Роберт Холдсток - Поверженные правители

Понемногу деревянная оболочка стала словно бы выцветать, твердое дерево смягчилось. Статуя немного откинулась назад, опустила копье, отодвинула в сторону щит. Лицо повернулось ко мне, нос наморщился над густыми усами, глаза прищурились.

— Где я? — спросил Сегомас.

— Мертв. Мертв и потерян.

— Я так и думал. Мне снилась жизнь, но я не мог выйти из того сна. Я был в жарком месте и яростно сражался. То был хороший день, жестокая битва. Я был одним из тысяч. Помню, я думал: вот Горячие Врата… Но море у нас слева. Помню, как шумел прибой. Помню соленый воздух, тени чаек, прекрасное, яростное, мощное наступление, кулачный бой, столкновение щитов, рубку, запах крови. Помню остекленевшие глаза, что говорят о твоей победе, брызжущий кровью стон последнего, полного страха бешенства, а потом… Меня словно заглатывает, сокрушает: рвутся легкие, болезненное онемение членов, и я уплываю в сон, уплываю во тьму.

И снова деревянные глаза встретили мой взгляд.

— Но почему я потерян?

— На этот вопрос я не знаю ответа. Ты сгинул в Греческой земле. Другие погибли там же, но пришли домой. Ты почему-то нет.

— Я и не знал, что есть такие места, пока не попал туда.

— Не ты один.

— Но где же я? Где мое сердце?

В деревянном голосе на миг прозвучало отчаяние. Запертый в ловушку дух воина, отправившегося в поход на Дельфы, стремился возвратить память, захваченную волей незнакомых ему богов. Он никогда не узнает своей судьбы. Он попал в полосу прилива, не принадлежащую ни суше, ни морю. Там он останется навечно, заносимый илом ничейной земли.

— Помоги мне понять, — шептал скорчившийся воин. — Ты можешь помочь?

— Я верну тебя, если сумею. Не к жизни, не к семье, но верну… верну на нужную переправу в Царство Теней Героев. Но для этого ты должен пойти со мной, подняться на борт Арго.

— Мне уже никогда не жить, — тоскливо проговорил Сегомас.

— Нет. Это время для тебя прошло. Об этом позаботились меч грека и жрец из Греческой земли, что уволок тебя от ворон-собирательниц Морриган и очищающих кости Батааб для службы в своем святилище.

Я достаточно знал Греческую землю, чтобы догадываться, что могло случиться. Останки Сегомаса, скорее всего, спрятали в мрамор. А его выдубленную кожу носил вместо одеяния греческий жрец.

— Мы вернем тебя обратно. Обещаю. И ты пересечешь Нантосвельту, чтобы выбрать себе остров по вкусу. Все, кого ты любишь, будут с тобой — не сразу, но со временем.

— Они отправились с нами? Собирательницы душ, чистильщики костей? Морриган была там? Скальд, плакальщица, была?

— Они были там и сделали все, что могли.

— Тогда почему меня забыли?

— Не знаю, — терпеливо повторил я. — Помоги мне, если согласен, и я помогу тебе вернуться.

Тот осколок разума, что сохранился в Сегомасе, сменил скорбь на изумление.

«Помочь тебе? — казалось, спрашивал он. — Чем я могу тебе помочь?»

На этот вопрос я не знал ответа. Он, похоже, был важен для Арго. Может, Сегомас и не сумеет ничем помочь. Но мне хотелось, чтобы он был с нами, когда мы высадимся на остров Мастера.

Сегомас поднялся. Со скрипом дерева, раскачиваемого ветром. Он отбросил щит и копье. Я отвел его на Арго. Мы опустили для него сходни. Оказавшись на борту, он нашел укромное местечко под палубой, подальше от свирепого изваяния Миеликки, и свернулся там, обхватив грудь руками и склонив голову перед гневным ликом на корме. Он слился с кораблем и только поблескивал — отзвук изобретения, — между тем как сам Арго потускнел от времени, соли и смолы.

Пришла пора снова покинуть Альбу, объять широкий мир. У нас не хватало провизии и гребцов, но река донесет нас до моря, а там, на ласковом теплом юге, мы поймаем сильные ветры, дующие вдоль побережья, и наберем гребцов. Пугало нас только нападение пиратов, грабителей, таившихся в глубоких бухтах в ожидании проходящих купцов.

Но с нами шел маленький кораблик греков, а у греческих моряков острое зрение, они знают опасные места. Первая недоверчивость прошла после торга, и мы собирались отплыть вместе с ними и еще четырьмя судами, дожидавшимися, как нам сказали, в устье пролива на пути к Южному морю, где они загрузятся в порту рыбой, маслом и апельсинами. Сеть торговых путей всегда переплеталась так сложно, что мне недосуг было разбираться в ней. Стало быть, мы двинемся малым флотом, и именно в числе будет наша защита.

Но пришла пора покинуть Альбу, и я загрустил, так как искренне верил, что никогда не вернусь сюда. Ниив была со мной, но она сгорала, как пылающий уголек, каким и была. Медея оставалась позади и теперь, когда один из ее сыновей мертв, а второй затерялся в Стране Призраков, несомненно, обдумывала следующий ход. Если наши пути еще пересекутся — а я всей душой желал этого, — лучше бы это случилось после ухода Ниив. Девушка уже перестала злиться и стояла рядом со мной, тихая и собранная, глядя, как убегает назад река, и по-своему прощаясь с Тауровиндой и жизнью, которую там узнала.

Я не сомневался, что ей не вернуться. Северная земля отпустила ее лишь на время. Богиня, хранившая Арго, охраняла заодно и свое непослушное дитя. Миеликки, хоть и сверкала глазами с яростью снежной бури, была любящей матерью, а Ниив была ее дочерью. Когда все это закончится, Арго придется искать новую покровительницу, а мне — новую любовницу.

Когда это закончится! Как легко даются эти слова теперь, когда все давно закончилось, давно разрешилось. Я описываю те события, глядя в прошлое, записываю, вспоминая, как все было, что мы чувствовали: страхи, печаль, надежду и смятение, витавшие над нашим малым отрядом из двух больших стран. Странам этим угрожали их собственные прошлое и будущее, живые духи предков и потомков, подступившие к границам для кровопролития и собирания земель под влиянием силы, которую им никогда не постигнуть, по причинам, о которых им не узнать и за сто поколений.

Я сам не знал причин. Я не готов был вглядываться в будущее. У меня было предчувствие, что нас ожидает великая цель и все либо решится, либо закончится неизбежным. В любом случае я стану свободен от уз, связавших меня с Альбой.

Когда это закончится?

Когда что закончится? Мы отправлялись на поиски ответов в места, хорошо знакомые Арго, на остров, который я, надо сказать, помнил смутно и куда — по причинам, скрытым от меня Арго, — Ясону нельзя было ступить, во всяком случае с проснувшимся разумом. Арго нес его туда в виде призрака.

Все мы запутались в паутине, в лабиринте. Наша цель — отыскать в нем путеводную нить.

Между тем не я один печалился о разлуке с великим островом Альба. Урта с сыном стояли обнявшись и мрачно глядели на исчезающие вдали земли своих соседей. Их скрывали ленивые речные излучины, лесистые мысы, ветви, отраженные в воде, тихой, как сердца на борту корабля. Отец и сын, конечно, думали о двух женщинах, оставшихся в опасной теперь стране бронзовых псов и призрачных пристанищ.