Николай Чугунов - Per aspera ad astra II B

Корпус мелко задрожал, и секундой позже снаружи донесся безумный вопль, полный нечеловеческой боли. Еще одна порция дрожи, еще один вопль — и все наконец стихло.

— Нападавший уничтожен, — голос дежурного звучал столь устало, словно он сам, лично вышел против чудовища в рукопашную. — Уничтожен.

— Отчет. Можно предварительный.

Из селектора донесся глубокий вздох.

— Повалено двадцать метров забора, верхняя кормовая зенитная турель выведена из строя. Если верить персональным биодатчикам — восемнадцать убито, тридцать два ранено. Тяжесть ранений уточняется, но санитарные бригады уже работают.

— Что это было?

— Не могу знать. Это надо яйцеголовых спрашивать, — дежурных издал короткий смешок.

— Ах да, — полковник вспомнил про третий корабль. — Кстати, странно, что он еще не сел. Дай связь с «Василиском».

— Связи нет, — секундой позже отозвался дежурный. — Только аварийный маяк. На поверхности!

— Продолжай вызывать. Катер к взлету!

— Шеф, я бы не советовал. Тут может ошиваться еще одна такая тварь!

— Катер к взлету. И еще один — для прикрытия. Быстро!

Дежурный оказался прав. Судя по колоссальным дырам в обшивке исследовательского судна, «Василиск» перехватила целая стая этих монстров. Титановая обшивка сопротивлялась не дольше секунды, внутренние переборки — и того меньше. Падение «Василиска» было быстрым, а посадка — чрезвычайно жесткой. На призыв о помощи не ответил никто — наземная база оказалась занята своими проблемами, а орбитальная группировка попросту не успела отреагировать.

Из самой середины корпуса торчала искалеченная морда такой же твари, что напала на лагерь. Судя по всему, она просто не успела выбраться.

— Ненавижу, — холодно отозвался полковник. — Связь с базой. Требую бульдозер-экскаватор, три мобильных точки ПВО, взвод ремонтников, два тяжелых транспорта и капеллана. Надо прибрать за собой.

Монастырь царицы ночи Ниликато пребывал в смятении. Лучшие книжники трижды перерывали самые точные из списков Девяти сутр — но тщетно: богиня, знавшая прошлое и прозревавшая будущее, ничего не говорила о череде странных звезд, появившихся в небе три дня назад.

Настоятель Первого монастыря, даже разрешил двум достойнейшим из послушников спуститься в подземелье и ознакомиться с оригиналами Сутр — во избежание эпидемии слухов и кривотолков. Согласно поверью, если к ним прикасалась рука недостойного, душа его немедля покидала смертную оболочку, становясь частью Дикой Охоты — личной свиты богини.

— Вы можете отказаться, — Таннер еще раз смерил пристальным взглядом фигуры адептов, обряженные в ярко-зеленые рясы. — Смею заверить вас, списки в архиве безупречно точны — иначе бы Ниликато не простила нам такого святотатства.

— Отказаться сейчас — было бы признать себя недостойным, — медленно отозвался клирик Маркус. Он считался самым искушенным из богословов.

— Воистину, так, — второго послушника звали Эндиокл, и он считался первым оратором в монастыре. Временами ему не хватало знаний, но он с успехом возмещал этот недостаток пылкостью. — Очи богини смотрят на нас. Она уже оценила нас, и ждет только нашего решения. Но оно…

— Хватит, — настоятель поднял руку, и Эндиокл умолк. Впрочем, судя по вдохновению, плескавшемуся в карих глазах, он был готов продолжить при первой возможности. — Я вижу, вы оба достаточно подготовлены.

Таннер, на секунду задумавшись, приложил правую руку к основанию статуи богини, которая украшала настоятельский письменный стол, и стены комнаты задрожали, словно желе. Секундой позже они вовсе исчезли, превратившись в непроглядную черноту, из которой медленно всплывали огненные буквы.

— Девять сутр. Приступайте, — настоятель, вернувшись в резное кресло за столом, сделал приглашающий жест. — Я вернусь за вами через час.

Ладонь снова легла на основание статуи — фигуры ошеломленных послушников исчезли без следа, а комната снова обрела привычный вид. Теперь наставник услышал бешеный стук в дверь.

— Войдите.

— Я уж думал, что тебя Костлявая прибрала, — на пороге появилась подозрительно знакомая фигура. За ней неуверенно переминался с ноги на ногу караульный с монастырских врат, с трудом удерживая на весу массивную плетеную корзину. Из нее призывно выглядывали залитые воском головки бутылок, и Таннер непроизвольно сглотнул. — Уже пять минут стучу!

— У меня… были дела, — настоятель торопливо протер бронзовую статую богини полой рясы.

— Так всю войну проспишь, — Гарин Орт- Таллар, купец первой гильдии, магистратский советник Одруна-на- Ителе и вообще уважаемый гражданин, забрал у послушника корзину и жестом отправил его восвояси. — Ну, очищай стол!

— Не думаю, что у меня есть на это время… — Таннер покосился на статуэтку богини. Та, казалось, улыбалась, с искренним интересом следя за нежданным гостем.

— Есть, — дверь с грохотом захлопнулась. — И сейчас я тебе поясню, почему.

Против ожидания, в корзине оказалось куда больше еды, чем выпивки.

— Нам нужны свежие мозги, — пояснил Гарин, разом утратив всю свою веселость. — Напиться всегда успеем.

— Ниликато одобряет умеренность, — настоятель пошевелив растопыренными пальцами, ухватил сочный кусок ветчины. — Ритианская?

— А какая же еще? Буду еще я к тебе со второсортицей ходить, — хмыкнул гном. — Тем более, дело-то серьезное.

— Я вижу, — Таннер наконец разглядел облачение Гарина, и это поразило его даже больше, чем неурочный визит. Гном был обряжен в шикарный шелковый камзол с золотым шитьем и бриллиантовыми пуговицами, на ногах радужно переливались сапоги драконьей кожи, а от тщательно, волосок к волоску уложенной бороды несло помадой и духами.

— Пришлось, — гном тяжело вздохнул. — Кстати, хочешь, я угадаю, что у тебя за дела такие, из-за которых послушники шуганные, а повсюду ладаницы развешаны?

— Ну, попробуй, — настоятель с интересом уставился на гнома. Способности к предсказанию у этой расы равнялись нулю, и каждый раз, когда гномы что-нибудь «угадывали», оказывалось — они просто знали это заранее.

— Странные звезды на небе. Могу поспорить, про них нигде нет ни слова.

— Ты знал!

— Да, — неожиданно грустно отозвался Гарин. — Более того скажу — я знаю, откуда они там взялись. В общем, у меня есть основания считать — их стоит оттуда срочно убрать. Иначе будет плохо — сразу всем и окончательно.

Настоятель налил себе сидра и задумался. Гнома он знал давно — еще с тех пор, как Таннер миссионерствовал на тракте, а Гарин сколачивал себе «первичный капитал», совершенно не стесняясь в средствах. Волею случая им довелось провести в одной палатке не одну сотню ночей, и побывать не в одном десятке стычек разной степени кровавости. За это время гном ни разу не дал повода усомниться в своей порядочности — принцип «свои — это святое» он соблюдал четко, и потому настоятель решил поверить старому приятелю. Аргументы «за» можно было отыскать и потом.