Марк Даниэль Лахлан - Фенрир. Рожденный волком

А потом викинги навалились на него всем скопом. Он отбивал­ся, пинал их ногами, сопротивлялся, однако крик ослабил его, ли­шил силы. Его прижали к земле, связали, стянули ноги и руки за спиной, снова и снова накручивая веревку. Его били ногами и пле­вали на него. Завязали веревку вокруг пояса. Затем еще одну. Руки были плотно прижаты к телу, шея сдавлена так, что стало трудно дышать. И когда викинги увидели, что он по-настоящему беспомо­щен, они набросились на него. Кулаки, подметки, древки копий опу­скались на него.

— Хватит!

Нападавшие остановились. Это снова заговорила женщина.

Он поднял глаза. Перед ним стояло бледное дитя. Девочка раз­вернулась и пошла прочь, и он понял, что пришел в то самое место, куда она вела его. Он оказался там, где она хотела его видеть.

Жеан вдруг зарыдал. Во рту стоял кислый привкус плоти, губы и подбородок были в крови.

— Отец, прости меня. Прости! — Он лежал, дрожа, на холод­ных камнях. — Я согрешил, я творил беззаконие, я причинял зло, я освободился, я даже бежал от Твоих наставлений и Твоих запо­ведей. — На ум пришло Писание, а затем он вспомнил вкус пер­гамента, вспомнил, как раздирал священные слова, как раздирал человеческие тела.

Женщина прошла к нему по проходу под монастырской стеной и опустилась на колени рядом с ним.

— Ты пока еще не отрастил свои клыки, Фенрисульфр. Мы встретимся снова, когда это случится.

Он узнал голос — эта женщина обнимала его и пела, когда он терпел мучения от рук Ворона.

— Отыщите келью для покаяния и тащите его туда.

— Разве не лучше его убить?

Жеан ощущал неуверенность, исходившую от женщины. Каза­лось, ее мысли отчаянно ищут выход, словно муха, которая бьется в оконное стекло в храме.

— Нет, — сказала она. — Боги хотят, чтобы их судьба сверши­лась в мире людей. Ему не суждено умереть от ваших копий.

— Что же тогда будет дальше?

— Он убьет своего брата, — сказала Мунин, — а после того... — она как будто затруднялась найти верные слова, — мертвый бог пойдет навстречу своей судьбе. Так было всегда, это тот финал, к ко­торому мы приближаемся.

Гьюки внес свечи в маленькую часовню — пустую комнату с изо­бражением распятого Христа на стене за простым алтарем. Комна­та более-менее уцелела, потому что здесь нечем было поживиться.

Конунг морских разбойников внимательно поглядел на Элис, за­тем внезапно шагнул к ней и провел рукой по телу, нащупывая грудь. Элис отшатнулась, однако он не пытался ее удержать, а про­сто стоял рядом, покачивая головой.

— Domina , — повторил он. — Госпожа. Я много времени провел в походе, как и мои воины, девочка. И ты сегодня воистину желан­ная гостья.

Элис так же пристально посмотрела на него и заговорила на ла­тыни:

— Я Элис из рода Роберта Сильного, невеста князя Олега, за мной гонятся враги, меня преследуют, а у меня нет никого, кроме этого слуги. Поздравляю, Гьюки, тебе досталось настоящее сокро­вище. Если ты вернешь меня к Олегу целой и невредимой, не отняв моей чести, то станешь богачом. Переводи, Леший.

— Ты неверно понял мои слова, господин. Эта девчонка — моя служанка, не более того, — сказал Леший.

Элис снова заговорила, с трудом подбирая слова языка норманнов:

— Ты неверно представил меня, торговец.

Леший широко раскрыл глаза.

— А я-то думал, мне давеча приснилось, — сказал он. — Так ты говоришь на их наречии!

— Да!

— И ты скрывала это от меня.

Элис развернулась к Гьюки и продолжила:

— Я дама из благородного франкского рода, помолвленная с Ве­щим Олегом. Отвези меня к нему, и получишь горы золота.

Гьюки некоторое время молчал, просто рассматривая ее в отбле­сках пламени свечей. Наконец он заговорил:

— Ответь мне, domina почему ты расхаживаешь на людях, остри­женная, словно деревенская дурочка, в мужской одежде и с мечом за поясом? Почему чародеи набрасываются на нас, желая освободить тебя? Ты ведь христианка. Почему же тогда служители наших богов пытаются тебе помочь?

— То был слуга Олега, — сказала Элис, — он приходил, чтобы отвезти меня к князю. Нам пришлось бежать через всю страну. Мои защитники погибли. Потому-то я и вынуждена переодеваться муж­чиной. Одинокая женщина была бы вовсе беспомощна. А в одежде воина у меня есть шанс на спасение.

— Так ты воин? — уточнил Гьюки. — Я слышал о девах-воитель- ницах, только никогда не видел их воочию.

— Я убила короля, которому принадлежал этот меч, — сказала Элис. — Зигфрид, король данов, пал от моей руки.

— Он был могучий воин, — сказал конунг, глядя на нее с нескры­ваемой тревогой. — Я мог бы назвать тебя лгуньей. Ни одна жен­щина не смогла бы убить такого сильного бойца. Это попросту не­возможно. Но, с другой стороны, на берегу ты убила Бродира. Все это странно, очень странно.

Он немного постоял молча.

Затем протянул руку к изображению распятого Христа и заго­ворил, обращаясь к нему:

— Один, — сказал он, — бог повешенных, бог королей, бог безум­ства и магии, пошли мне озарение. Скажи, что делать дальше. Ты, провисевший на дереве девять дней и ночей, зябший под луной, иско­лотый светом звезд, пронзенный копьем и удавленный петлей, укажи мне, что делать, и я вступлю в битву при первой же возможности.

Гьюки немного постоял, простирая руку к стене. Когда он раз­вернулся, свеча почти догорела.

— Будь моя воля, я бы взял тебя в постель, а потом вышвырнул в море. Ты приносишь беды, госпожа. Ты привлекаешь волков. Жен­щина не может убить воина, во всяком случае, такого как Зигфрид. И все же я уверен, что ты говоришь правду. Скажи, какой путь ты проделала одна, в компании этой обезьянки, и при этом сохранила честь, имущество и жизнь?

— Я иду из Парижа.

— В таком случае у тебя наверняка имеются могущественные по­кровители. Этот чародей уложил пятерых моих воинов.

— Он убил бы больше, если бы не был ранен.

— А если повстречаешься с Вороном, потеряешь гораздо боль­ше народу, — подхватил Леший.

— С кем?

— С Вороном. Он колдун из числа твоих сородичей. Зигфрид ча­сто обращался к нему за помощью.

— Я наслышан о нем, — признался Гьюки. — У него, кажется, есть сестра?

— Есть. И она, скорее всего, следит за тобой прямо сейчас.

— Как это?

Леший перевел дух.

— А это она подослала человека-волка. Она заодно с Олегом, по­этому отправила своего защитника к госпоже. Если кто выступит против нее, Ворон будет считать того своим врагом.

— В таком случае пора прекратить этот разговор и бросить ее в море немедленно, — заявил Гьюки.

— Эти колдуны служат Одину, — сказал Леший, указывая на рас­пятие. — Скажи-ка мне, этот бог любит прощать обиды? Его враги купаются в роскоши и благополучии?