и специфическим, как будто спал с мускусной крысой…

Император был очень, очень падким на женщин и на экзотику, это великолепно знала Мать Даранисса, посылая к его двору свою четвероюродную правнучатую племянницу Данрику. Но кроме того, он был в высшей степени осторожным — попытки десяти мятежей и восемнадцать покушений, научили его очень настороженно относиться ко всем новым людям в своём окружении, особенно после того, как молодая жена одного из родовитых дворян викантийского общества, благодарно нырнувшая в его постель и ублажавшая императора со всем пылом южного темперамента, попыталась воткнуть ему в сердце нож для разрезания фруктов.

Благо что нож оказался из тонкого серебра и согнулся при ударе о рёбра — впрочем, успев выпустить добрую горсть крови из жирной груди владыки Викантии. Девушку допросить не успели — для чего она попыталась это совершить — охранник отсёк ей голову, вбежав на жалобные крики императора.

Её муж и её родственники тоже ничего не смогли сказать — даже когда им надрезали кожу на поясе и содрали вверх, до шеи, завязав над головой как страшный кровавый цветок. Их имущество перешло в казну императора, но он был недоволен, так как не знал, кто и зачем нацелил эту девицу на него.

Тут не могло быть двух мнений — женщину подвергли ментальной обработке и отправили, как самонаводящуюся стрелу, чтобы убить Аританога. В связи с такими событиями, он не менее месяца присматривался к послу Аштарат, снедаемый желаниями и распаляемый её улыбками и игривыми позами. Наконец, в очередной раз, на пире по случаю Праздника летнего солнцестояния, посмотрев, как она сидит за столом, как бы невзначай согнув колене совершенную мраморную ногу и совершенно «случайно» поглаживая напрягшийся сосок груди, император решил — хватит! Если я не трахну эту бабу — или с ума сойду, или перестану быть мужчиной — органы от переприлива крови лопнут, как перезрелый плод под копытом лошади!

Он прислал Данрике приглашение, в котором недвусмысленно предлагал ей прийти вечерней порой обсудить нюансы взаимоотношений между Викантий и Аштаратом, а также разделить вечернюю трапезу — полюбоваться закатом и ночным небом — так император в изысканных выражениях сообщил, что ей предстоит стоять на четвереньках, глядя на садящееся в море солнце или лежать на спине, на террасе, глядя на ночное небо, пока он пыхтит, пытаясь ввести свой вялый отросток, возбудить который могут только множественные приёмы специальных лекарств (это тоже донесли шпионы, которыми Даранисса наводнила Викантию).

Чувствовать возбуждение при виде красивой женщины — это одно, а вот заставить своё тело работать, если ты его изнуряешь тяжёлыми обедами и алкогольно-наркотическими дурманами — это совсем другое.

Данрика была магом. Очень, очень сильным магом — которые встречаются нечасто даже на Аштарате, славящимся своими менталистами. Она была из того же роду, что и Даранисса, и была почти равна ей по силе — именно почти, иначе сама бы захватила трон этой паучихи и низвергла бы на положение рабыни.