Игорь Вагант - Монастырь

Орнворт рассмеялся.

– Нет, конечно, не в том смысле, что они с рождения умеют читать и писать. Но… – Старик внушительно поднял вверх указательный палец, – каждый из них изначально знает все то, что мог бы узнать, научившись грамоте. И даже намного больше, ибо божественная сущность присутствует в каждом из них.

Гвендилена закусила губу и, вопреки своему обыкновению, ничего не ответила, глубоко задумавшись. Матушка Айне ошибается. Орнворт ошибается. Все ошибаются. Она не может быть дочерью Нитгарда Тэлфрина, ибо никакого намека на то самое «высшее знание» Гвендилена в себе не ощущала. Но если она является дочерью той самой Дезире Белфур, значит, Дезире родила ее совсем не от графа.

Все эти раздумья и рассуждения были пусты, ни на чем не основаны, и потому до крайности раздражали. Нечего голову забивать, в сотый уже раз решала Гвен, но избавиться от мыслей совсем не получалось: они тут же лезли в голову, стоило ей увидеть сиятельного властелина Нордмонта. Чем же он отличается от остальных людей? И есть ли хоть что-то общее между ним и ней?

Граф Нитгард был высок, больше чем на голову выше Гвендилены, крепок и статен, с гладко выбритым черепом; лишь на затылке росла длинная, почти до колен, коса. У него был квадратный подбородк и полоска аккуратно подстриженных седых усов над тонкими, жестко сжатыми губами; серые глаза смотрели грозно и решительно.

Но даже не воинственный облик господина заставлял простолюдинов проявлять почтение, а какая-то аура, врожденная способность властвовать, или – поправилась Гвендилена – скорее не способность, а право. Право, полученное вместе с кровью, которое либо есть, либо нет, и научиться ему нельзя. Когда граф Тэлфрин появлялся на людях, те непроизвольно склонялись в поклонах, некоторые даже вставали на колени, и все замолкали, словно в храме. Наверное, думала Гвендилена, это и есть внешнее проявление той самой «первородности», о которой толковал мейстер Орнворт. Ведь, входя в священный круг, люди склоняются перед богами не по какой-то конкретной причине, а просто нутром ощущая их величие и превосходство.

Раздумывая над всем этим, Гвендилена залезла на сундук, стоявший возле окна и, подперев голову ладонями, принялась разглядывать окрестности. Окно располагалось очень высоко, и смотреть в него было неудобно – даже стоя на сундуке, она вставала на цыпочки – но вид оттуда открывался потрясающий. Девушка жалела только о том, что других окон в покоях не имелось – а ведь так интересно рассмотреть все вокруг. Например, те самые Дармские Клыки, через которые она попала в Нордмонт, или красивейший водопад – а они находились в противоположной стороне.

Ее покои занимали верхний этаж северо-восточной башни, одной из самых величественных в Килгерране. Стена башни круто обрывалась в дно глубокой и узкой в этом месте долины, а внизу виднелись прилепившиеся к основанию скалы крошечные, не больше ногтя, домики с красными черепичными крышами. Долина, зажатая горными склонами, поросшими дубовыми и буковыми лесами, к северу расширялась, сверкая синей гладью большого озера, в глубине которого плыли отражения облаков. Озеро именовалось Пефриоль, что на языке физов, как сообщил ей Арн, означало «сияющее».

А на севере, далеко-далеко – в родных краях такого Гвендилена не видела никогда – в белесой туманной дымке виднелись покрытые снегами вершины.

– За ними нет ничего, – говорил Арн, – или, может, и есть, но нам это неведомо. Рассказывают, что холод там вечный, реки всегда скованы льдом, а в пещерах живут звери, справиться с которыми человеку не под силу. Может, даже и не звери. Слава богам, что эти скалы так велики и неприступны.

Под сердцем у нее кольнуло. Эдвин рассказывал ей про эти горы, когда они сидели рядом в той охотничьей хижине и болтали ни о чем, глядя в весело полыхающий костерок. «Странствия Тэлисина Скорохода» – так, кажется, называлась книжка, из которой он вычитал свои чудесные истории.

Гвендилена как будто вновь услышала голос Эдвина и чуть не заплакала, ощутив на плече его воображаемую руку.

– Госпожа! – Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Девушка спрыгнула с сундука и торопливо растерла по щеке крошечную слезинку.

– Да, Бертран! Заходи.

Дверные петли еле слышно скрипнули, и юноша склонился в поклоне.

– Его светлость ждет вас в Большом холле. Велели передать – немедленно.

* * *

Гвендилена остановилась на пороге в растерянности.

Большой холл был заполнен народом. Множество людей, солдат и дворни, толпилось в парадной зале, время от времени негромко перешептываясь; слуги скользили между колонн, торопливо зажигая те факелы, что еще не горели, а по всему периметру помещения каменными изваяниями высились фигуры стражников в синих камзолах с золотыми бляхами и с алебардами в руках.

В переднем конце залы на троне сидел граф Тэлфрин. Рядом с ним стоял Орнворт, по обыкновению спрятав руки в длинные расшитые серебром рукава, а ступенькой ниже – сотник Модрон. Он грозно оглядывал собравшихся, одним своим видом призывая к порядку.

– … и в заключение к сказанному выше, в присутствии Сирвина, советника и секретаря…

Гвендилена не сразу поняла, откуда доносится голос. Вытянув шею, она разглядела стоявшего по другую сторону трона невзрачного человечка в серой сутане. Она узнала его – это был Ион, старший писарь. Он читал с пергамента.

– … секретаря его Высочества Эдана Беркли, а также Хенвина, старейшины селения Брислен, и славного воина Модрона на службе у его Светлости Нитгарда Тэлфрина, свидетельствую, что означенная выше покойная моя супруга Дезире, в девичестве Белфур, имела ребенка от неизвестного мне отца, а именно удочеренную и признанную мною Гвендилену, примерно одного года от роду, в доказательство чего ставлю свою подпись и прикладываю медальон, доставшийся мне от покойной. Подписано: Ивоном из Брислена, рука засвидетельствована, а также всеми выше названными девятого числа месяца Желтеня в год триста шестьдесят третий от Основания…

Писарь замолчал и принялся сворачивать пергамент в трубку. Орнворт, заметив Гвендилену, махнул ей рукой, подзывая.

Она сделала шаг, но вынуждена была остановиться. Ноги подкашивались.

– Подойди, – во внезапно наступившей тишине негромко произнес Тэлфрин.

С трудом сдерживая дрожь в коленях, Гвендилена пошла через толпу, которая расступалась, давая ей дорогу. Граф поднялся с трона. И вдруг неожиданно – девушка вся сжалась, – взял ее за руки.

Мейстер Орнворт поклонился.

– Многая лета ее Милости Этирне Тэлфрин, – торжественно провозгласил он, – потерянной и найденной, единственной дочери и престолонаследнице его Светлости Нитгарда, Властителя Северных земель!