Сергей Мясищев - Обреченный на скитания 2

— В кладовке, — ответила Милёна, — принести? Только она негодная вся. Я ее постирала и хотела зашить, но не смогла. Она у тебя замагичена на крепость.

— Что совсем негодная? — удивленно спросил я, — вроде нормальная была.

— Ну да! — усмехнулась девушка, — дыра на дыре. Сейчас поешь, перевяжу тебя и принесу твои лохмотья. Если хочешь.

— А что, ты меня сама перевязываешь? — настороженно спросил я.

— Нет, одна я тебя не поверну. Бабушка помогает. Ну, теперь-то ты и сам можешь вертеться, могу и сама. А что?

— Я как бы неодет. Ничего?

— Привыкла! — Милёна смущенно наклонила голову, — и потом ты без сознания был.

— Может, сначала принесешь мою одежду, а потом перевязывать будете. Я стесняюсь находиться голяком перед двумя красивыми женщинами.

— Сейчас, — улыбнувшись, Милёна вышла и через минуту принесла ворох моей одежды. Положив все на стул, молча вышла. Я достал из своего рюкзака, который тоже был тут, чистые плавки и быстро натянул их. Ну, вот другое дело. Достал аптечку, сделал себе уколы при ранениях. Комплекс какой-то. Заглянула Жизнемира:

— Что ты делаешь? — спросила она, увидев в руках у меня ампулу-шприц.

— Укол от заражения. Комплекс.

— Я не поняла, что ты сказал… Ты воздействуешь иглой на жизненные точки? Ты умеешь? — спросила женщина.

— Это не совсем то, про что вы подумали. Это настойка Древних и игла Древних. Внутри, вот тут, жидкость. Ее вот так колют и вводят в тело лекарство.

— Где ты это взял?

— На Пустоши, — хмуро ответил я, потому, как только что сам вспомнил, что такое Пустошь.

— Парень, ты нашел на Пустоши какую-то дрянь и колешь ее себе? — возмутилась Жизнемира, на шум пришла Милёна, — мы тебя тут две недели с того света вытаскиваем, а ты вот так, не зная ничего, колешь себе непонятно что!? Ты вообще понимаешь, что ты сейчас сделал? Я же не Мать Природа, чтобы тебя из мертвых поднимать! Милёна! Зачем ты принесла ему это? Вы что тут творите?

Женщина разошлась не на шутку. Глаза ее пылали праведным гневом! Она подошла и вырвала у меня из рук рюкзак.

— Успокойтесь. Если я уколол себя, значит, знаю что делаю, — ответил я и сел на кровать, — утомили вы меня.

Я лег и закрыл глаза. Пять минут, как очнулся, а событий на три дня хватит. Ох, уж эти женщины! Жизнемира в сердцах бросила рюкзак и ушла, хлопнув дверью. Ну и фиг с ней, разоралась тут. Без нее хреново! На лоб опустилась мягкая ладонь. Я открыл глаза. Рядом сидела Милёна:

— Отдохни, Алекс. Поспи. Все будет хорошо, — голос ее звучал успокаивающе. Очень хотелось верить тому, что она говорит. Я закрыл глаза и отдался мягкому, сладкому очарованию этой девушки. А она говорила и говорила, — В природе все изменяется, одни умирают, другие рождаются. Не надо так нервничать. Все имеет свой путь и свое время. Ты поспи, и все будет хорошо…

Проснулся я ранним утром. В комнате никого не было. Я потихоньку встал и начал одеваться. Тут я заметил, что бинты на мне свежие. Получается, пока я спал, меня перебинтовали? Ощупал себя. Нога и грудь побаливали. За ухом свербело под повязкой. Достав из рюкзака комплект одежды, оделся. Из одежды было только брюки и безрукавка, но это уже хорошо. То, во что я был одет раньше, действительно годилось только на тряпки. Стараясь не шуметь, направился к двери. Комната, которая была рядом с моей, оказалась чуть больше. Потихоньку вышел.

Светало. Интересно сколько времени? '03–55' — проплыло перед глазами. Я резко остановился. Что это было? Электронные часы. Внимательно всмотрелся. Ничего и никого. Но, я же четко видел светящиеся цифры. '03–56' — возникла надпись. Это что у меня в голове время показывает. Провел рукой по глазам — очков нету. Точно в голове! Что-то далекое и смутно знакомое возникло в голове. Далекие воспоминания, которые никак не можешь вспомнить. Но то, что это мое нормальное умение я вспомнил. Это уже хорошо!

Спустившись со ступенек и обернувшись, я замер пораженный. Я вышел не из дома! Я вышел из огромного дерева, в стволе которого была дверь. Куда же я попал в этот раз? Присмотревшись, я вдруг понял, что прекрасно вижу в темноте. Это мне понравилось.

Вокруг было тихо. Обойдя вокруг дерева, туалета не нашел. Облегчился в дальних кустах. Беспечно живут, никакой охраны, да и вставать уже пора. В деревнях, насколько я знал, встают очень рано. Повернувшись, я заметил какое-то движение справа. Немного погодя, из-за ствола вышел мужчина средних лет. Борода и усы скрывали его лицо. Он подошёл:

— Рановато ты вышел, найдёныш.

— Алекс, — я протянул ему руку, — да вот по нужде вышел.

— Боромир, — он пожал руку, — я видел. Только другой раз вон туда ходи. Там специальное место.

— Я не знал, — пожал я плечами.

— Ничего страшного. Как ты себя чувствуешь? Племянница говорила, ты еще слаб. А ты уже ходишь?

— Спасибо, мне уже лучше. Милёна ваша племянница?

— Да. Славная девушка. Родители погибли, вот бабушка ее и воспитала. Учит, заодно, всяким премудростям.

— Ты знаешь, мне до сих пор кажется, что она мне привиделась. Не встречал такой красавицы! Уж до того хороша, что даже не верится, что она живая и все это на самом деле! — задумчиво проговорил я.

— Да ты никак влюбился? — усмехнулся Боромир, — Смотри! Жизнемира бережет ее, как зеницу ока. Прознает, несдобровать тебе!

— Нет, дядька Боромир. Я не знаю, что такое любовь, да и на жизнь смотрю трезво. Я ведь никто, и имя мое — никак. Да и она еще ребенок. Какая уж тут любовь. Вырастет, отбоя от парней не будет.

— Вырастет говоришь, — ухмыльнулся мужчина, — когда любовь приходит, ее все узнают, и ты — не исключение. А возраст, что возраст? Ей уж двадцать первое лето минуло. Давно пора в семью идти. А она всё ни как не определится. Не нужен, говорит, мне никто. Буду как Жизнемира знахарством заниматься. Да и то правда — призвание у неё к этому делу.

— Я думал ей лет двенадцать, — удивленно проговорил я, и помолчав добавил, — насчет любви может ты и прав. Только у меня столько проблем, что меня обходить нужно десятой дорогой. Я это знаю, и стараюсь ни с кем не сходиться близко.

— А вот это ты зря! Один в поле не воин! Ты откуда? Где твои корни?

— Издалека я. Нет у меня корней. В том то и дело, что один я в этом мире. Ну, ничего, прорвемся! — я улыбнулся.

— М-да! — крякнул Боромир, — не кручинься. Поутру придем с Быславом, старейшиной нашим, поговорим. Может, не все так страшно, как тебе кажется. Он мужик мудрый. Пойду я. Надо еще два поста обойти.

— Хорошо. Я посижу тут на ступеньках. Подышу свежим воздухом, — кивнул я.

Воин ушел. Я устроился на ступеньках. Утро было свежим и тихим. Не пели птицы, не трещали кузнечики. Ничего! Странная тишина для леса. Лишь иногда вдалеке крикнет ночная птица. Я сидел, стараясь вспомнить что-нибудь про себя. Все было смутно и как будто не со мной. Сзади раздались осторожные шаги. Я не оборачивался, и так было понятно, что это Милёна.