Галина Романова - Собачья работа

— Он был тут совсем недавно, — определил брат Домагощ. — Несколько минут назад. И наверняка затаился в одной из соседних комнат.

— Мы проверим их все, — воскликнул Тодор. — Если надо, прочешем весь замок. Будем искать с утра до ночи, но отыщем эту тварь и князя, где бы он ни был!

— Каждую комнату обыщем, — подтвердил пан Матиуш.

С этим никто не спорил. Я же поняла и приняла как данность, что за Витолдом готова пойти хоть на край света. Только бы он был жив… Он же мне восемьдесят злотых должен!

Дверей на этаже в общей сложности имелось около дюжины, не считая ложных — когда дверной проем был, но его заложили камнями и лишь снаружи замаскировали дверью, или когда две двери открывались в одну и ту же комнату, но вторая почему-то не использовалась и была заперта раз и навсегда. Предстояло проверить все, а также выяснить, куда дальше ведут следы оборотня. Кто знает, может быть, он не стал прятаться на этаже, а успел удрать?

— Вон та лестница куда ведет? — «подорлик» подумал о том же самом.

— В башню, — ответил Тодор. — Но там тупик. Крутая лестница и пара небольших комнаток наверху. Там никто не живет, в комнатках всякий хлам…

— Все равно надо проверить. И нашу лестницу тоже!

«Нашу» — ту, по которой мы сюда поднялись. Трое шляхтичей сразу направились в ту сторону. Тодор сам пошел проверять башню. Остальных увел пан Матиуш, рассредоточив на этаже.

Я шагнула к ближайшей двери, протягивая руку. Сердце гулко стучало в горле. Рядом «подорлик» ударом ноги распахнул двери в соседнюю комнату, заставив всех содрогнуться от грохота. Нельзя так шуметь. Оборотень где-то здесь. Может быть, даже…

Пусто.

В комнате сумрак, по углам сгустились тени, но здесь никого не было. На всякий случай огляделась по сторонам, водя мечом из стороны в сторону. Ну хоть какой-нибудь звук! Хоть скрип, хоть шорох, хоть мышиный писк… Ничего. Только мое дыхание. Пусто.

Следующая комната. Опять за порогом темнота. Вздрогнула от грохота — это «подорлик» пнул еще одну дверь прежде, чем войти. Послышались шаги и голоса остальных шляхтичей. Они ворвались в комнаты, начали шарить по углам, тыкать мечами под кровати. Только пугают зверя, не понимая, что от злости и страха он может атаковать без предупреждения. Будут жертвы… Нет, надо осторожнее.

Здесь тоже пусто. Пусто и на душе — странная смесь облегчения и разочарования: «Я знала, что это будет. Но не знала, что все будет — так! » Странное чувство — ты одновременно охотник и добыча. Ты следишь — и за тобой следят. Ты это чувствуешь, ощущаешь чужой взгляд на затылке, но даже придумать не можешь, откуда исходит опасность. Предугадать, успеть защититься, укрыться в надежном месте… в…

Я — ду-у-у-ра!

Воспоминание озарило разум и одновременно обожгло душу. Смятая постель. Два тела на мокрых от пота простынях. Горячие объятия. Слезы из-под век. Прикушенная — чтобы не кричать — губа.

Вылетела из комнаты спиной вперед, натолкнулась на Тодора Хаша, успевшего вернуться из башни.

— Ты чего? Он… — Рыцарь глазами указал на распахнутую дверь: «Он там?» Молча качнула головой в ответ: «Нет!»

— Тогда чего ты…

Он осекся, наверное, заметив выражение моего лица, когда я сделала шаг в сторону своей двери. Протянула руку. За спиной со свистом втянул в себя воздух Тодор. Догадался?

Тихо толкнула дверь. Она со скрипом — громко, слишком громко! — отползла в сторону. Внутри темнота. Только светлое пятно на полу. Теперь осторожно.

Шаг. Другой. Сердце бешено застучало в ребра. Задержать дыхание.

Еще шаг. Мир вокруг исчез. Только я и тьма.

Шорох. Взгляд.

Вот он!

На долю секунды время застыло. Мы уставились друг на друга. Я — и обладатель горящих глаз. Был какой-то миг нерешительности — бежать или драться? — но потом за спиной послышался вскрик.

— Зверь!

И темная тень сорвалась с места.

Я ничего не успела сделать. Взмах меча вспорол только воздух, а за миг до того что-то с силой толкнуло в грудь, и от удара об пол из меня вышибло дух. Только краем сознания я уловила отчаянный вопль Тодора Хаша, которым он спугнул оборотня. Как из колодца, зазвучали чужие голоса. Послышались топот ног, лязг железа. Звон высаженной рамы. Снова крики…

Впрочем, это-то я слышала четче. Несмотря на падение и ушибы, вскочить удалось легко — перекатилась на бок, опираясь на руки и уцелевшее колено, встала на четвереньки и уже потом выпрямилась. И опять обошлось. Ребра, кажется, целы. Да мне просто неприлично везет!

Окно в конце коридора было выбито вместе с рамой. Толпа мужчин, толкаясь, лезла в него, чтобы увидеть все своими глазами. Я подползла, прижимая руку к груди. Ребра-то, может, и целы, но синяков на груди теперь будет — хоть плачь. Впрочем, кому на нее смотреть?

В глазах заметившего меня Тодора Хаша сквозили разочарование и боль.

— Он ушел! Сволочь! Я ничего не успел сделать — пронесся мимо, как… как…

— Я тоже, — рискнула сделать глубокий вдох, проверяя самочувствие. Ой, нет, кажется, поспешила радоваться — маленько дышать получается, а вот если посильнее, то в груди все болит. — Ничего…

— Ты ранена? — Рыцарь поддержал меня под локоть.

— Ничего. Ушиб, наверное. Отлежусь. Князя не нашли?

— Пока нет. Никаких следов. Только этот…

Витолда так и не отыскали.

До поздней ночи замок не ложился спать. Запершись в своих комнатах, молились женщины — придворные дамы княгини Эльбеты и княжны Ярославы. Невеста плакала навзрыд — пропал без вести жених. На бледное личико Агнешки было больно смотреть. Она переживала так, словно любимый брат уже умер. То и дело вспоминала, как он сам искал ее, и жалела, что не родилась мальчиком. На старом рыцаре не было лица. Генрих Хаш еле сдерживал чувства и все твердил, что если с Витолдом что-то случилось, то ему, старику, нет прощения. И что лучше ему самому лишить себя жизни, чем пережить эту потерю.

Пока одни горевали, а другие сыпали проклятиями, остальные прочесывали замок и поместье. Дозорные на стенах вскоре прекратили поиски — они случайно заметили нашу «пропажу». По их словам, выпрыгнув из окна, оборотень какое-то время бестолково метался по двору, а потом в три прыжка взлетел на парапет крепостной стены, перепрыгнул через зубцы и был таков. По нему выпустили несколько арбалетных болтов, но, судя по тому, как резво он кинулся вниз, ни один чудовища не достиг.

Однако оставалась тревога за князя. У меня здорово болела грудь, так что даже пришлось сделать тугую повязку, но оставаться в стороне я не могла. Мне все казалось, что Витолд где-то здесь. Я была готова простить ему многое — недавнюю вспыльчивость, трусость, слабости — только бы найти его живым. Ничего не хотелось сильнее, чем просто еще раз увидеть его глаза. Я — телохранитель. Я должна быть рядом.