Игорь Шенгальц - Цена верности

— Ладно, вернемся к нашим делам. Данадан слишком далеко от Керидата и не участвует напрямую в событиях, происходящих там. Да и Горавия от нас отделена пустыней, поэтому наш король традиционно никого из них не опасается и их делами не интересуется. К нему за помощью обращаться бесполезно и бессмысленно…

— Мне не нужна его помощь, — порывисто воскликнул Джек. — Я все равно отправлюсь домой. Не знаю, сумею ли я помочь госпоже, но я постараюсь. И еще, Калеб и Бейзил должны ответить за смерть Криса. Я обещал…

— Чтобы добраться до самого императора, придется постараться. А уж лорд Бейзил — это еще более значительная фигура, уничтожить их будет непросто. И сейчас я не могу отправиться с тобой. Мне нужно навести порядок в своих землях. У каждого своя война… Поэтому вот что я предлагаю. Я проверил книги смотрителя. Оказывается, дон Руф успел скопить неплохой капитал за время моего отсутствия. Я дам тебе отряд надежных бойцов, расскажу о кратчайшем и безопасном маршруте и выдам достаточно средств, чтобы ты произвел фурор в Лорилье. Ты станешь наследником огромного состояния! Можешь швыряться деньгами направо и налево, шиковать, закатывать балы… все, что придет в голову! Имея деньги, ты попадешь в самые высокие круги общества. На несколько месяцев подобной жизни золота хватит, а за это время, думаю, ты сумеешь сориентироваться и решить, как помочь Дарине. И как отомстить…

— Но как же приказ о моем уничтожении?

— Я тут подумал и пришел к очень интересному выводу. О том, что мы с тобой связаны, император Калеб не знает вовсе, как не знает он о том, что ты вообще жив. Для него ты погиб, исчезнув в сундуке. Или, по крайней мере, пропал без вести. Лишь Первый Паж и его слуга Хоб в курсе дела, приказ Руфу пришел от них, а вовсе не от Калеба. Мы не знаем, чем именно ты им опасен, и почему вместо того, чтобы пленить тебя, как они хотели прежде, решено тебя убить, невзирая на последствия. Как и не знаем, что именно говорилось в том предсказании и каким образом выжил Хоб… Но мы знаем одно: Первый Паж и Калеб — враги. И информацией между собой они точно не делятся.

— А как же тогда дон Руф занял ваш замок? Ведь именно лорд Бейзил вынудил вас бежать? А указания Руф получал от Хоба!

— Этого я тоже не знаю. Возможно, у Пажа и Бейзила имелся особый договор между собой. Ведь некоторое время назад они действовали сообща. Да это и неважно, а важно то, что сейчас они враждуют, и Руф побежит жаловаться не к Бейзилу, а к Хобу. Но у Левой Руки сейчас масса иных забот, и я не думаю, что он будет пытаться вернуть замок своему проштрафившемуся слуге.

— Я тоже пришел к подобным выводам, — не стал скромничать Джек, который все утро обдумывал ситуацию, прокручивая в голове все произошедшие события и толкуя их так и этак. — Калеб обо мне не знает, но это не значит, что он меня позабыл. Все же нам пришлось пережить вместе несколько приключений…

— А мы тебя загримируем, мой мальчик, да так, что никто тебя не узнает, даже твой настоящий отец. Есть у меня в запасе один фокус, который поможет тебе полностью измениться, но в любой момент при желании ты сможешь вернуть себе подлинный облик. А чтобы фокус сработал как надо, придется тебе еще раз воспользоваться своим перстнем.

— Кажется, я знаю, о чем идет речь. Я помогу, это не сложно. Имитационное волшебство! Мне оно всегда нравилось!

Джек улыбнулся. Перстень был хорошим товарищем, уже много раз показавшим, что на него можно положиться. Впрочем — и Джек этого не забывал — сама его жизнь зависела от их связи.

— Что ж, — уверенно сказал он, — я готов!

Самое интересное, что, несмотря на все его возможности и даже на периодически вспыхивающее желание, он так и не учинил над ней физического насилия. Ни до официального бракосочетания, ни после. Хотя мог это сделать, и не раз. Да хоть каждый вечер, что себя обманывать. Он был ее Господин, каждое его слово — закон, и от ее собственного желания ничего не зависело.

Впрочем, в последнее время она уже сама стала сомневаться, остались ли у нее хоть малейшие желания.

Эти годы (сколько же их прошло, и упомнить трудно) жизнь ее текла тихо и однообразно. Да и распорядок дня не внушал иллюзий. Подъем с первыми лучами солнца, завтрак, утренняя прогулка в маленьком, со всех сторон закрытом стенами дворике, затем несколько часов для дел государственных, где все ее задачи сводились к необходимости поставить свою замысловатую роспись под очередным документом, даже печать приложить она права не имела. Потом следовал обед — вот тут ей дозволялась роскошь: сразу несколько фрейлин имели право прислуживать, и она обменивалась с ними ничего не значащими репликами, либо просто слушала их болтовню, пытаясь понять, что же происходит за пределами ее темницы. Иногда это удавалось, иногда нет. Фрейлин специально инструктировали: во избежание… И при малейшей ошибке меняли на других.

Дарина относилась к девушкам, прислуживавшим ей, вполне дружелюбно и с пониманием, но, несмотря на свои обязанности, они пользовались гораздо большей свободой, чем бывшая принцесса, а ныне императрица и полноправная владетельница этой и множества других земель. Дочь своего отца, жена своего мужа… к счастью, не мать своего ребенка.

Они после службы шли домой, в свои семьи, или встречались с возлюбленными. Они имели полное право и, главное, возможность гулять по городу, совершать покупки, заходить в лавки, могли любить, страдать, совершать ошибки… могли жить!..

Она же, их императрица, была лишена и этого, и многого другого. С тех самых пор, как на ее руках оказались эти злосчастные браслеты, которые были куда страшнее рабских кандалов, она потеряла не только свободу воли, она потеряла все, ей была оставлена лишь жизнь, и то будто бы в насмешку…

Хотя, как ни странно, и дозволялось ей не так уж и мало. Она вполне могла устраивать судьбы отдельных людей, могла жаловать деньги, украшения и даже земельные наделы, могла принимать в штат, хотя часто случалось и так, что уже принятая, понравившаяся ей девушка потом бесследно исчезала, и о дальнейшей судьбе ее Дарина ничего не могла выяснить.

Тем не менее, служить императрице считалось делом выгодным, хотя и опасным, и за место в ее свите боролись.

А ведь тогда, несколько лет назад, она вполне могла обернуть происходящее к своей выгоде, ведь стоило лишь пойти на уступки врагам, хотя бы дать им понять, что она не против, но принципы мешают, надо лишь от них избавиться, и она хочет и может это сделать…

— …Ты — моя королева! — Калеб так внимательно вглядывался ей в глаза, стараясь проникнуть в самую суть ее души. — Ты можешь стать частью меня, а я — тебя! Пойми! Только захоти этого! Мы будем править миром, ты и я! Поверь, я не обманываю, так и будет, правда! Пойдем вместе, вдвоем, и у нас будет все, о чем можно мечтать!..