Николай Чугунов - Звездная магия

— Мы уже не злим, — из двери в заднем конце зала выкатился жук в радужной мантии — Извините его, он у нас новенький.

Некромант быстро огляделся, ожидая подвоха. Отчего-то это существо совсем его не боялось — наоборот, в его мыслях читалось неподдельное восхищение.

— Что у вас тут происходит?

— Жизнь, — из-под мантии показался иссиня-черный панцирь. — А вы — грязная вонючка.

— Что? — некромант не поверил своим ушам.

— Тупица. Невоспитанный хам. Грязеед, — жук, если верить его мыслям, откровенно наслаждался. — Как это говорится… Вонючая крыса!

С пальцев чародея сорвался новый рой крошечных саламандр. На сей раз некромант не жалел сил — гранит под лапами инсектоида плавился, струи воды из пожарных разбрызгивателей исходили паром, а жук все так же топтался в самом пекле и продолжал сыпать оскорблениями.

— Трусливый заяц, — это было сказано таким тоном, словно колдуну сделали величайший в жизни комплимент. — Шелудивая собака. Грязная свинья!

— Хватит! — некромант, пошатываясь, отошел подальше от странного существа и без сил упал в кресло. — Я отказываюсь играть в ваши игры.

— Но ты уже играешь, — жук, отряхнувшись, выбрался из оплавленного пятна. — И, должен заметить, это очень увлекательно… вонючка?

— Не сейчас.

— Шелудивый заяц.

— Было, — некромант глянул в свое отражение в белоснежном панцире, и увиденное ему не понравилось — глаза ввалились, в волосах засверкало серебро, а нос повис крючком. — Что тут происходит вообще?

— Жизнь, — отозвался жук, осторожно поднимая тело чародея из кресла. — Ты устал, да?

— Куда ты меня несешь? — некромант попытался высвободиться, но с таким же успехом он мог пытаться разжать стальные прутья.

— Отдохнуть, — жук расправил крылья и вылетел прямо в разбитое окно. — А потом мы снова поиграем!

Киркс полз по вентиляции, чувствуя себя крысой, которая добровольно лезет в ловушку. Подозрительно теплая труба извивалась, как сумасшедшая змея, и пару раз капитан всерьез опасался застрять.

Наконец труба уперлась в решетку, которая неожиданно легко вывалилась, увлекая за собой Киркса.

— Зараза! — взвыл капитан, но добавить еще что-нибудь не успел, с головой погрузившись в горячую побулькивающую жидкость.

Жук бережно опустил тело чародея на подстилку и тщательно закутал некроманта в одеяло. Последнее было совсем уж излишним — в обители странного насекомого царила удушающая жара.

— Так ты не замерзнешь, — прогудел инсектоид. — Отдыхай, а потом мы поиграем.

— Я есть хочу, — колдун заерзал, пытаясь высвободиться.

— Лежи. Тебе надо набираться сил, — жук издал пронзительный треск. — А потом мы поиграем. Поиграем, правда?

Некромант лежал, спеленатый до подбородка, и жевал пресную кашу, которую ему совала в рот многоножка, присланная инсектоидом. Конечно, это могла быть и не каша, но чародей старался не думать об этом, чтоб не стошнило.

Улучив минутку между парой ложек, колдун огляделся. Он лежал в углу циклопической пещеры, потолок которой терялся в сиреневой мгле. Камень стен едва проглядывал сквозь тысячи гроздей полупрозрачных овоидов, внутри каждого из которых что-то ворочалось. Изредка сиреневая мгла расступалась, и из нее появлялся очередной белоснежный жук — в точности такой, как и тот, который принес чародея к себе в логово.

— Где я?

— Кушать, греться, отдыхать, — напротив лица колдуна появилась морда многоножки, перемазанная белым. — Кушать, кушать. — в чародею ткнулась очередная ложка пресного варева.

Как ни странно, странная каша оказалась на диво питательной — съев буквально двадцать ложек, некромант почувствовал себя совершенно сытым. Силы медленно возвращались, и на секунду он даже решил, что все обойдется.

Выбравшись на берег, капитан протер глаза и онемел — если бы он знал, что на Новой Каледонии скрывается колония н-жии, он бы в жизни сюда не прилетел.

Н-жии были инсектоидами, но такими, которых опасались даже их сородичи. Энтомологи утверждали, что эта раса зародилась на какой-то из тех планет, где на поверхности можно было запросто встретить лавовое озеро, а в атмосфере самым тяжелым газом был гелий. В такой атмосфере н-жии чувствовали себя лучше всего — но и прочие условия их вполне устраивали. Колонии этих насекомых находили и на заледеневших астероидах, и в сердце газовых гигантов, и каждый раз такая находка сопровождалась крупной дракой. Единственной слабостью жуков, которая до сих пор не позволила им захватить галактику, была система размножения: яйца дозревали до кондиции только в условиях неведомой родины — то есть при нулевом давлении и температуре, при которой кипит свинец. Проблема осложнялась тем, что при вылуплении выводка насекомые так выедали планету, что та буквально через пару веков рассыпалась на отдельные астероиды, непригодные для выведения потомства.

Впрочем, инсектоиды, познакомившись с достижениями галактической цивилизации, наловчились организовывать нужные условия сами — и это было самым неприятным сюрпризом из всех. Судя по удушливой жаре, н-жии уже приступили к выведению потомства, а, значит, жить Новой Каледонии оставалось недолго.

— Ты будешь делать огонь, — возвестил жук, приплясывая на задних лапах от нетерпения. — Много огня. От него будут дети, много детей.

— Я не буду.

— Иначе ты умрешь, — инсектоид, ухватив передними лапами ладони некроманта, резко дернул их на себя, чуть не вырвав руки из суставов. — Ты будешь делать огонь!

— Мне нужно больше еды. И отдохнуть. Еще отдохнуть.

— Ты уже отдохнул. Ты совершенно здоров, — к некроманту подползла сколопендра, зажавшая в челюстях пластиковый кубик, одна из граней которого переливалась зеленым. — Мы хорошо разбираемся в людях.

— Я не обычный человек, — некромант, скрестив на груди ноющие руки, с вызовом глянул в морду насекомому.

— Это так, — подумав, согласился инсектоид. — Отдыхай, только не слишком долго. Время не ждет!

Совсем недалеко от капитана, прямо под особо крупной гроздью лежал сверток, возле которого увивалась жирная многоножка, шипя что-то невнятное. Прислушавшись, Киркс не поверил своим ушам: в стрекотании гигантского насекомого четко прозвучало слово «кушать»!

В животе капитана заурчало — бегство из гостиницы отняло много сил, а ужин, как назло, оказался не слишком обильным.

— Кушать, отдыхать, потом делать огонь! — шипела тварь, увиваясь вокруг свертка. — Кушать…

— Отстань, — куколка конвульсивно дернулась. — Я так захлебнусь.

— Но ты должен кушать, — многоножка недоуменно застыла. — Ты сам говорил.

— Я должен еще и спать!