Юрий Пашковский - Хроники Равалона

Дело не в Разрушителях и не в волшебниках. Знание о Меоне пришло от самого Меона. От этой стены до Космоса.

Да, а еще ничего не менялось вокруг ученика Джетуша, этого Уолта в Тартарарам его Ракуры, подходящего все ближе к Меону. Ничего? Да нет, уже менялось.

Магистр вскинул правую руку. Из ладони пополз прямой призрачный клинок, из него на равном расстоянии друг от друга начали расти такие же прямые, только намного меньше, лезвия. В свою очередь появились острые отростки и на них. Зрение, отточенное эликсирами, искажалось Меоном, рождающим вокруг тебя иллюзию Ничьей земли, но ты смог разглядеть, что и на этих еще более мелких подобиях появились очередные клинки, сохраняющие заданное основным призрачным клинком и выросшими на нем лезвиями соотношение.

Ты знал теорию волшебства в достаточных объемах, чтобы понять, что за структуру представлял собой ветвящийся клинок в руке ученика Джетуша. Фракталообразиая форма воплощения заклинаний считалась самой сложной, послушной только тем, кто достиг высших уровней Магического Искусства. Ученик Джетуша не тянул на Архимага. Но еще там, в долине Соратников, он убил врага заклинанием, при приближении к которому гносеологическая и герменевтическая магия просто распались, точно попав под давление ауры Архистратига. Аваддан мог подавить волшбу, не любую, но почти всю, одним своим присутствием. Так и то заклинание, шары с лезвиями, подавило Познание и Понимание, не подпустив чары даже к контуру своей Силы. А ты не успел отреагировать и проморгал тот миг, когда можно было добавить магической энергии и удержать гносеологические и герменевтические чары, позволить им дальше опутывать волшебство как ученика Джетуша, так и его противницы.

Мальчишка не так-то прост, как может показаться на первый взгляд. Да и девчонка — там, во Тьме, проявила Деструктор. Несомненно, Деструктор Бессмертия. Как и Конклав, Орден тщательно собирал сведения о Самой Первой войне, и одной из первоочередных задач ведьмаков, посвященных в тайную историю Равалона, являлся поиск Наследия.

И в этом деле Джетуш обошел тебя.

— Эльза! Куда ты бежать?!

Ученица Джетуша уже неслась следом за мальчишкой. Снадобья пошли ей впрок, и хотя левая рука не восстановилась, бесполезно болталась вдоль туловища, она все же не кричала от боли и могла двигаться. Повезло девчонке. Не окажись ты рядом, осталась бы там, во Тьме, рядом с учителем…

Ты зло выругался.

И тут он обошел тебя! Джетуш спас тебя тогда, на Инаяме, и ты, привыкший платить по счетам, не успел оказать ответную услугу. Земной маг покинул Я-Маджир, пока ты предавался страсти с Фа. И ты ругался так же зло, когда узнал, что раньше она уже была с ним — и даже не стало обидно, а как-то… Чего скрывать? Обидно тебе было, обидно.

Джетуш погиб, прикрывая тебя. Ты снова оказался в долгу. Снова не сможешь отплатить ему. Снова он…

Проклятье!

Магистр остановился перед стеной Меона. Рука, которую он так и не опустил, задрожала. Спирали чистой октариновой энергии пробежали по Ракуре, естественная натуральная магия Фюсиса потекла из Локусов Души мальчишки, вплетаясь в фрактальный клинок.

Уолт ударил. Призрачное лезвие коснулось Меона. Упругий удар ветра швырнул тебя, Фа и Глюкцифена на землю Ветер рождался из ничего, ветер, сплошь состоящий из туго перевитых друг с другом воздушных элементалей. Кривляющиеся, словно придворные шуты, элементали пронеслись над равнинами Тайкоры, над долиной с павлинами, по комнате, возникшей лишь наполовину — когда девчонка сорвалась с места и побежала за мальчишкой, рост помещения прекратился. Эфирный поток Воздуха снес холмы и разбросал механизмы, вырвал с корнями деревья и унес павлинов, обрушил столы с колбами и ретортами, полки с гримуарами: ветер из ниоткуда снес привнесенные появлением смертных ландшафты, обнажив истинную изнанку окружающего.

Они находились на настоящем плато серого ничто, которое непреодолимой преградой тянулось во Внешний Мир, куда не ведут эфирные дороги богов. Серое ничто хрустело, словно праздничная обертка, в которую заворачивают подарки Светлые из Эльфляндии. Ветер становился все сильнее, и вот уже Глюкцифен, не сдерживаясь, заорал:

— Волна! Это волна!

Ты услышал убога. Волна? А, та пульсация Аномалии, о которой упоминалось недавно. Опасная волна Меона, уничтожавшая и сводившая с ума Разрушителей. Но почему ты спокоен? Почему тебе плевать на воющего Глюкцифена, повалившегося на колени и обхватившего голову руками? Может, потому, что видишь: ученик и ученица Джетуша спокойно стоят перед стеной Меона, и ветер, ветер из ничего и из ниоткуда, обтекает их, воздушные элементали кружатся рядом, но не преодолевают невидимую границу. А в Меоне, поддаваясь фрактальному клинку Уолта, медленно появляется трещина. Разлом, тянущийся от основания стены серого ничто к ее верхушке. Той, что в Космосе.

Ветер стих — ты не успел даже моргнуть. Как пришел из ниоткуда, так и ушел в никуда. Вокруг только серое ничто, лишь где-то на горизонте позади слабо отсвечивает декарином. Наверное, те самые Заслоны и Барьеры, поставленные убогами против Аномалии.

Однажды в Ордене тебя и еще десяток твоих товарищей наставник спросил: «Чего больше всего на свете боятся Бессмертные?» «Потерять Бессмертие», — ответили вы. Наставник рассмеялся и отправил вас ловить Уграйского Дикобраза без подручных средств. Ответ был неправильным.

Глюкцифен, выпученными глазами следя за Магистрами, издал звук, напоминающий нечто среднее между хрюканьем и кудахтаньем.

Сейчас ты знал ответ. Сейчас, видя, как серое ничто расступается проходом перед боевыми магами Школы Магии, перед мальчишкой и девчонкой, годящимися тебе в правнуки, ты понял, какой ответ правильный.

Больше всего на свете Бессмертные боятся, что смертные станут равными им.

Ты пожалел, что не можешь ответить наставнику, давно ушедшему в посмертие, но ты знал — он бы рассмеялся и кивнул, одобряя ответ.

Эйтэ коа ретарэ Сейле туно карето Фейро теу ритаа Нуи коа куо ло.

Истинная бессмертная душа умершего аони-ши уходит в Свет, душа же, сотворенная его рождением в Равалоне, уходит в Белую Пустыню и остается там до тех пор, пока Предначальный Свет не озарит мир, и душа истинная сольется с душой равалонской.

На Заморских Островах хранятся знания о Предназначении Детей Света, скрываемые и от Бессмертных, и от Конклава, и от противостоящих Конклаву магических орденов. Истинные Высокорожденные знают, зачем они приходят в мир и куда уйдут после смерти. Истинные Высокорожденные никогда не сомневаются в своих поступках. Осененные Светом, они преследуют Великую Цель, полученную от Сияния, и вся их жизнь подчинена Предназначению. Те, у кого есть Великая Цель, не могут сомневаться. Те, у кого есть Великая Цель, уходят в Свет и посмертие со спокойной душой, зная, что послужили установлению в мире Великого Блага.