Юрий Пашковский - Хроники Равалона

Это ничего. Вот врать главе Школы будет намного тяжелее.

— Слушай, Уолт, — начал говорить Бивас, задумчиво разглядывая могучий дуб, чьи корни вырвались из темницы земли и кривыми арками расползались на захват новых владений. — Гривомудрая — это как? Мудрая грива? Или какая-то «гривом удрая»?

— Отстань.

Бивас обиженно засопел. Обижался и сопел он где-то минуту, потом снова предпринял попытку разговорить товарища.

— Слушай, я тут на днях философский трактат одного ааргха прочитал. О сущности Невидимого Розового Единорога. И…

Взгляд Уолта был выразительнее многих слов. «Философский? Прочитал?» Сомнение скорее касалось вообще умения Биваса читать, нежели того, что он ознакомился с философским трактатом.

Вместо Уолта, молчаливого в последние дни, словно он принял обет, откликнулся Алфед Лос, сопровождавший боевых магов в их прогулке по Перипату.

— Не подразумеваешь ли ты книгу Урграмаха Четыресмегиста, где он касается принципиальных вопросов веры и соотношения мнения и истины в религиозных практиках?

— Э… да? — рискнул предположить Бивас.

— Тогда возрадуйся! Не далее как в прошлом месяце я рецензировал ее для журнала «Магия и жизнь» и могу в полной мере обсудить с тобой вопросы, касающиеся доксического знания и его верификации!

«Спасите!» — заорать Бивасу не позволила масконская гордость, но глаза выдавали его с головой.

— Пойдемте лучше пить пиво. — Ударий решил внести предложение, подходящее, как он был свято уверен, для любой ситуации. «Хорошее пиво и Тварь оценит», — любил приговаривать маг после четвертой кружки гномьего темного.

Ксанс и Бертран поддержали Удария. Бертран к тому же вспомнил, что сегодня травницы празднуют что-то вроде Восьмого Дня Недели, а это значит, что сговорчивых девиц под вечер найти будет довольно легко.

— Вы думаете, их тоже заинтересует проблема апофатики Невидимого Розового Единорога? — оживился Алфед.

— Заинтересует, заинтересует! — закивал Ксанс. Он давно поспорил с Бивасом о том, что будет делать Лос в комнате с тремя голыми девицами: разглядывать их с научным интересом, читать лекцию о единицах магической силы или же все-таки предастся плотской любви, — и Ночному эльфу все не терпелось доказать правоту своей точки зрения. Пьяные травницы подходили для этого лучше всего.

— Идите, — сказал Уолт.

— Нет, ну так дело не пойдет! — возмутился Бивас. — Слушай, Уолт, ты же, насколько я знаю, любишь много читать?

«Кому-то же надо!» — ответил взгляд Ракуры. Бивас не смутился и продолжил:

— Так вот, в большинстве приключенческих книжек все как начинается, а? Герой просыпается после безумной пьянки с жутким похмельем. А после этого отправляется приключаться. И вот кажется мне, — Бивас многозначительно ткнул пальцем в небо, — что успех-то книги во многом от пьянки и зависит!

— С какого перепугу ты пришел к такому выводу? — изумился Ксанс.

— Ну как? Вот смотрите: каждый знает, что такое похмелье. Каждый страдал от него. А герою надо сопереживать! Синэстезия — или как там ее? Вот герою и сопереживают. Простой народ тянется к близкому, знакомому и родному. Поменьше умничанья, побольше сисек!

— Ты вообще это к чему все говоришь? — поинтересовался Бертран.

— А это… Ну дык это… Уолт должен идти с нами!

— Не могу, — вздохнул Ракура. — Рад бы, но меня Джетуш вызывает. — Магистр обозначил Жест, указывавший на телепатическую связь. — Так что идите, а я, как освобожусь, подойду.

В эту часть Главного Корпуса доступ имели немногие. Длинный высокий коридор. Стены в виде развернутых Свитков чуть заворачивались на концах вверху и внизу. Вычурные магические знаки на стенах, не содержащие Силы — или Уолт не мог ее ощутить. Высокие стрельчатые окна. Статуи Великих Архимагов древности, по преимуществу полубогов. Ажурные каменные лилии — по вечерам и ночью они разгорались дневным светом. Иногда в нишах стояли артефакты — и снова Уолт не мог уловить, заряжены они магической энергией или нет.

Всезнающая мощь Меона осталась в Подземелье.

Уолт оставил ее в Подземелье.

Правильно ли он поступил, когда за несколько мгновений до возвращения отправился в Аномалию, к затянувшему рану Наосу, и вышвырнул Тень из души вместе с Меоном и остатками Тиэсс-но-Карана?

Тогда, возле Наоса, ему казалось, что другого выхода нет. Могущество Меона очаровывало. Могущество Меона манило. Могущество Меона пугало. Он уже изменил воспоминания наставника, Фа и Эльзы, вычеркнув все, что касалось Аномалии и последних событий в Цитадели, скрыл и собственные — Архиректор по возвращении обязательно залезет к нему в голову как всегда неожиданно и бесцеремонно.

Кстати, так и случилось. Первым Эвиледаризарукерадин просканировал Уолта, а уже потом принялся за Джетуша и Эльзу. Фа, вернувшаяся в Преднебесную, главе была недоступна, о чем тот сожалел и не скрывал этого.

В сознании Уолта, Эльзы и Джетуша Архиректор увидел одно и то же: в убоговской борьбе за власть чуть не погибли все нанятые маги, вскрывшие заговор Таллиса Уберхаммера и Грисса Шульфица против Архистратига Аваддана, и когда Разрушители сошлись в ужасной схватке, маги поспешили покинуть Пятый Круг Нижних Реальностей. Пострадала Эльза и погиб дознаватель Конклава, следящий за Уолтом. Уолт и Джетуш выжили.

Там, возле Наоса, Уолт отбросил все, что связывало его с Меоном, вернув Тень в родную стихию. В качестве благодарности Тень орал благим матом и крыл Уолта на чем свет стоит. И угрожал. Кричал, что теперь без него Ракуре точно крышка, что когда придет время, он пожалеет! И что время это — не за горами!

— Я справлюсь сам, — ответил Уолт.

Меон мог многое. Но он не смог вернуть Эльзе Локусы Души.

Ракура не хотел, чтобы кто-то еще так пострадал из-за него.

И он больше не хотел жить, не вспоминая .

Последним усилием, отдавая Тень Наосу, Уолт сделал так, чтобы никто не смог увидеть в его разуме отражения прошлых жизней, открыл Проход в Равалон, минующий Везде-и-Нигде с Ангелом Небытия, и вернулся.

Никто не заметил, что Уолт отлучался.

Мрачный Глюкцифен ничего не рассказывал Леонарду, подменявшему Магистров, дожидаясь, пока тот снимет Ограничение Времени и откроет Проход обратно в Подземелье, воззвав к Максвеллиусу. Убоги торопливо покинули мир смертных, опасаясь явления богов. И сразу после этого Джетуш открыл портал прямо в покои Архиректора, не объясняя подвергшимся воздействию убоговской магии ученикам, почему Уолт держит на руках Эльзу, куда подевались кони и по какой причине они смутно помнят последние четыре дня.

Архиректор как раз пытался напоить Банкаста кефиром из Священного Источника, созданного Хоки в Восточных степях. Банкаст капризничал и повелительно мяукал, требуя, чтобы глава Школы Магии макал палец в кефир и давал его облизывать. Пускай лакают со всяких там блюдечек, скажем, студенты, а мы — волшебный кот Архиректора! И требуем соответствующего отношения!