В. Бирюк - Догонялки

В следующее мгновение его с меня снесло. «Как пушинку ураган сметёт с ладони». «Ладонь» здесь изображал я. А «ураганом» был мой зомби.

Хорошо, что Сухан на наши пробежки берёт жердь, а не рогатину. При такой силе удара… был бы «шампур насаженный». Хотя здесь говорят — «вертел».

Я, видимо, имел очень целеустремлённый вид, когда стал подниматься. Потому что подскочивший ко мне Фанг, начал, быстро мешая голядские и русские слова, нервно плясать передо мною, старательно демонстрируя разведённые в стороны, пустые руки:

— Господине! Нескубиките! Дуоти пасакути! Твоя мергина убила карус!

— Назад! Отойди назад, Фанг. Не прыгай. Ноготок… этого связать. Я говорю — не прыгай! Фанг! Я — в себе. Ивашко, спокойно. Убери саблю. Всем заткнуться. Всем сесть. Быстро! Мать вашу!

Ну вот. Почему-то я снова живой. Вот в безрукавке — дырка здоровенная. А во мне — нет. Тут — дырка есть, а тут… кажется, нет. И мокрого ничего нет. В смысле — крови не видно. Странно. Расстояние до проскочившей мимо «костлявой» — около 12 сантиметров. Половина — снаружи — до острия ножика, половина — внутри — в брюшной полости. Вот бы был он на эти 12 сантиметров ближе и… и вскрыл бы меня как консервную банку. Дальше… Ну, понятно.

Глубокие ранения в живот в эту эпоху, практически всегда и мучительно смертельны. Исключительно по гигиенистическим показаниям. Заражение, блин. «Антонов», извиняюсь за выражение, огонь. Что-то мне… подташнивает… где бы тут присесть… а то ножки-то у меня… и утереться. За ушами, блин, течёт, и в промежности, извиняюсь, того, хлюпает… Как-то я… потею сильно от такой… физкультуры. Вот сюда на брёвнышки… И тихохонько при… прибревниться.

У-ух. Даже, пожалуй, и 10 сантиметров хватило бы. Всего-то… А вот и Домна квасу несёт. Стандартное святорусское успокоительное. Пока глотаешь — не дуреешь. Выпью и очухаюсь. Или восьми достаточно? Найду свою кольчужку, и буду носить не снимая. И в баню, и на женщину… И вообще — танк бы мне. Или космический корабль. Без этих всех… предков. Кха-кха. Да, уже писка нет, горло звук держит. Можно и полюбопытствовать.

— Что случилось? Рассказывайте.

Рассказали. Шестнадцатилетний парень-голядина, которому я так удачно сотряхнул мозги при первой встрече, уже практически закончил свой курс лечения у Мараны, и та посылала его в качестве сопровождающего в лес с девушками. После нашего возвращения, я оставил Трифену у себя в Пердуновке. Ну уж очень мне понравилось, как она страстно шепчет «ещё, ещё». Да и грамоте подучиться надобно. А Елица отправилась на заимку. Сегодня с утра Мара погнала молодёжь за кое-какими травами в лес, а часа через три из леса прибежала «вся из себя вне себя» Елица. И сообщила… ну пусть будет — «сообщила», что она убила своего напарника.

Мара подняла второго выздоравливающего голядина, у которого «ахилл» был порван, и отправила его на костылях в Пердуновку. Теперь здесь и я появился. Появился и узнал эту сногсшибательную новость. Вот таким 12-сантиметровым способом. Или — восьми? Хотя, наверное, и шести хватило бы.

Всё это очень интересно, ребята, но у меня возникла более важная задача. Более насущная. В смысле — вопрос существования. Существования меня, любимого.

— Фанг, почему этот парень хотел меня убить?

Быстрый обмен репликами на голядском. Парень… крепкий. Похоже, у него сломано плечо, но виду не подаёт. Только — весь белый и пот выступил. «Белый индеец» — будет петь песни у пыточного столба в окружении злобных врагов.

— Он говорит: «Ты нарушил договор. Ты обещал нам защиту. А твоя… кале… убила одного из наших юношей». Он говорит: «Никогда кале не может одолеть воина. Только колдовством. Ты дал ей волшбу, и она убила человека. Ты хочешь перехитрить нас — ты делаешь вид, что ты — друг, но ты — враг. Ты уничтожишь нас всех. Ты крестами закрыл для нас тропу Велеса. Теперь ты отправишь нас к твоему богу. Твоему богу нужно много душ людей. Тех из вас, кто приводит к нему много душ — ваш бог награждает». Он хотел убить тебя — тогда договор кончится, тогда мы сможем уйти тропой Подземного бога.

Ребята! Как вы все мне надоели! Я же нормальный человек из 21 века! Я просто хочу спокойно жить, а не разгадывать ваши семантически-символические загадки сакрально-астрального толка! Кто такой «Подземный бог»? «Тропа» этого… «метростроевца» — это что? Путь в свиту Велеса, смерть вообще или подземный ход к «Звёздным вратам» в районе пирамид египетских? Почему женщина не может убить мужчина? «Нажал на кнопочку и человек готов». В смысле — получил уже всё, ему по жизни уготованное. Что такое «кале»? Пролив между Францией и Англией? Тогда почему «моя»? Нефига мозги не варят. Раз я не понимаю их смыслов — попробуем предложить им мои.

— Он солгал. Он сказал, что я делаю вид, будто я вам друг. Эта ложь. Я никогда не делал вид, что я вам друг. Я вам не друг — я вам господин. А вы — мои рабы. Он раб, который поднял руку на своего господина. Ивашко, каково наказание за такой проступок?

— Так это… Смерть. Господине.

— Фанг, этот раб повинен смерти. Убей его.

Фанга трясло не меньше, чем меня минуту назад. Я смотрел ему в лицо. Который раз я смотрю в твоё лицо, боевой волхв? На грани твоей смерти, на грани — моей, теперь — ещё чьей-то. Жил ты себе спокойно в своём святилище, жертвы приносил, христиан резал. Так бы и дожил до старости. Но явился Ивашка-попадашка. И нет ни святилища, ни медведя, ни Велеса. А есть непрерывная мучительная последовательность отказов от истин, «впитанных с молоком матери» и принятия новых, чуждых, непонятных. Личный «Рагнарек», персональный «Конец Света». Цепочка болезненных, выворачивающих твою душу, решений.

Вот и ещё одному время пришло. Или ты отвечаешь за свои слова, как и должно мужчине, тогда ты — раб, ты должен выполнить приказ господина и убить своего, соотечественника, сородича. Или ты безответственный инфант, и тогда ты просто говорящий кусок мяса. Тоже раб, но с более ограниченными функциями, для вспомогательно-хозяйственного применения. «Орудие не-мычащее».

Мара его немножко подлечила — гной по лицу уже не течёт, струпья по краям менее насыщенного цвета. Жаль будет потерять мужика.

— Какой смертью ты хочешь его казнить? Господин.

Вот только теперь, после вопроса Фанга, парень издал стон. А мои вокруг выдохнули. А я нет. Как-то я не сомневался. Или я так его хорошо понимаю, что могу точно просчитать его решения? Да нет, просто устал, просто мне всё как-то… одночленисто сейчас — один будет покойник или два. Или больше. Душевные переживания есть функция отдохнутости. А у меня пока организм реагирует чисто минимально, на уровне фактов: Фанг остаётся рабом, парень становится покойником.

— Любой. На твой вкус. Более быстрой, менее болезненной, без большого пролития крови.