Владимир Свержин - Корни огня

— И с этим ты пришел ко мне?! Глупец! Ступай, иди домой! Когда ад замерзнет, твой хозяин станет майордомом.

— Может, и так, — негромко отозвался Мустафа. — Но я говорю лишь то, что знаю. И прошу вас выслушать меня, прежде чем прогонять.

— Почему я должен тебя слушать?

— Может быть, потому, что мастер Элигий уже заручился поддержкой нурсийцев и не сегодня-завтра станет казначеем у кесаря.

— Что?! — в голосе Пипина послышалась угроза. — Что ты сказал?

— Мастер Элигий станет казначеем при юном кесаре, — смиренно повторил Мустафа.

Его собеседник нахмурился.

— Но ведь распоряжаться казной по закону, данному издревле, должен майордом.

Мавр пожал плечами:

— Я говорю, что знаю, ваши законы для меня темнее южной ночи. Так сказал долговязый тощий нурсиец: кесарь объявит, что у майордома и без того немало дел во франкских землях и что казначей будет ему надежным помощником.

— Помощником, — зло хмыкнул Пипин. — Что ж, за эту новость я и впрямь награжу тебя.

— Я еще не начинал говорить о том, с чем пришел, — невозмутимо ответил доверенный слуга мастера Элигия.

Майордом удивленно смерил взглядом невозмутимого мавра. При словах о вознаграждении лицо того осталось совершенно безмятежным, словно речь шла не о золоте, а о прошлогодней листве посреди леса.

— Хорошо, говори.

— Я имел несчастье прогневить мастера Элигия — на днях мы упустили абарца в доме кардинала Бассотури. Как говорит мой господин — выставили его на посмешище. Он велел дать мне палок и выгнать прочь из дома, невзирая на то, что все эти годы я верно служил и не раз был защитой ему и его золоту. Я просил о милости, и тогда он предложил мне участвовать в коварном заговоре.

— Против кого?

— Против вас, мессир. По его замыслу, я должен быть с позором изгнан из его дома и наняться к вам. Нынче войско отправляется в поход. По пути я должен подготовить нападение на кесаря. Подготовить так, чтобы оно казалось самым настоящим. А потом, когда исполнители уже займут места и будут готовы нанести удар, я должен буду дать знать тому, на кого укажет мастер Элигий. В последний миг все раскроется. Не дожидаясь пыток, я должен рассказать, что именно вы надоумили меня убить кесаря. Если я все сделаю так, как он задумал, мастер пообещал организовать мне побег и дать столько золота, чтобы я без труда мог добраться до своего дома и жить там безбедно.

— Ах он гнусный хорек! — глаза майордома гневно вспыхнули. — Ну, я ему устрою!

— Не трудитесь. Он уже покинул город. Поверьте мне, мастер очень осторожен. Если он не хочет, чтобы его нашли, вряд ли кому-то удастся это сделать. Он приказал мне быть тихим и до поры до времени ничем не возбуждать подозрений. Когда надо будет, он сам даст мне знать.

Мустафа замолчал и вновь склонил голову, точно ожидая приговора. Пипин приблизился, поддел указательным пальцем его подбородок и уставился испытующим взглядом темных зрачков.

— Ты говоришь правду, мавр?

— Чистую правду.

— Выходит, ты предаешь своего господина. Я слышал, он выкупил тебя когда-то.

— Так и есть. Я сполна отслужил ему за каждую его монету. Но я не скот, который можно гнать на бойню, не баран, который будет идти, куда гонят, и жалобно блеять, глядя на хозяина, решившего перерезать ему горло. Я не верю, что Элигий устроит мне побег и наградит золотом. Если меня вдруг поймают, я стану угрозой для него. Мертвый свидетель куда надежнее, чем живой. А мастер хорошо умеет считать свою выгоду.

— Вот в это я верю, — успокаиваясь, кивнул майордом. — Если бы ты вдруг сказал, что внезапно проникся ко мне дружеским расположением… — Пипин отбросил плащ, демонстрируя кинжал. Мустафа остался недвижим, точно и не заметил этого жеста. — Ладно, — продолжил майордом, — я обещал тебя наградить, и щедро награжу. А с твоим господином мы поступим так…

Лис внимательно поглядел на абарца. Похоже, тот был сражен услышанным и, сам того не замечая, выкладывал информацию, которую ни при каких обстоятельствах не стал бы открывать.

— Внимание, санитары иного мира, включаемся и внимаем откровениям пострадавшего. Похоже, наш диагноз на тему головного убора с камешками был несколько поспешным.

— Но, господин инструктор, у нас же все так хорошо сходилось! — огорченно воскликнул Бастиан.

— У него тоже сходится, но совсем в другое место.

— Погоди, Нурт, ты имеешь в виду корону с желтыми камнями? Ту, что твой мальчик на побегушках заказал у золотых дел мастера Элигия? И шо, скажешь, она не для Пипина? За дурака меня держишь?

— Что ты знаешь?! — возмутился абарец, лицо его стало надменным.

— Да уж не меньше твоего. Думал нас своими россказнями запутать? Так это, друг мой ситный, еще никому не удавалось.

— Вам повезло, просто повезло. Еще бы немного, совсем чуть-чуть — папский гонец доставил бы послание из Рима, в котором понтифик объявляет юного Дагоберта императором Западной Римской Империи. Он бы развернул свое знамя над единым франкским, германским, италийским, иберийским войском и был бы коронован этим венцом, и в тот же миг драконья кровь воззвала бы к отмщению и многократно усилила бы могущество истинного дракона. Не ты и не твои люди помешали мне — лишь проклятая случайность!

— Да как скажешь. — Лис согласно кивнул. Главное, что помешали.

— Итак, мозговые штурмовики, быстренько отсеиваем шелуху и получаем ядра — чистый изумруд. Очевидно, корона с этими камнями оказывает жесткое облучающее воздействие на мозг того, кто ее носит.

— Скорее всего , — заметил Бастиан. — Но остается непонятным взаимодействие медальона гарпии и этого, с позволения сказать, головного убора.

— Есть такое дело, — грустно согласился руководитель группы. — Но давай смотреть, шо мы знаем, ибо на то, шо нам неизвестно, мы все равно смотреть не можем.

— А разве мы что-то знаем? — вмешался Карел.

— Надежда и опора Нурсии, я бы сейчас начал аплодировать, но это подорвет эпический настрой больного. Ты этак, походя, взял, да и превзошел Сократа! Правда, не умом, а лаконичностью, но тоже достижение. Тот, помнится, говаривал: «Я знаю лишь то, что ничего не знаю». Таким образом, если это утверждение истинно, оно ложно. Но мы не будем подниматься до таких глубин. Обойдемся банальной дедукцией, антикварными дедовскими методами. Итак, днем к Элигию приходит человек от кардинала и приносит камни, говоря, что необходимо сделать венец, как мы теперь знаем, императорский. И той же ночью заказчик пытается выкрасть медальон гарпии, который, по утверждению все того же Нурта, что-то там объединяет.