Андрей Гудков - Цепной пес империи

Заседание закончилось только в три часа дня. Журналисты галопом наперегонки помчались по своим газетам. Уже сегодня вечером все издания будут пестреть яркими заголовками вроде «Скандал в Ассамблее!», «Кровавая резня в Ассамблее дворян!» и так далее.

Три незадачливых дворянина из моей фракции ждали меня на лестнице. Я подошел к ним и протянул чеки, на пятьдесят тысяч каждый.

— Как и обещал, ваше выходное пособие. — Я усмехнулся. — Можете проиграть все в карты, прогулять за пару вечеров в Райхене или вернуться домой и безбедно жить до конца своих дней, оставив половину этой сумму своим детям в наследство. Решать вам.

— Мы уволены?

— А зачем вы мне теперь нужны? Я предупреждал, чтобы вели себя тихо и незаметно.

Так как обед уже давно миновал, а я его пропустил, пришлось идти в столовую. Взяв пару блюд, занял столик в углу столовой и сел спиной к стене. Вскоре ко мне присоединился Реджинальд Малькольм. Я по привычке защитил нас от посторонних ушей.

— Не ожидал, что Игнатов окажется той еще сволочью, — мрачно сказал он. — Убить моего помощника — это не просто удар, это оскорбление.

— Прикажите одному из своих лейтенантов вызвать на дуэль кого-нибудь из его людей, — предложил я. — Морские офицеры лучше владеют клинками и пистолетами.

Адмирал только отмахнулся:

— Это ерунда. Мы по-прежнему не имеем перевеса даже в Ассамблее. Вот это проблема.

— Зато скоро я подорву влияние Рэндала там, где он ожидает этого меньше всего, — в Совете волшебников.

— Ты уверен, что справишься?

— Да. Все готово. Вы абсолютно верно предположили, что волшебники не смогут отказаться от добычи кристаллов рарса и начнут его нелегальную добычу.

— На самого Рэндала у тебя что-нибудь есть?

— Откуда? — Я невесело усмехнулся. — Он старой закалки. Единственная его слабость — карты. Но это не порок, а обыграть его не получится. Даже проиграв мне несколько миллионов, он все равно еще очень богат.

— Хорошо, но возникла трудность, которой мы совсем не ждали. — Малькольм помрачнел. — Я вынужден отдать тебе приказ, и он тебе очень не понравится.

— Что случилось?

— На Валерия заведено уголовное дело.

— По какой статье? — Теперь помрачнел и я — потерять главного и единственного союзника в Сенате! — Кто под него копает?

— Никто. Это настоящее уголовное дело, и пока о нем не знают. Сыщики жандармерии держат все в секрете.

— Это хорошо. — Я задумчиво почесал лоб. — Значит, время еще есть. По каким статьям заведено дело?

— Дело… — Прежде чем ответить, Малькольм тяжело вздохнул. — Работорговля и изнасилование с отягчающими обстоятельствами.

— Да… — В последний момент я сдержался и не выдал пару крепких выражений. — Если это правда, я сам его демонам скормлю!

— Нет, Маэл! Если это правда — тем более если это правда, — ты прикроешь его.

Я закрыл лицо руками. Я многое мог сказать, но толку? Суть дела от этого не изменится.

— Ты понимаешь, о чем просишь?

— Прекрасно понимаю, и… поверь, мне самому гадко. Мы на флоте даже офицеров акулам скармливали за меньшее, а потом оформляли как несчастный случай. А теперь…

— Если это правда, то зачем Валерий нам тогда нужен? Может, ему лучше тихо исчезнуть?

— Не говори ерунды, — скривился адмирал. — Он сенатор. Ты прекрасно понимаешь, как его будут искать. И потом, это ничего не меняет. Случись что-нибудь с ним, мы потеряем единственный шанс на победу.

Реджинальд Малькольм прав. Есть небольшой шанс, что нам удастся и без Валерия справиться, но очень небольшой. Валерий имеет немалый вес в Сенате. К его мнению прислушаются многие. Не меньше десяти человек проголосуют так, как захочет он. А Сенат — не Ассамблея, где даже сто голосов не играют большой роли. В Сенате всего семьдесят представителей и пятьдесят сенаторов. Каждый голос на счету. Хочу я этого или нет, но мне придется любым способом прекратить дело против Валерия.

Наше внимание привлек шум извне. Я, Малькольм и другие посетители столовой подошли к окнам. По улице шла демонстрация. Люди в простой и грязноватой одежде размахивали красными флагами. Несколько человек несли большой транспарант с требованием сократить рабочий день до десяти часов.

— Пролетариат вышел на улицы, — негромко сказал Малькольм.

— Давно?

— Скоро будет месяц, как был создан профсоюз рабочих Райхена. Он нелегален, и часть его руководителей сидит в тюрьме. Деятельность профсоюза запрещена, но непохоже, чтобы их это волновало.

— Я иногда думаю, так ли уж неправ Рэндал, — задумчиво проговорил я.

— Хочешь остановить заводы? Тогда подумай, что сделают они, — Реджинальд кивнул на идущих рабочих, — когда их оставят без работы. Вернутся к давно проданным участкам земли в деревнях? Пойдут работать в ремесленные цеха, где мест для них нет? Рэндал не может понять одного: уже поздно. Останавливать прогресс сейчас — все равно что вставать на пути уже разогнанного паровоза. Даже если машинист захочет, он все равно не сможет остановить состав.

— Я знаю.

Все оказалось куда хуже, чем я опасался. Дело на Валерия было не просто заведено — осталась всего пара дней до его передачи в суд и официального предъявления обвинения. Дело расследовалось в глубокой тайне, но все попытки остановить его или хотя бы замедлить ни к чему не привели. Ни один из моих людей в столичном отделе жандармерии ничего не мог сделать. Все, что я смог узнать, — это имя сыщика.

— Здравствуй, Маэл! — Сидевший за столом парень в простой дешевой одежде поднялся и горячо поприветствовал меня. — Рад тебя видеть.

— И я рад тебя видеть, — не моргнув глазом соврал я. — Есть время для старого друга?

— Для тебя всегда есть время! Кстати, большое спасибо за подарок. — Он достал из-под матерчатой клетчатой рубашки небольшой серебряный медальон. — Он мне уже три раза жизнь спас.

Я сел за стол, и мы быстро разговорились. Мой собеседник, Радеш Игарио, был простым человеком и не знал всех тонкостей и обязательных вежливых оборотов светских бесед. Поэтому с ним легко общаться.

Я знаю его уже три года. Он когда-то мне помог, потом я раза три или четыре спас ему жизнь, выручил в целом ряде дел. А благодаря моему покровительству он смог выбиться с мелкой должности и занять пост сыщика уголовного розыска столичной жандармерии. Тогда же я и подарил ему на всякий случай хороший защитный амулет, как оказалось, не зря.

Радеш был удивительно честен и прямолинеен. Он беззаветно боролся с любыми беззаконием и несправедливостью, невзирая на лица и чины. За это он получил от благодарного начальства кучу взысканий и выговоров, был награжден шрамами после нескольких покушений и заслужил одиночество. У него есть несколько друзей, таких же идальго, как он. Но нет семьи. Живет он в съемной квартире на скудное жалованье.