Юрий Пашковский - Хроники Равалона

Уолт быстро обернулся — и увидел белое, как снег, мерцание, погребальным саваном окутывающее элхида и охранявших психомага фурий. Псионик дернулся мухой в паутине, пытаясь вырваться из окружавшей магии, но не смог сдвинуться с места. Щупальца зашевелились; судя по начальным движениям, они готовились сплести узор, закрепляющий контур заклинания эль-элхида, пропуская через него его психомагию. Но Райхгер не успел. Вспыхнул невообразимой цветовой гаммой и тут же погас выросший из-под земли цилиндр, внутри которого оказался ментальный маг с охранниками. Никуда не исчезавшее сияние, лишь на миг скрытое цветовым взрывом цилиндра, поземкой обволокло Цфик-лай-Торага и Продолжающих.

Слова застряли в горле Уолта — Слова, необходимые для Защитных чар. Это было недопустимо для боевого мага, но увиденное далее могло заставить не то что Слова, но и Жесты, и вообще мыслеформы застыть.

Вторые Глаза видели всю магию вокруг, все энергии Поля Сил, колышущегося вокруг смертных и друз задумчивыми волнами. Они видели цилиндр, сотканный из колючей магии (именно колючей! при взгляде на составляющие ее чары эфирный взгляд словно что-то царапало), видели, как цилиндр питается вырываемыми из колдовских полей энергетическими частицами — но они не видели, откуда берутся энергия и материя для костей, суставчатых костей, которые начали прорастать внутри цилиндра. Как сказали бы философы Роланской империи, осмысливающие, откуда взялись Хаос и Порядок, из которых сотворено все сущее: «Ex nihilio» — «Из ничего».

Суставчатые подрагивающие кости, белые, как сияние вокруг элхида и фурий, появлялись из ничего, нарушая естественные и магические законы. И они не обращали внимания на объекты, находившиеся в той же самой точке пространства. Треснула друза, когда из нее (сквозь нее!) проросли костяные щупальца, блеснули разлетающиеся осколки, многократно преломив в себе недоуменно застывшего элхида. Замершие фурии никак не отреагировали, хотя их груди и животы просто разорвало. Ничего не успел сделать элхид, когда сразу четыре кости появились в его теле — по одной в плечах и бедрах. Психомаг вздрогнул, рванулся — и застыл, словно нанизанный на парализующую иглу папилионид-пожиратель, нечисть, похожая на бабочку, за которой с необъяснимым энтузиазмом охотятся эстет-нечистологи, желая пополнить коллекцию еще одним чудовищем.

Кулак Ветра, созданный Уолтом, ударил по цилиндру и отскочил, обиженно завывая потоками воздуха. За ним осторожно подкралось сплетенное Эльзой Разочарование Гиппия — малая форма Полного Разочарования, обнуляющая не все используемые в пределах колдовского поля чары, а лишь их часть, проделывающая своеобразный канал в магических плетениях, сквозь который может хлынуть иная магия. Создавший заклинание волшебник из Древнего Морского Сою за исходил из привычки чародеев ставить на Стихийные Щиты защиту от Полного Разочарования — и в кипевших тогда войнах Морского Союза с молодой Роланской империей маги Союза дали своим войскам преимущественный перевес, лишив империю примерно трети чародеев, прежде чем Разочарованию Гиппия нашли контрзаклинание. Впрочем, в итоге Союз все равно пал под натиском легионов империи: пока маги самозабвенно колошматили друг друга, простые смертные железом проложили роланскому императору путь к власти над западным побережьем.

Гм. Ну вот, опять отвлекся…

Разочарование Гиппия коснулось цилиндра, попыталось прогрызться через призрачную пелену, составляющую материал фигуры. Если бы заклинанию это удалось, то следом помчались бы, стремясь опередить один другого, боевые заклятия, готовые и помочь элхиду, и расправиться с вражескими чарами.

Если бы удалось.

Не удалось.

Разочарование Гиппия вскипело, скрутилось октариновыми жгутами и полыхнуло похожими на орочьи символы Тьмы знаками: кривляющейся перечеркнутой свастикой, означающей не ход Солнца, а пришествие Ночи; надменной совой, обозначавшей власть темноты не только у шаманов Восточных степей, но и в древних культах Первой Эпохи; трепещущее на ветру покрывало, которое везде считается символом отрешенности от внешнего мира, скромности и добродетели, везде, кроме орочьих орд под Великой грядой, прибегавших к образу покрывала для обозначения скрытых во мраке Сил; и саранча, но саранча не простая — шаманы Восточных степей верят, что в назначенный самой Судьбой день Адарис-Мрак и Адария-Тьма от совместного союза произведут существ, перед которыми малыми детьми покажутся Твари, и полчища чудовищной Саранчи сожрут Равалон, не тронув земли лишь поклоняющихся Мраку и Тьме.

Заклинание полыхнуло — и само собой распалось.

Внутри цилиндра двигавшиеся кости сложились в нечто схожее с позвоночником, на ребра которого нацепили элхида и фурий — и замерли. И на них начала прорастать плоть. Губчатое костное вещество, нервы, мышцы, кровеносные сосуды, органы (два сердца?! или показалось?), более мелкие пластинчатые кости, кожа и остальное — все так же ex nihilio.

Так не бывает! — возмутился разум.

Ну отчего же? — усмехнулись чувства.

Видишь — бывает. Еще как бывает. Единичный уникальный случай. Рай для идиографии. Но — есть.

Уолт покосился на Эльзу. Побледневшая девушка с ужасом смотрела на происходящее в цилиндре, но держалась. Поверх одних живых существ из ничего появляется новое существо? Пфе! После адских посмертий таким не удивишь! А если и удивишь, так нет времени всецело предаваться удивлению. Уникальный случай? Жать. Он опасен. Подлежит уничтожению. С ним не справился ментальный маг, опытом и Силой превосходящий и ее, и Уолта? Тем более опасный. Тем более подлежит уничтожению. Не ударим первыми — погибнем. Ударим — может, удастся выжить.

Ракура прочитал девушку, как магический Свиток. Символы — они не только в магии и мистике. Смертные постоянно используют знаки для передачи смыслов, осознанно и неосознанно. Эмоции, движения, поза — все выдавало в ар-Тагифаль готовность к неравному бою, в котором она не надеялась победить.

Нет, так дело не пойдет.

Уолту очень не хотелось, чтобы Эльза погибла.

И прежде чем он понял, откуда взялось щемящее чувство тревоги, прежде чем осознал, что беспокоится за Эльзу — не за боевого товарища! не за носителя Деструктора! за Эльзу, именно за Эльзу! — Уолт бросился к цилиндру.

Раньше нее.

Раньше ее заклинаний.

Поэтому он первым увидел, как вся копошащаяся на пронзивших элхида и фурий костях масса из мускулов и кожи, органов и кровеносных сосудов и прочего — как вся эта масса в один момент обрела отчетливую форму.

Огромный толстый человек, размерами под стать великану из пустыни Рун, безразлично посмотрел на Ракуру. Полностью голый, толстяк занимал весь цилиндр, где до этого спокойно помещались друза и смертный в компании с Младшими убогами. В теле человека сгинули эль-элхид и Продолжающие, они были поглощены жирдяем, как кипяток растворяет в себе сахарные фигурки. Аура элхида погасла в черно-серых течениях тонкого тела толстяка.