Сергей Уксус - Путь к жизни

Близнецами полудварфы не были, но тем не менее всюду старались ходить вместе. Причём один предпочитал держаться справа, а второй, соответственно, слева. И прозвища мальчишки получили ещё в детстве: Правый и Левый. Время шло, дети выросли, обзавелись семьями, разъехались по разным концам долины, а прозвища так и остались.

— Хассрат сказал, — заглянув в кружку, Гримгирд поморщился. — Так первого чужака зовут, — пояснил он. — Который семейный.

— А не врёт? — не унимался Левый.

— Да погоди ты! — шикнули на него. — Грим, что с другими чужаками?

— Семеро их осталось, — великан всё же отхлебнул кваса. — В тюрьме под башней сейчас.

— А остальные?

— А остальных Гельд съел.

День Гримгирда начался с привычной и — что греха таить — любимой работы: ухода за садом. Тело само где нужно выпалывало, рыхлило, подпирало прогибающиеся под тяжестью плодов ветки специально заготовленными рогульками, оставляя разум свободным для размышлений. Лишь изредка всплывали мысли, что солнечник, к примеру, кусты которого, выстроившиеся вдоль ограды, выглядели ярко-жёлтыми из-за обилия крупных ягод, можно собирать уже через два дня. Потом — слегка проредить заросли бараньего рога. Травку эту, когда-то считавшуюся сорняком и нещадно изгоняемую, ещё прадеду Садовода посоветовал сажать старый Гельд. Предок, уставший бороться с летающими и ползающими вредителями, попросил тогда некроманта о каком-нибудь зелье либо амулете, а получил совет. Хороший совет. Полезный. И почти что бесплатный. Да что там почти? Всего-то и нужно было, что собрать осенью корней травы да отделить половину магу. Остальное же очень охотно покупали посещавшие долину купцы, платя по два серебряных за каждый небольшой пучок невзрачных серо-коричневых прутиков.

Один из караванщиков, пребывая как-то в изрядном подпитии, проговорился, что на равнинах унция этих корешков идёт в пять, а то и в десять раз дороже. Может, и так. Но то — на равнине. До неё ещё добраться нужно. И не только по узким тропкам, рискуя получить по голове свалившимся со склона случайным камнем, но и мимо разбойников. Обычных — с дубьём, и титулованных — с перьями, законами, традициями… От первых предприимчивых торговцев защищала сильная охрана, вторым же не позволяли слишком уж наглеть политика и особые отношения таких вот купцов с сильнейшими из сильных мира сего. С королями, князьями, великими герцогами и их ближними. Тоже, конечно, не задаром, но одно дело — кинуть кусок вожаку, другое — кормить всю многочисленную шакалью стаю…

Чуть отвлёкшись, разум Грима опять вернулся к вчерашнему совету. Внимательно выслушав и выспросив все подробности, собравшиеся сначала долго молчали, а потом долго спорили. Не о чужаках: с семейным решили как всегда подождать, на побитых махнули рукой — а нечего! Говорили о мертвеце. Существо, воспринимавшееся ранее, как нечто забавно-необычное, вдруг оказалось смертельно опасным. Хуже того — случись что, никакой возможности остановить разбушевавшегося монстра у жителей долины просто не было! Мага звать? А откуда? У подземников, правда, имеется, да только согласится ли? А если согласится, то сколько за работу потребует?

Как ни крутили, получалось, что надо или где-то во внешнем мире искать, или не торопиться. Да и четвертьэльф умную мысль высказал. Мол, если что такое проявится, попросить коротышек подкинуть Гельду очередной заказ. На очистку новых пещер. А там… Вот только лично Гримгирду такой выход не нравился. Потому что запереть в пещерах не означало уничтожить. Потому что долина могла приобрести себе сильного врага. Очень сильного. Потому что вряд ли мёртвые умеют забывать и прощать. И не вышло бы хуже, когда покойник наконец-то выберется. Так что, по мнению великана, следовало хорошенько подумать и найти всё же способ жить с новым хозяином башни в добром соседстве. В конце концов, такой боец и самим ведь пригодиться может!

Отомкнув замок, Хассрат стремительно шагнул в камеру и лёгким ударом в шею отправил узника в бессознательное состояние. Неизвестно, когда это мясо потребуется хозяину — завтра или через месяц — а значит, оно должно дожить до того момента, а не подохнуть от раны. Тем более — от такой пустяковой.

«Мясо! — воин усмехнулся про себя. — А кем ещё вас считать, твари? Кем считать тех, кто, убивая, подделывается под диких зверей? Или под нежить? Ведь не просто так вы таскали с собой эти когтистые перчатки, совершенно не пригодные для боя? — занятый такими мыслями, Хассрат вспорол штанину на покалеченной ноге пленного, убедился, что перелом закрытый, и принялся плотно приматывать повреждённую конечность к обломку какой-то палки, отысканной в кладовой. Правильно или неправильно срастутся кости, его не волновало. Хватало и других забот: — В вещах порядок навести надо. Хозяину, конечно, плевать на это. Но он ещё, если Нисси права, молодой. А когда повзрослеет… Интересно, а может мёртвый повзрослеть?»

С той стороны прохода за действиями невольного лекаря следили внимательные глаза. Проявляемая тюремщиком забота, пусть даже такая слабая, позволяла тайному служителю Справедливого надеяться на то, что мерзкий колдун заинтересуется пленниками. И тогда можно будет попробовать выбраться. Например, выторговав свободу в обмен на сведения, кем на самом деле являются те, кто служит последователю Неправедного. Вот только как быть с заданием? Захочет ли чернокнижник отдать ребёнка? Хотя… Соврать, что малыш — вполне обычный? Мол, похищен злобными перевёртышами у законных родителей и… А если не поверит? В любом случае, попытаться следовало. Поэтому, дождавшись, когда оборотень закончит перевязку, сиделец позвал:

— Слышь, нелюдь, скажи своему хозяину, дело есть. Важное.

Закрыв камеру, Хассрат отнёс ключ на положенное ему место, снял с крючка на специальной доске другой и только потом ответил:

— Хозяин занят.

— Но ты всё равно скажи! — не унимался бандит. — Ему интересно будет!

Воин кивнул: он скажет. Обязательно. Таков его долг. А кроме того, ему очень хочется посмотреть, как вытянется физиономия ублюдка при виде мертвеца. Если, конечно, господин соизволит тратить время на разговоры с мясом.

— С-солос-сис-стый…

— Стоп! Хасси, ты опять присвистываешь! — Гримгард уже целый час бился над исправлением произношения у Хассрата. Тот честно старался, однако дела от этого старания шли только хуже. Что интересно, стоило чужаку ослабить контроль, и речь становилась чище и разборчивее. Что намного интереснее — изначально она была ещё чище. До тех пор, пока учитель, обрадованный успехами ученика, не решил избавиться от мелких недостатков. Увы, привело это лишь к подтверждению древней мудрости: лучшее — враг хорошего [1] В данной формулировке — Вольтер. .