Максим Раевский - Последыш Древних

Самая главная проблема, конечно же, видения, которые посылались мне, как я считал, матерью, северной колдуньей. Защититься от этих видений и предугадать их приход нельзя. По крайней мере, я такого способа не знал. Но кое-какие выводы из всего, что со мной произошло, и что я увидел, можно было сделать.

Ну и что же в итоге вышло?

Во-первых, я потомок древних людей, которые пришли на материк Ирахо через портал, и моя матушка, соответственно, тоже. Во-вторых, наши предки, которые на закате своей истории проживали в пещерах, обладали возможностью при помощи сложных рунных знаков (иероглифов), не чета современным, открывать магические врата между мирами и делали это очень легко. В-третьих, они старались открывать порталы в тайне от других народов, которые пришли в новый мир, а значит, предки чужакам не доверяли или не воспринимали как равных. В-четвертых, по неизвестной мне причине, племя, которое матушка называла народ Вайда, раскололось. И если часть племени, наиболее многочисленная, хорошо снабженная и имеющая сильного вождя-мага, ушла дальше, то другая вернулась обратно и осталась возле первого большого портала. В-пятых, дела давно минувших тысячелетий влияют на мою жизнь, и мне это не нравится. С одной стороны каждое видение это новые знания, от которых отказываться не хотелось. А с другой стороны я не давал никому разрешения лезть в мои сны. Тем более мифической ведьме, которая родила меня и оставила на попечении отца.

Таковы исходные данные, которые были мне доступны. Но всей картины я пока не видел, а значит, не мог принять правильного решения. Поэтому оставалось ждать развития событий, копить информацию и держать язык за зубами. Не нужно никому знать, что у меня бывают странности, а то ведь могут счесть за сумасшедшего, и конец карьере. Это в лучшем случае, если мне не поверят. А если поверят? При таком раскладе меня могут отдать магам для опытов, и не посмотрят, что я из благородной семьи. А потом на север отправится команда охотников, которая будет ловить мою мать, и снова я окажусь крайним. Так что лучше всего молчать. Папаня молчал, и ни с кем на откровенный разговор не выходил, и я не буду. И для здоровья полезно, и для репутации.

— В общем, ничего не меняется, — прошептал я себе под нос.

— Ты что- то сказал, Оттар? — на меня посмотрел поручик Ян Михар, командир кавалеристов.

— Нет, — я покачал головой.

Поручик отвернулся, а я сосредоточился на другом проблемном вопросе.

Мой ротный командир капитан Агликано практически открытым текстом дал понять, что он поддерживает князя Айрика Раена, который оказывает ему и другим офицерам своей армии особую протекцию. И в этом нет ничего нового. Протекционизм и кумовство везде, и пусть это не очень хорошо, ничего постыдного в этом нет. До тех пор, пока это явления не переходит определенных рамок. Но помимо этого капитан проговорился, что ради князя он готов порвать глотку даже царю. Серьезное заявление и раньше за эти неосторожные слова его подвесили бы на крюк и долго пытали, выясняя, спьяну он это сказал или с умыслом. Да и сейчас тоже, если начнется серьезное разбирательство, миндальничать не станут. Вот только мы беседовали один на один, без свидетелей и все, что я могу, найти майора Кано и доложить об этом ему. Однако сразу возникает вопрос — а оно мне нужно? И ответ очевиден — нет. Я с этого ничего не получу, а хлопоты возникнуть могут, поскольку Кано, наверняка, заставит меня следить за капитаном и братом Роем, и втираться к ним в доверие. А мне что царь, что князь Айрик. Особой разницы между этими двумя сиятельными Раенами для меня нет. И, как я уже отмечал ранее, желание лезть в авантюры отсутствует. Так что долой интриги и подковерную борьбу за власть. Я останусь в стороне и продолжу честно служить. А дальше посмотрим. Как сказал один философ позапрошлого века — будет день и будет пища.

От того, что я определился со своими дальнейшими действиями, на душе сразу стало легче и, подняв голову, я посмотрел на заходящее солнце и улыбнулся. Поручик Михар это заметил и сказал:

— Гляжу, у вас, корнет, настроение приподнялось.

— Да, — я кивнул и спросил: — Нам еще долго ехать?

— Расстояние-то небольшое, семь-восемь миль. Но сегодня до ставки не доберемся. Дорога забита и нашим лошадкам необходим отдых. Видимо, придется остановиться на ночлег в поле или возле какой-нибудь местной деревушки.

— Наверное, придется, — согласился я.

Мы замолчали и продолжили движение. Но вскоре стало смеркаться, и караван, свернув с тракта, остановился на околице небольшого безымянного села. В самом поселении, которое представляло из себя скопище лачуг, сараев и землянок, расположился пехотный батальон. Ну, а нам места не нашлось. Впрочем, не очень-то и хотелось спать в переполненном земляном подвале. Поэтому лагерь разбили на окруженной густым кустарником поляне. Выставили караулы, разожгли костры, и вместе с поручиком Михаром мы раскинули простейшую сигнальную цепь. На что-то более серьезное не хватило сил.

Пока готовился ужин, я присел у огня и достал трофейный вампирский дневник. Несколько секунд смотрел на знакомый иероглиф Смерть, а затем открыл толстый журнал и на заглавной странице обнаружил четверостишие на эльфийском:

Перевод был несложным:

Дальше запись на морейском:

«В мире живых есть много вещей, которые считаются ценными. Это любовь и слава, мудрость и почет, красота и уважение, имущество и деньги. Но когда к живым приходит бледная старуха в белом саванне, все это теряет смысл. Отсюда вывод — смерть сильнее всего и будущее за теми, кто встанет на ее сторону и будет ей служить».

На следующей странице то же самое. Смерть. Смерть. Гибель. Кровь. Страдания. И опять смерть. Ничего нового, сплошной психоз, который навевал тоску. И это писал вампир, которому свыше ста лет? Бред! Мне было трудно в это поверить. Но, тем не менее, против фактов не попрешь. Кровосос, убивший множество людей, был романтиком. Он записывал в дневник стихи и, судя по тому, что все они были мне неизвестны, сочинял их самостоятельно. Странно. Однако, что мне известно о вампирах, кроме того, о чем говорят люди вокруг? Практически ничего. Поэтому исключать, что вампир мог являться романтиком и поэтом, было нельзя.

Я быстро пролистал тетрадь до конца и кое-что интересное все-таки обнаружил. Никаких страшных тайн и схем, по которым можно найти клад. Обычные записи и несколько иероглифов. Уже знакомая мне Смерть и семь дополнительных: Восток, Граница, Тьма, Серый, Башня, Кровь, Спуск. Для чего Закария нарисовал эти знаки и где их увидел? Не понятно. И, подумав, что слишком часто на моем пути попадаются иероглифы древних, словно специально, я убрал дневник вампира в сумку.