Мэгги Стивотер - Похитители грёз

— Ты такой хрен. — И Ноа рассмеялся.

Она пала духом, когда увидела, кто стоял у стойки официанток: Джозеф Кавински. Ошибиться было невозможно: он из тех воронят, которые явно были нездешними. Все в его чертах (длинный нос, впалые глаза с тяжелыми веками, темные надбровные дуги) совершенно отличалось от тех лиц, с которыми она выросла. Как и большинство других воронят, он носил массивные солнечные очки, волосы торчком, маленькую серьгу, цепь вокруг шеи и белую майку. Но, в отличие от других воронят, он наводил на Блу ужас.

— Эй, куколка, — поприветствовал он Блу. Он уже стоял слишком близко, беспокойно двигаясь. Он всегда двигался. Было что-то неуправляемое и вульгарное в полной линии его губ, будто он проглотил бы ее, если бы подобрался достаточно близко. Она ненавидела его запах.

О нем ходила дурная слава, даже в её школе. Хотите заполучить заранее вопросы по экзаменам — у него они были. Нужно поддельное удостоверение личности — он мог достать. Хотите отомстить своему обидчику — пожалуйста.

— Я не куколка, — с презрением сказала Блу, подхватывая ламинированное меню. Ее лицо снова вспыхнуло. — Столик на одного?

Но он даже не слушал ее. Он покачнулся на пятках, вздергивая подбородок вверх, чтобы увидеть, кто еще был в ресторане. Так и не взглянув на нее снова, он произнес:

— Моя вечеринка уже здесь.

Он прошел мимо. Будто бы ее там и не было.

Блу не была уверена, могла бы она простить Кавински за то, что тот всегда заставлял ее чувствовать себя такой незначительной, или себя саму за понимание момента, но неспособность защититься.

Она сунула меню обратно в стойку официанток и стояла там секунду, ненавидя их всех, ненавидя эту работу, чувствуя себя странно оскорбленной.

Потом она глубоко вздохнула и налила чай для четырнадцатого столика.

Кавински прямиком направился к большому столу в глубине, и позы всех мальчиков тут же совершенно изменились. Адам смотрел в стол с заученной незаинтересованностью. Размытый Ноа втянул голову в плечи, но не мог отвести глаз от прибывшего. Гэнси встал, облокотясь на стол, и в этом было больше угрозы, чем уважения. Однако Ронан был единственным, чье положение тела претерпело наибольшую трансформацию. Хотя его привычное положение рук (скрещенные на груди) осталось неизменным, его плечи заметно напряглись. В глазах появилось нечто свирепое и живое, как тогда, когда он запускал в поле самолетик.

— Я увидел твой терминал оплаты спереди, — сказал Кавински Гэнси. — И вспомнил, что у меня есть кое-что для Линча.

Смеясь, он бросил перед Ронаном сухую, спутанную кучу.

Ронан смотрел на подарок, одна бровь поднялась в большом презрении. Откинувшись назад, он потянул за одну из нитей, показывая, что это был набор браслетов, идентичных тем, который он всегда носит.

— Как мило, чувак. — Ронан поднял один выше, словно спагетти. — Этот подойдет ко всему.

— Как твоя мать, — согласился Кавински с хорошим юмором.

— Что мне полагается с ними делать?

— Да черт его знает. Я просто думал о тебе. Передари их. Дерьмо белого кролика.

— Слона [7] "Белый слон" — английское идиоматическое выражение, означает обузу, бесполезную собственность, которую обременительно держать и от которой трудно избавиться , — пробормотал Гэнси.

— Не вноси в это политику, тупица, — ответил Кавински. Он хлопнул ладонью по бритой голове Ронана и потер ее. Ронан выглядел так, будто готов покусать его. — Ну, я пошел. Дела. Наслаждайтесь вашим литературным кружком, дамочки.

Он даже не взглянул на Блу, когда уходил. «Он, не натолкнувшийся на тебя, это хорошо», — сказала она сама себе. Она почувствовала себя незримой. Невидимой. Это ощущает Ноа?

Гэнси произнес:

— Единственное, что меня хоть как-то радует, это воображаемая фирма по продаже подержанных автомобилей, в которой он будет работать годам к тридцати.

Ронан, опустив голову, изучал кожаные браслеты. Одна из его ладоней сжалась в кулак. Блу задалась вопросом, каково реальное значение подарка Кавински. Ей стало интересно, знал ли Ронан его реальное значение.

— Как я и говорил, — пробормотал Гэнси. — Проблема.

Серый человек ненавидел нынешнюю арендованную машину. Когда он был молод, то получил прекрасное представление, как люди обращаются с автомобилями, и теперь ему всегда было неприятно в них находиться. С тех пор, как он завел её, машина уже попыталась несколько раз дать ему прикурить и приложила довольно усилий в течение достаточного количества времени, сопротивляясь его стараниям достигнуть максимальной скорости.

К тому же, она была цвета шампанского. Нелепый цвет для машины. Он бы обменял её на другую, но Серый Человек считал, что, если мог, то не должен запоминаться. Его предыдущая «аренда» приобрела неудачное и, возможно, уличающее его пятно на заднем сидении. Лучше установить некую дистанцию между собой и машиной.

После загрузки автомобиля механизмами и циферблатами Гринмантла Серый Человек отправился в погоню за гусем. Он не возражал против ужасных моргающих огоньков, жужжащих сигналов и раскиданных игл, которые рисовали карту к Грейворену. У Генриетты было свое немалое очарование. Центр города заполняли изящные, озорные сэндвич-магазины и агрессивные непритязательные лавки старьевщиков, парадные входы, похожие на седло, и квадратные колонны — все здания потрепанные, но аккуратные, словно книги в библиотеке. Он разглядывал округу из окна автомобиля, проезжая мимо. Местные жители со стульев на крыльце разглядывали его в ответ.

Показания продолжали быть бессмысленными, поэтому он припарковал Чудовище Цвета Шампанского на углу Дрогери [8] Дрогери — сеть аптек-закусочных, торгующих лекарствами, косметикой, журналами, мороженым , который своей рекламой обещал лучшего тунца в городе! Серый Человек заказал сэндвич и молочный коктейль у красногубой леди, и, когда он облокотился на кассу из нержавеющей стали, вырубилось электричество.

Красногубая леди применила мясистый кулак, чтобы стукнуть бездействующую машину, делающую коктейли, и выругалась с мягким акцентом, от чего это прозвучало ласково. Она заверила его:

— Через минуту все будет.

Все на полках, поздравительные открытки и медикаменты, выглядело жутким и апокалиптическим, будучи освещенным непрямым светом из фасадных окон.

— И часто такое случается?

— Да, сэр, с этой весны. Гаснет. Затем скачок, вырубаются трансформаторы, и все охватывает огнем. На стадионе Аглионбая, когда там нет никаких игр, включается свет. Уверена, это ужасные мальчишки летом постарались. Ну, большинство из них. Но вы здесь не останетесь, да?

— На пару недель.

— Тогда Вы пробудете здесь до Дня Независимости?