Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

Стая шумно опустилась на тын, изобразила вороний грай. Из преобразившейся накануне избушки вышла молодая женщина, на фоне светлого платья ярко краснели бусы, посмотрела на птиц нетерпеливо.

— Хозяйка, мы тут, — проскрежетал ворон, коверкая речь, — Наш старший остался смотреть!

— Вы подслушали, куда они идут, как их зовут? — спросила молодая колдунья, поправляя душегрейку.

— Мы не знать! Они говорить про старые времена! Наш старший взять у них волшебство! Каррр! Их трое!

— Сама знаю, что трое! — крикнула Баба, так, что стая шарахнулась, но никто не взлетел, только нахохлились, взъерошили загривки.

— Простить, хозяйка! Наш старший скоро всё узнать!

— А волшебная игрушка, ясное дело, осталась у него? — спросила Яга.

— Каррр! — согласились вороны.

— Быть беде, уж больно рожа у их предводителя деловая, знавала я одного такого! Не отдадим им волшебный амулет, коль он к нам в руки попал! Эй, ступа, ступай ко мне! Эй, метла, прыгай в руки, заметай следы! Полетели! Показывайте, бездельники, дорогу!

Прошло уже полдня, солнце зацепилось за острую верхушку тёмно-зелёной ели, да и остановилось там, поглядывая с любопытством на поляну с одинокой сосной.

Снег вокруг дерева был плотно утоптан. Коттин сбросил куртку — ходил, размахивая руками.

На ветке, локтях в десяти от земли, сидел ворон, насмешливо поглядывая чёрными глазками. В клюве блестело колечко, подаренное бывшему хозяину кольца какой-то Кварой. Ворон был доволен — за время, проведённое на ветке, он узнал имена путешественников, историю волшебной вещицы. Из неудобств — пришлось несколько раз уворачиваться от еловых шишек, которые в него швырял Коттин. Один раз он даже попал в воронью грудь, пришлось ещё сильнее сжать клюв, чтоб не каркнуть от боли. Никак не может расстаться с бывшим имуществом! В поясе хранить надо драгоценности, а не в мешке, доступном для мудрых воронов!

Вышел молодой, светлоусый, по имени Стефан, заблажил: — Именем Христа Пантократора! Спасителя Вседержителя! — перевёл он с эллинского языка на местный диалект, — Во имя всех святых! Заклинаю! Отдай, тварь, кольцо!

Ворон задумался — можно ли в новой вере заклинать кого-то? Или только в старой? И обидно ли слово «тварь»? Выходило, что нет — Один, хозяин прадедушки, тоже умел творить волшебной метлой — так что и новый Спаситель, видимо, Творец. Наконец, Стефан, молодой парень, устал читать молитвы.

Вышла молодая девушка, Мишна. Ворон хитро прищурился, начиналась сказка-неотвязка:

— Отдай колечко, славная птичка! Мы тебя с собой возьмём! Будешь каждый день мясо кушать! Мы тебя говорить научим! (ворон внутренне расхохотался и чуть не раскрыл клюв). Будешь при господине Коттине состоять Учёным Вороном! И ворону твою возьмём!

Ворон наслаждался обещаниями, лившимися из уст девушки. Только гнев Хозяйки страшнее. Она-то настоящая ведьма, в отличие от этих людишек, ухвативших невесть где, за какие-то услуги волшебную вещицу, и теперь бредущие в город за властью и удовольствиями! Отдашь волшебное кольцо — Хозяйка под землёй найдёт несчастного ворона! Наверняка, она уже всё знает и летит сюда — таких вещей в Мидгарде осталось мало, очень мало!

Когда солнышко отцепилось от верхушки ели и решило покатиться дальше по небосводу — устали все. Коттин принял решение — он зашёл за дерево, отцепил флягу, сделанную из маленькой круглой тыквы, проглотил пару глотков чего-то терпкого. Ворон вытянул шею и чуть не свалился с ветки, в ужасе закрыв глаза — молодчик превращался в страшного оборотня, врага всех птиц — большого Кота с длинными когтями. От страха ворон чуть было не заорал, но, вцепившись лапками в ветку, заставил себя замолчать. Прадедушка рассказывал про такое существо, и ворон почувствовал себя очень неуютно — он попал между равновеликих волшебных сил. Как бы пух и перья не полетели вместо должности Учёного Ворона. Вот оно как — учёным-то быть.

Кот полез по стволу, ловко цепляясь когтями, тихо мурлыча и сверкая зелёными глазами. Ворон, сжимая добычу, мелкими шажками отступал к краю ветки, коготки хватались уже за длинные сосновые иголки — ветка была толщиной со спицу. Кот лёг пузом на ветвь, пополз к ворону, но испугался — ветка закачалась, затрещала. Ворон молчал, и Кот заворчав, отступил. Так повторялось несколько раз, но Кот каждый раз начинал бояться — падать высоко, коты не расположены к полётам. Страшный зверь что-то ласково пел, мурлыкающая трель лилась сквозь его острые зубы — но, ворон только усмехался, щурил глазки, клюв не открывал. Наконец Кот слез с дерева, погрозил птице лапой, отряхнулся, зашёл за дерево, вскоре вышел оттуда бледным человеком. Ворон едва не захохотал своим вороньим смехом, но вовремя спохватился.

— Вот ведь ворьё! — заорал Коттин, — Только волшебное вино переводить! Правильно этих наглых птиц назвали — ворон, вор он и есть.

Пернатый покачал головой. Итак, молитвы, ласковые уговоры, шишки и длинные котовьи лапы цели не достигли. Плюясь и ругаясь на позабытом шипящем языке, Коттин велел молодым уйти с поляны, спрятаться за кусты и не подсматривать. Стефан взял Мишну за руку, они медленно пошли к заиндевевшему лесу, выворачивая уши, чтобы услышать — что там происходит?

— У тебя есть карман внутри накидки, — тихо и монотонно прошептал Стефан, чтоб ни услышал бывший Кот.

— У какой девушки нет кармана, интересно? А куда же зеркальце прятать?

— У тебя есть зерцало? — загорелся юноша. — Давай, доставай — посмотрим немного, что там…

— Господин Коттин сказал ведь — не подглядывать, — засомневалась Мишна. — Узнает, осердится! Хотя зеркальце-то маленькое…

Мишна достала бронзовый, тщательно отполированный кружок в оправе, от его поверхности сразу же отскочил солнечный зайчик, ускакал на облака. Молодые уставились в зеркало — видно было мутно и искажённо, как из-под воды, сквозь рябь мелкой волны. Тесно прижавшись розовыми щеками, вытирая рукавами поверхность от воды, Стефан и Мишна увидели, как господин Коттин что-то говорит ворону, а тот недоверчиво посматривает на странника, естественно, не разевая клюв. Коттин что-то доказывает, злится, разводит руками — ворон тупо вертит головой. Молчит. Наконец, Коттин, оглянувшись, что-то показывает ворону — и тут раздаётся громкое ошеломлённое: Каррррр!

Коттин, радостно заорав, бросается к волшебному колечку, ложиться на него грудью, ворон от ужаса закрывает крыльями голову.

Молодые завизжали, согнувшись пополам, повалились в снег, долго там рыдали от смеха, размазывая по щекам дорожки, проложенные слезами. Одна из нелепых шуточек странного существа сработала.

Пока Коттин дремал, прислонившись к шершавому стволу старой ели, Стефан осторожно раздвинул разлапистые ветви, прятавшие путников, посмотрел в небо.