Мария Чурсина - Боги крошечных миров

Аластар сделал вид, что не заметил меча, уже закреплённого на стене. Орлана перебирала пальцами распущенные волосы — сегодня у неё и так было слишком много головной боли, чтобы добавлять ещё и колючие шпильки.

— Как вы себя чувствуете?

Она слабо улыбнулась.

— Всё хорошо. Принесли письмо с соболезнованиями от принципуса Файзеля. Он пообещал завтра явиться в гости и отвлекать меня от грустных мыслей.

Её неподвижную ладонь, лежащую на краю стола, Аластар накрыл своей, и пальцы Орланы чуть отогрелись, впервые за весь день. Он внимательно посмотрел ей в лицо.

— Вы же измотаны до последней степени, я вижу.

Орлана отвела глаза. Аластар так хорошо знал её, что это было даже страшно. Он видел то, что пряталось под её извечной маской холодного спокойствия. И там, где остальные возмущались её безразличием, он распознавал непролитые слёзы.

— Олриск приходил ко мне поинтересоваться, не оставил ли Орден учеников. Знаете, Аластар, он ведь причастен к смерти Ордена, это ясно, как белый день. Ведь это ему Орден мешал больше всего. Но я понятия не имею, как Олриск всё это устроил!

— Моя императрица, возможно, вам лучше отдохнуть несколько дней? Поживите в Руте, я распоряжусь, чтобы подготовили имение. Там горячие источники и горы. Страна не рухнет в ваше отсутствие, обещаю.

Орлана усмехнулась, тут же закусив губу.

— Я не могу сейчас уходить. Как же я буду спокойно отдыхать, зная, что убийца Ордена разгуливает по столице? Что ещё он соберётся сделать? А моя дочь заперла себя в храме, и теперь я даже не знаю, увижу ли её. Без Ордена некому меня туда проводить. Всё вдруг стало рассыпаться прямо на глазах. Или оно давно рассыпалось, а я просто не замечала?

Аластар провёл ладонью по её склонённой голове, по распущенным волосам. Орлана судорожно вздохнула.

— Сегодня ко мне приходили все советники, все, представляете, друг за другом. Только лорд Аграэль не явился. Он единственный отделался письмом. Сообщил, что должен срочно отбыть в Ситрит и прийти лично не может. Да и вообще, судя по почерку, писал не он. Думаю, лорд Аграэль единственный, кто на самом деле мне сочувствует. — Она сжала пальцами переносицу.

— Вы просто устали, — тихо произнёс Аластар.

— Может вы и правы. — Орлана тяжело вздохнула и отодвинула солнечное перо ещё дальше. Захотелось встать, потянуться так, чтобы хрустнули суставы. Но за окном уже было темно, и парили над дорожками сада шары белого пламени. Желание уйти стало вдруг невыносимым. — Ну хорошо, распорядитесь, чтобы в имении всё подготовили. И пусть перенесут туда шахматы.

Поздним вечером Орлана снова открыла пустой кабинет Ордена и прошла в него, перешагнув через брошенную на полу книгу. Плотно притворила за собой дверь и задёрнула шторы, как будто боялась, что стражники, увидевшие свет в окнах Ордена, решат, что в замок явился призрак. Она сняла туфли, чтобы ноги по щиколотку утонули в мягком ковре, и, сбросив все книги и записки со стола, сама опустилась на пол.

Сыпали искрами на пол огненные шары. Она быстро потеряла счёт времени, перелистывая испещрённые записями страницы. Ведь нужную пометку Орден мог оставить, где угодно. Если мысль пришла ему в голову во время чтения книги, он мог просто черкнуть на полях имя того, кто собирался его убить. Не сообщить Орлане, никого не поставить в известность. Просто самому удовлетвориться разгадкой.

Орден всё же что-то знал, он не мог не знать.

Когда уставали глаза, и когда она замечала, что скользит взглядом по буквам, не понимая смысла прочитанных фраз, Орлана откладывала книгу, склонялась лицом в подставленные ладони и ждала, когда пройдёт режущая боль. А потом снова бралась за книгу.

Замок притих — видимо, именно тогда наступила ночь, — и дверь в кабинет Ордена тихонько скрипнула. Орлана подняла голову: у полутёмного порога стоял Амир. Уже причёсанный, в новой рубашке, он задумчиво покачивался с пяток на носки и смотрел в сторону, отрешённый и задумчивый. Ничего не сказав, Орлана вернулась к поискам.

Через мгновение она ощутила, как Амир опускается рядом на ковёр, скрещивая ноги. Тогда она не выдержала.

— Ты хотел о чём-то со мной поговорить?

Она взглянула на ученика Ордена и удивилась, как близко он подошёл — почти на расстояние дыхания. От него пахло ночным холодным дождём.

— Да, — он пожевал губами, но вряд ли от смущения. Скорее просто раздумывал над следующей фразой. — Возьмите меня с собой.

— Что? — усмехнулась неожиданному предложению Орлана. — Хочешь в Руту?

— Да, вы ведь завтра уйдёте туда.

Орлана отложила книгу, страницами вниз, прямо на ковёр. Орден убил бы её за такую небрежность.

— Амир, расскажи мне, тебе некуда идти? У тебя нет семьи? Почему ты до сих пор в замке? Я не думаю, что тебе приятно здесь находиться.

Он наклонился вперёд, подпирая голову кулаками, и Орлана ещё явственнее ощутила запах ночного ливня, но вместе с тем нотку чего-то знакомого, так недавно уже являвшегося ей. Губы Амира были искусаны до крови и только начали подживать.

— Вы меня прогоните?

— Ну что ты. Оставайся, сколько потребуется, чтобы прийти в себя после трагедии. — Она улыбнулась, хотя его близость стала вдруг излишне навязчивой.

Орлана не привыкла находиться к собеседнику так близко. Большинство её знакомых предпочитало держать дистанцию от императрицы. Захотелось отодвинуться, но всё-таки она была хозяйкой в замке, и не стала бы убегать — это унизительно.

Он молчал, а Орлана вернулась к книге, надеясь, что Амир поймёт её туманный намёк и выйдет. Но он не шевельнулся. С тихим шёпотом догорало белое пламя. Карандашные заметки на полях разбегались перед глазами. Присутствие парня отвлекало Орлану, и что-то в его поведении сбивало с толку. Возможно, мгновенные нотки голоса или патетично поджатые губы, Орлана никак не могла разобраться в ощущениях.

Словно желал привлечь к себе её внимание, Амир громко вздохнул, так что затрепетал подлетевший слишком близко шар белого пламени. Руки его — тоже все в царапинах, спокойно легли на колени. Орлана заметила вдруг, что Амир не отрывает взгляда от её ступни, показавшейся из-под подола платья. Он медленно растянул губы в улыбке. Орлана как будто слышала, как трескаются корочки подживающей кожи на его губах.

— Зачем женщины носят все эти декольте, разрезы, укороченные юбки, если привлекательнее всего выглядит на секунду обнажившаяся щиколотка в шёлковом чулке.

Изнутри кольнуло холодом. Она дёрнула край платья, закрывая ногу от его взгляда. Не помогло — он всё ещё улыбался, глядя теперь на чёрный бархат. Орлана сжала зубы.

— Амир, что ты себе позволяешь? Немедленно выйди отсюда. — Лишь такой тон — как для нашкодившей собачонки.