Татьяна Мудрая - Мириад островов. Строптивицы

— Я взял то, в чём благородные сэньи лазали по топям во время королевской охоты, — сказал он. — Когда редких водоплавающих птиц окольцовывали.

— Подходяще, — одобрила Олавирхо.

— И две красивых книги формата ин-октаво, с пометой «Для новобрачных»: «Записки под изголовьем, рассматриваемые в свете пионового фонаря, с приличными сему делу весенними гравюрами» и «Шестнадцать позиций любви, описанные в стихах Петром Аретином, иллюминованные Юлием Романовым и закреплённые благими усилиями Марка-Антония Раймонда».

Барбара сделала вид, что поперхнулась.

— То что надо. А мошонки… мешочки? — спросила Олли.

— Взял что под руку попало, — ответил он.

— И добро, мы сами не знаем, для чего они понадобятся. Мэс Грайн, ты осмотрелся в замке? Что в верхних этажах?

— Их два, — деловито отчитался он. — Вокруг купола — галерея для арбалетчиков с ярусами и бойницами в три ряда, самый верх — смотровая площадка. Широкая, при случае не одного вертикального летуна примет. Наружных лестниц четыре с пролётами: идут близко к окнам, упрятаны в тесноте прогала и лиственничные, легко сжечь или обрушить. О внутренних лестницах, в стене самой башни, не знаю. Их может быть меньше, потому что не обстреливают, как внешние, людям не обязательно по ним спешить. И ещё подъёмник, он совсем медленный. Смотрите — вот здесь, в стене, две плиты управления, вверх-вниз. Я их сразу отметил.

— Спасибо огромное, — поблагодарили сёстры в голос.

— Вы ведь останетесь переночевать? Уже темнеет, — полуспросила Барба.

— Благодарю, — Грайн снова поклонился. — Гостеприимство ваше придётся кстати — господин наш король ждёт нас с отчётом, что всё прошло благополучно.

— Прошло? — голосок Олли был так тих, что он почёл за благо не расслышать. — В каком смысле — исчезло или случилось?

Сестра сей же миг пнула её локтем в селезёнку.

После его ухода плита так и зависла на вершок ниже уровня остального пола. Сёстры, не сговариваясь, поспешно переоделись в куртки с куколями, фуфайки с горлышком, штаны и сапоги, проверили наличие в одном кармане фляги с разбавленным вином, в другой — хитроумного фонарика, который работал, только если ритмично нажимать на курок, и требовал особого светильного пузырька. Рассовали по внешним карманам и мешочки, в общей сложности четыре, и зачем-то в объёмистый внутренний — по книге со срамными картинками: Олли — японскую, Барба — ренессансную.

— Не поздно ли? В самом деле ночь настаёт, — заметила Олли скорей для приличия.

— Там, куда мы собрались, ничего другого вообще не бывает, — ответила Барба. — Жми давай на панель и надейся, что где-то там внутри спрятана кремальера.

— Мы точно не хотим в место, где нас очень ждут? — ещё раз спросила Олли.

— Думаю, мост принял и пропустил бы нас слишком охотно, Особенно туда, — с лёгким нажимом ответила сестра.

Плоский камень, мало отличимый от остальных, поддался нажиму неохотно, но всё же углубился внутрь. Лифт тронулся обратно — в последний момент Олли ловко прыгнула вниз, к сестре. Остановился не впритык к полу — а что вы хотели, милостивые сударыни? Весьма громоздкое устройство даже в сложенном состоянии. Так что снова пришлось прыгать.

Внутри пещеры всё смешалось: кони дремали в своих денниках, люди — рядом, завёрнутые в плащи и попоны. Последние крупицы вечернего света сочились из щелей, на стене горел одинокий факел, отражаясь в выпуклых щитах — боевых лошадей лучше не оставлять без света, как шахтных горняшек, не дай боги ослепнут.

При звуке отлично смазанного механизма начали подниматься головы.

— У, хороши колонны, — сказала Олли. — Похоже, крыты поверху бронзой, чтоб не заржавели.

Подошёл Грайн.

— Мэс, — спросила Барбара. — Кастеллан с присными как — ушёл?

— За миг после того, как поднялся я.

— Видели куда?

— Натурально. Ещё подивились, что не в дверь, а в соседнюю калитку. Наверное, грохотать петлями и засовами не захотел.

— Калитка точно вела на улицу? — сухо спросила Барба.

Офицер замялся.

— Вот эта? — уточнила Олавирхо, показывая на заострённый лепесток цвета ярь-медянки, скромно прилепленный обочь массивных дубовых створ.

— Да, конечно.

— Открыть не пытались?

— Зачем? Мы не хозяева.

— Зато мы тщимся быть, — Барба улыбнулась офицеру и попросила Олли:

— Разберись с этим. Снаружи ничего подозрительного не торчит, даже ручки. Лысо, как бритая коленка.

Олли подошла, пощупала с пристрастием:

— Задачка для кретина, как говаривал па Рауди маме Орихалхо. Если нет выпуклостей — поищем впуклости.

Пальцы её пробежались по не такому уж и ровному полю, ощупывая и кое-где надавливая.

— Так. По краям пригнано стык в стык, косяки и петли не выступают, направляющих борозд не видать. На вперед-назад, ни вправо-влево не колыхается.

— Балансир? — отозвалась Барба.

— Ага, качели. Неравновесные — одно плечо куда больше другого. На продольной оси. И вроде не заперты. Хотя…

Олавирхо надавила плечом на еле заметную оспину в древней бронзе, поднатужилась — и вдавила внутрь большую часть полотна. Меньшее плечо рычага выперло наружу — со стороны могло показаться, что дверца устроена так же, как все обычные.

Изнутри хлынул свет — смутное подобие дневного.

— Ось вроде как даже внутренняя, — подытожила Олавирхо, заглядывая в широкую щель. — Пятки с подпятниками, но только вершках аж в трёх от поворота вместо одного. Чтобы изнутри тоже не догадаться.

Девушки переглянулись.

— Нас там ждут? — спросила Барба.

— Не думаю, чтобы очень.

— Проверим или снова наверх?

— Проверим.

— Мэс Грайн, нам нужны два зажжённых факела и огниво.

— Прикажете мне тоже идти? — ответил он с надеждой.

— Нет. Дорога нагрета, слуги — не самоубийцы, мы тоже гости дорогие, судьбой хранимые. Оставайся, но бди.

И, воздев тускло горящие факелы, сёстры шагнули на первую ступень. Калитка за ними повернулась и закрылась от еле заметного толчка.

Лестница была узкой, но прямой и чистой и явно хоженой. Воздух был прохладен и удивительно сух — девушки готовы были пожалеть, что оделись так тепло. С первого взгляда казалось, что и факелы излишни — стены и свод мерцали, как ясное ночное небо.

— Что это за чудо? — спросила Олли.

— Похоже, просто червячки, — пояснила Барба. — Подманивают и едят ещё большую мелочь, чем они сами. Помнишь, мы с тобой читали про пещеру Вайтомо?

— С летучими мышками конкурируют, — кивнула Олли, придерживаясь за чуть поржавевшие чугунные перила.

Так они шли долго и монотонно: пролёт сменялся площадкой, на которой загробно светились факелы, не очень похожие на их собственные, площадка сменялась пролётом, как казалось, ещё более длинным.