Марина Канаева - Подарочек из прошлого

— Что за праздник? День морской селёдки, естественно! Вот сейчас нам представят виновницу торжества, и тогда мы пойдём баиньки! — рявкнула я и прервала разговор. Дверь резко распахнулась, но я уже мухой метнулась к ближайшему входу и рванула на себя ручку. Конечно, логичней было бы вернуться в главный зал. Но я, например, разбираюсь в механике куда лучше, чем в логике. В общем, хорошо, что одна из дверей в коридорчике оказалась незапертой…

Я тупо уставилась на бабушку благостного вида, флегматично покуривавшую трубку. Немая сцена продлилась около минуты. За это время я успела вполне сносно (в полутёмной комнате было плохо видно) рассмотреть бабку. Старая, в поношенной одежде. Лицо абсолютно не запоминающееся, из тех, что сразу после встречи выветриваются из памяти. Единственное, что выпадало из общей картины — глаза. Они были своеобразными — бесцветными и блеклыми, они казались абсолютно мертвыми. Моя не в меру активная интуиция вместе с моим не в меру больным воображением мне подсказали, что, даже истекай я кровью на её глазах, она не стала б мне помогать.

— Какая птичка! Ты за товаром пришла? Или, может, должок чей возвращаешь? И не упомнишь, к кому на неделе парнишек отправляешь. Старость — не радость…

Голос у бабульки был мягкий и мелодичный, как у тех добреньких старушек, что тихо пекут внукам пирожки. Но мне он почему-то совсем не понравился. Стоп… Товар? О чём речь, хотела бы я знать?

— Я пока выбираю, — ляпнула я первое, что пришло в голову, стараясь говорить неоднозначным тоном, чтоб было непонятно, шучу я или говорю серьёзно.

— Даже так, — протянула бабулька, разглядывая меня, как редкий минерал или полезное ископаемое. Видимо, результат ей понравился, поскольку она продолжила:

— Сегодня как обычно — травка, кока, героин. Эксклюзив же у нас только по заказу. Ну что, птичка, будешь заказывать? Ты всё же не похожа на тех, кто живёт банальностями.

Если б у меня в тот момент что-то было во рту, я б наверняка подавилась. Всегда презирала тех, кто зарабатывает на наркоте. Впрочем, после случая в «Сапфире» сочувствия к тем, кто её употребляет, тоже заметно поубавилось. С пониманием надо относиться к тем, кто того достоин.

— А сама-то что куришь? — как можно хладнокровнее поинтересовалась я у карги. Бесцветные глаза глянули насмешливо и оценивающе, а трубка оказалась перед самым моим носом:

— А ты затянись и угадай!

Наверно, у меня на лице отразилось слишком много отвращения, да и отшатнулась я слишком явно…

— Не дёргайся, птичка. Обыкновенный табак, качественный. Никакой дури.

— Что же, так мало платят? — с напускной издёвкой спросила я.

— Э, птичка, платят-то достаточно, но мне внука ещё учить. Жить-то надо. К чему мне себя травить и в растение превращать?

— А на других тебе, значит, наплевать? Пусть делают, что хотят? — зло спросила я. Эмоции перевесили здравый смысл (как, впрочем, и всегда).

— Золотые слова, птичка! Что хотят! Я никого не заставляю. Мы все выбираем, птичка. Так или иначе, хорошо или плохо — выбираем. Вот и они своё решили, а я всего лишь выживаю.

— Ну и рекламу же вы устроили! Теперь не хочу покупать! — отчасти мстительно сказала я, ожидая вспышки негодования со стороны старой торговки.

— А ты и так бы не купила, птичка. По глазкам высокомерным сразу видно. Да и отшатнулась, как от проказы. Зачем пришла-то? О ком-то из родных поговорить? Подзаработать хочешь?

— Нет.

— Ну и вали отсюда.

Самое интересное заключалось в том, что голос совсем не поменялся, не стал грубее или злее. Я отвернулась. Первое побуждение напугать её до полусмерти, как Анну, мгновенно прошло. Должно быть, причиной тому были равнодушно-мёртвые глаза. За весь разговор они ожили лишь раз — в тот момент, когда женщина вспомнила про внука. И то мимолётно.

Твоя душа погибает, старуха. Она уже почти мертва. Равнодушие — не яркое чувство, а серость, болезнь. На больных не злятся. Ты в конечном итоге наказала себя сама…

Дверь тихо хлопнула за моей спиной.

В основном зале ничего не изменилось. До меня только дошло, что с доброй бабусей я общалась не больше 5 минут. Внимательно глядя по сторонам, чтоб случайно не нарваться на кого-то знакомого (Марка там какого-то, или «попугая») я пошла по залу. Следующими «жертвами» были избраны несколько подростков, старательно старавшиеся подчеркнуть своим видом, что они куда старше шестнадцати. Видимо, за определённую суму денег вышибала на входе отнесся к этому факту с доверием.

Как назло, только я подошла к ним, как из колонок полилась модная в этом месяце мелодия молодой группы («Нелюбимая, но тебя люблю, нежеланная, но тебя я жду, приди ко мне…»и т. д.; короче, одна из тех песенок, где в слова не вникает никто, включая исполнителей, а музыка состоит из вечно повторяющихся трёх нот припева). Вся молодёжь, разбившись на пары, смылась танцевать. У стойки осталась стоять лишь личность с вытравленными волосами, флегматично посасывающая «Лонгер» с помощью трубочки. Я посмотрела на явно не обременённое высоким IQ лицо и вздохнула. Ну что поделаешь?

— Извини, не могла б ты мне подсказать, где можно найти Лику?

— О, ещё одна конкретно бахнутая культурой! И где Лика столько таких нарыла?!

Язык у девочки, как не крути, заплетался конкретно. Видно, маленькая бутылочка была не первой и даже не второй. И что прикажете ей говорить? В детстве книг я читала много, а со сверстниками общалась маловато. Ладно, попробуем так…

— До тебя что, доходит, как до жирафа — на третьи сутки? Я попросила тебя сказать, что ты знаешь о Лике, а свою оценку моих способностей оставь, пожалуйста, при себе.

До девочкиных извилин благополучно достигла лишь малая часть информации — это явно было видно по гениальному выражению лица. Я хотела было прервать разговор слепого с глухим, но тут очередной глоток активизировал мыслительные процессы девицы, и она выдала:

— Да не знаю я, где эта потаскушка! Тот культурный тоже всё про неё выспрашивал! И красавчик тот черноглазый тоже Лику искал! Одна я не нужна никому!

— А что, её еще кто-то искал? — осторожно спросила я.

— Да те парни!

— Какие? — поинтересовалась я, собрав терпение в кучку и мысленно сосчитав до десяти. Но, к сожалению, в этот момент нашему глубокомысленному разговору суждено было прерваться. Пока мы трепались, песня о великой и вечной любви благополучно кончилась, и компания моей собеседницы стала медленно сходиться. Первой подскочила стильно одетая изящная девушка с лёгким макияжем. Видимо, она слышала начало разговора, поскольку мгновенно встряла:

— Милая, хватит уже! Я думаю, что пить тебе уже достаточно — язычок без костей!

— Вообще-то мы разговариваем, и у вас я ничего не спрашивала. Ваша подруга хотела мне рассказать…