Василий Сахаров - Империя Оствер. Трилогия

Дни сменяли один другой, словно изображения в детском цветном калейдоскопе. Поворот круглой трубочки — утро. Поворот — новая картинка, вечер. Поворот — ужин, ночь. Всё как у большинства людей, которые горят своим делом и не замечают мимолётности мгновений. И так продолжалось до сегодняшнего дня, который, никуда не выезжая, я провёл в замке. Но это было связано не с тем, что всё в порядке и я могу спокойно почивать на лаврах, а с предстоящим походом в горы Аста‑Малаш к законсервированному секретному исследовательскому центру «Ульбар». И потому с самого раннего утра и до вечера я крутился, словно белка в колесе. Готовил людей, три десятка дружинников, которые пойдут со мной. Проверял вьючных лошадей, снаряжение, количество целебных эликсиров и оружие воинов (в основном серебряное). Заставил Эри Верека поработать магическим ксероксом и, путём наложения изображения на несколько чистых плотных листов бумаги, скопировать мою самую подробную карту горного хребта, куда мы собираемся выдвигаться. Провёл инструктаж сержантов. Обговорил с Богучем и Линтером набор ещё пяти десятков дружинников из кеметцев. Договорился с Хайде, у которого подходил к концу контракт, что «шептуны» продолжат нести службу до тех пор, пока я не вернусь в замок. И вместе с Рамиро Бокре составил план по приёму припасов, которые вскоре должны прибыть из города.

В общем, суета и ни минуты покоя. И так, совершенно незаметно, я дотянул до вечера, на который имел некоторые планы романтического толка. И хотя я не считаю себя большим романтиком, а когда‑то этого даже немного стыдился и стеснялся, время меняет людей. Раньше моё отношение к свиданиям, луне, цветочкам‑лютикам и красивым словам было несколько пренебрежительным. Я — граф Ройхо, наследник магов‑воителей из Чёрной Свиты, крутой боец и по жизни продуманный тип, который старается не делать никаких лишних телодвижений. А значит, ни к чему мне все эти лирические отступления от выбранной мной жизненной позиции.

Однако благодаря Каисс, моей жизни в столице и тому, что я повзрослел и несколько иначе стал воспринимать многое из того, что вокруг меня происходит, пришло понимание, что не стоит стыдиться своих чувств, а, наоборот, надо идти навстречу подспудным желаниям делать приятное дорогому тебе человеку. Ведь крутость не в том, что ты ведёшь себя как робот, без эмоций (если так рассуждать, то и секс не нужен, ибо это растрата сил и времени), а в том, чтобы жить по чести и совести, никого не бояться и любить своих близких. И мне нравилось дарить любимой женщине цветы, разговаривать с ней один на один и иногда, благо здоровье позволяло, носить жену на руках.

Жизнь, вне всякого сомнения, прекрасна и удивительна. Однако она, сука такая, непредсказуема, и что будет завтра, можно только предполагать, но об этом нельзя знать наверняка. А потому надо торопиться жить, хватать добрые мгновения счастья, впитывать их в себя и дарить нежность и ласку матери своих будущих детей. Так я считал в настоящий момент. И сегодня вечером я собирался организовать ужин при свечах в романтической обстановке, обговорить с женой ряд текущих вопросов и плавно переместиться в спальню. Ибо верно сказано мудрыми мужиками, что бабы любят, когда их любят, и мне предстояло доказать, что это аксиома, а поутру выступить в дальний и рискованный поход. И если взглянуть на меня со стороны, то получается, что я живу, словно в балладе, которую некогда слышал на Земле: «Но жизнь дворянина — большое уродство; всяк должен быть рыцарь, являть благородство. Мечом — иногда, и всегда словесами. Быть в битве, в любви и вообще образцами…»

На замок опустились глубокие и длинные вечерние тени, а солнце начало свой быстрый спуск за кромку горизонта. Я покинул двор, вошёл в правую Приморскую башню, отдал распоряжение слугам и переоделся. Осмотрел себя в зеркало и увиденным остался доволен. Загорелое мужественное лицо, стройная гибкая фигура, выгоревшие на солнце волосы и голубые глаза. Чёрная шёлковая рубашка и такие же брюки, а из оружия только широкий кинжал на новенькой портупее. Красавец!

Из своей комнаты, где у меня хранилось оружие и вещи, я направился к покоям жены, постучал в дверь, дождался разрешения войти и, оказавшись внутри, на миг обомлел. Каисс была одета в лёгкое светло‑синее платье с лифом на пуговицах. На стройной шее висело подаренное братьями жемчужное ожерелье. На плечах лежал цветастый шёлковый платок. Талия была перетянута тонким тёмным ремешком с шитым серебряным узором, а на ногах красовались симпатичные плетёные сандалии. Вроде бы всё без вычурности и достаточно просто, но так красиво и сексуально, что вызывало желание обладать этой женщиной прямо здесь и сейчас. Однако я сдержался. Хотелось запомнить этот вечер, растянуть его. Подойдя к любимой, я отметил, что у неё новая причёска, взял правую руку Каисс и по очереди прикоснулся губами к каждому пальчику, а затем поймал её взгляд и выдохнул комплимент:

— Графиня, вы бесподобны. Впрочем, как и всегда.

Жена игру приняла, чуть присела и ответила:

— Благодарю вас, граф.

Развернувшись, я подал Каисс локоть правой руки и, дождавшись, когда она на него обопрётся, повёл к выходу. Мы вышли в коридор, но направились не вниз, в столовую, а наверх. Удивлённая моим маршрутом, жена посмотрела на меня, но промолчала. Следуя по изгибам широкой винтовой лестницы, мы взобрались на вершину башни и оказались на дозорной площадке.

Вокруг уже была ночь. Ровная площадка, примерно шесть на восемь метров, ограждалась каменными зубцами. Дружинников не было, до полуночи этот пост за мной. В центре стоял небольшой столик с едой и вином и пара кресел. Но мы не торопились, я подвёл Каисс к краю площадки, откуда открывался превосходный вид на Ваирское море. Лунный свет сверкающим лучом пролёг по водной глади прилегающего к замку небольшого залива. И каменные зубцы скал, которые торчали из моря, искривляясь в этом призрачном свете, напоминали фигурки людей и зверей. Великолепная картина. Для романтического вечера лучше не придумаешь, и я услышал от жены то, что ожидал:

— Как красиво!

Я прижал её к себе:

— Но ты лучше всего этого великолепия, хоть природного, хоть искусственного. Я говорил тебе это раньше и скажу сейчас.

— И всегда будешь так говорить? — улыбнулась она.

— Всегда.

— Как же, — подзадорила Каисс, — завтра выедешь за ворота и помчишься куда глаза глядят, а там в какой‑нибудь деревне найдёшь себе местную красотку на ночь.

— Ага, из гоцев. — Я невольно усмехнулся. — В горах их хватает, точно так же, как и троллей с прочей нечистью.

Каисс осеклась, плотнее прижалась ко мне и прошептала:

— Будь осторожен. Я прошу тебя, не рискуй.