Василий Сахаров - Империя Оствер. Трилогия

— Умный мальчик, — начальник Тайной стражи вмиг стал серьёзен, перешёл на «ты» и добавил: — Весь в папу.

— А вы его знали?

— Да, и очень хорошо. Десять лет вместе в одном полку прослужили, и тебя, Уркварт, в своё время я не раз на коленях держал. Поэтому я лично прибыл на тебя посмотреть, а не вызвал наглого молодого аристократа, который бьёт вассалов великого герцога, к себе. Но не об этом сейчас. Ты хочешь знать, кто был убийца, и я тебе отвечу. Это мелкий вор‑уголовник с окраины Йонара, которого наняли для мокрого дела.

— А кто его нанял?

— Воришка отнекивается и утверждает, что не знает заказчика и с ним связались через посредника. Но есть подозрение, что это Скир Пран, командир дружины герцога Грига. Его засекли, когда он неделю назад вышел из телепорта. Правда, долго за ним следить не стали, так как поначалу он вёл себя тихо и спокойно.

— Важная птица.

— Не очень. В войске герцога Андала Грига его должность вспомогательная, и своего рода он — порученец правителя, его глаза и уши, а иногда командующий отдельными военными отрядами.

— И что теперь с моим несостоявшимся убийцей будет?

— С воришкой? Каменоломни. Пожизненно. А Прана ищем и наверняка найдём, если он не успеет сбежать за пределы герцогства Каним. — Анат Каир смерил меня ещё одним долгим взглядом и встал. — Ну что же, удачи тебе, Уркварт. Я на тебя посмотрел и выводы сделал. Прощай, и ничего не бойся. Пока ты будешь находиться в Йонаре и военном лицее, за тобой присмотрят мои люди, а дальше всё в твоих руках.

Я встал следом и спросил:

— Господин барон, а ваши выводы относительно меня хорошие или плохие?

Каир не ответил, а только криво ухмыльнулся и вышел. Ну и что тут скажешь? В общем‑то ничего, так как есть какой‑то пласт событий, о котором я не владею всей информацией, и потому не понимаю поступка барона, решившего обо мне немного позаботиться.

На этом событии на время вокруг меня всё успокоилось. И никто не пытался совершить на графа Ройхо новое покушение. Мы с Вираном Альерой занимались фехтованием и гуляли по городу, вечерами много общались, а ночами, прежде чем провалиться в сон, я задавал себе множество вопросов на самые разные темы. Да вот беда, с ответами было туго. И порой это меня напрягало. Но, к счастью, не очень сильно. Хандра с тяжкими думами накатывала только ночью, а днём мне заморачиваться было некогда.

Звонкий сигнальный горн издал протяжный звук, который разнёсся по всему училищу. И тут же по казарме прокатилась трель свистков и крики наших сержантов‑десятников:

— Подъём!

— Встали!

— Живее!

Тонкое одеяло моментально отлетает в сторону, я вскакиваю и, на полном автомате, всё ещё находясь в состоянии полусна, быстро натягиваю на себя форменные брюки, сапоги и бегом по проходу между койками устремляюсь на выход. Вокруг меня кадеты нашего первого курса. Все мы торопимся как можно скорее покинуть помещение, потому что последний курсант обязательно получит сильного пинка по копчику. Это является хорошим стимулом, чтобы поторапливаться. И я знаю: каждый из моих сокурсников, что, пыхтя и толкаясь, спешат на плац, сейчас мысленно кроет матом сержантов, офицеров‑инструкторов, преподавателей, весь военный лицей «Крестич», в котором мы проходим обучение, и, конечно, недобрым словом поминает тот день, когда решил в него поступить. Но при этом никто не желает показать слабину.

— Стадо беременных ослов! — хриплым голосом орёт сержант Сантин, командир моего второго десятка.

— Маменькины сыночки! — вторит ему первый десятник Цинкер, когда я пробегаю мимо него. — Стадо ленивых бабуинов!

— А вот и жертва! — позади слышен радостный рёв сержанта Бунара. — Опять благородный граф Торман Сарана опаздывает! Что, молодой человек, спать любим?! Устаете?! Так, может, вам отправиться домой, к могилке вашего папочки, который не смог защитить свои земли?! Червяк!

Слышен глухой звук удара и вскрик Тормана, светловолосого румяного парня семнадцати лет, который в самом деле постоянно попадает на раздачу тумаков во время подъёма. Для меня это всё уже привычно, и я не обращаю на происходящее никакого внимания, воспринимая крики, суету и беготню как само собой разумеющийся фон моего сегодняшнего бытия.

Наш курс, точнее, всё, что от него осталось, выбегает на плац и строится по десяткам. Сейчас будет быстрая перекличка, а затем начнётся новый день. Я окончательно просыпаюсь, встряхиваюсь, быстро оглядываюсь вокруг и без движения замираю во второй шеренге. Впереди — две минуты относительного покоя, я смотрю на своего верного товарища Вирана Альеру, и в голове чередой фрагментов проносится история нескольких месяцев моего обучения в военном лицее…

Ранним утром шестнадцатого марта сего года гостиницу господина Ирсы покинули сразу пять постояльцев, молодые дворяне, в числе которых были я и Виран Альера. Все мы должны были стать кадетами «Крестича». Наёмной повозкой, без слуг, мы отправились за город. Проехав около десяти километров, мы свернули с основного тракта на просёлок и через десять минут подкатили к мощным воротам с двумя охранными башнями в высокой каменной стене, тянущейся на пару километров влево и вправо. Чем‑то это напоминало обычную воинскую часть на Земле, только ограждение повыше, поверху нет колючей проволоки, и на КПП отсутствовали солдаты, которые находились не на виду, а в укреплении.

Здесь находилось уже больше сотни молодых людей, будущих кадетов. И, присоединившись к ним, я вслушивался в их разговоры и для себя всех присутствующих разделил на несколько групп. Первая — это богатые и влиятельные аристократы, которые искали острых ощущений или же прибыли в «Крестич» по воле своих родителей. Вторая — обедневшие и безземельные дворяне, вроде меня и Альеры, которым терять было нечего, и военный лицей должен был дать нам образование и путёвку в жизнь. Третья — бастарды, и с ними ситуация ясна: училище для них всё, и отступить они не могут, потому что некуда. И последняя группа — свободные остверы, у которых были обнаружены не используемые ими таланты к магии. В основном это были бывшие крестьяне и ремесленники, готовые помучаться, чтобы получить офицерский патент.

Такой вот подобрался контингент готовых к учёбе людей в возрастной категории от шестнадцати до девятнадцати лет. И единственное, что на тот момент я не очень хорошо понимал, — почему набор в военный лицей ведётся каждые полгода, один курс приравнивается к шести месяцам и зачем набирают так много кадетов. Однако со временем ответы на эти вопросы были получены.

Наше ожидание продлилось два часа, до самого полудня. За это время прибыло ещё около сотни будущих учеников. И я вновь подумал о том, что нас слишком много для одного курса. Но развить эту мысль мне не дали, так как открылись ворота, появились солдаты с копьями в руках и несколько офицеров, которые вежливо пригласили нас пройти на территорию военного лицея. Новобранцы, естественно, прошли и оказались на широком пустом каменном плацу, где мы с Вираном огляделись.