Игорь Вагант - Монастырь

Двери с треском распахнулись, словно от удара ногой, и в комнату ворвался Беорн. Его шевелюра была взъерошена, а вместо обычной широкой добродушной улыбки на лице блуждала растерянная гримаса. Следом за ним вбежал подросток лет тринадцати, бастард графа Деверо, светловолосый и с наивно распахнутыми большими голубыми глазами. Хэвейд поморщился: особое отношение Беорна к мальчикам ни для кого не являлось секретом.

– Что!? – выдохнул Беорн, глянув на брата.

Кивком Хэвейд приказал лекарям выйти. Согнувшись еще больше, те задом попятились к двери. Магистр посмотрел на мальчишку; под тяжелым взглядом монаха тот смешался и тоже выскочил из опочивальни.

– Его величество отравлен, судя по всему.

– Что? – взвизгнул Беорн. – Кто посмел?

Хэвейд неопределенно повел плечами.

– Повара на дыбу! – срывающимся голосом рявкнул герцог. – Он все мне расскажет…

– Успокойтесь, ваше высочество. Уже сделано. Допросники сейчас как раз выясняют степень его вины.

– Вины? – заорал герцог, не обращая внимания на конвульсии, которые начали сотрясать тело короля. – Степень? Мне сказали, брат после ужина слег. Какая б еще сволочь смогла…

– Даже если это повар, – возвысил голос магистр, – ему кто-то заплатил.

Беорн стоял, тяжело дыша.

– Брат! – вдруг надрывно взвыл он и бросился на колени перед кроватью.

– Лекарей! – громко крикнул Хэвейд.

Сигеберт мелко дрожал. Глаза его распахнулись, обнажив покрасневшие белки, рот открывался, как у рыбы, выброшенной прибоем на берег, руки беспорядочно шарили по простыням. Внезапно он затих; его голова, словно на тряпочной шее, бессильно упала набок.

– Брат, брат, – бормотал Беорн, тряся челюстью.

Хэвейд мягко положил ладонь на плечо герцога.

– Поднимись, сын мой.

В опочивальню вбежали те самые лекари, а за ними еще несколько человек, среди которых Хэвейд углядел испуганное лицо матушки Флидах, кастелянши Лонливена.

– Его величество умер, – громко произнес он. – Да здравствует Беорн Леолинен, король Корнваллиса!

– Да здравствует, – почти неслышно пронеслось среди собравшихся. Нерешительно потоптавшись, они один за другим стали опускаться на колени. Магистр Хэвейд застыл, боясь поверить промелькнувшей в голове смутной догадке. Беорн, ставший наследником после смерти Идриса, Теодрика и Сигеберта. Веселый Беорн с копной вьющихся волос и широкой добродушной улыбкой на лице.

* * *

Гвендилена стояла по колено в реке и, слегка морщась от боли, смывала с себя капельки крови. Вода дышала прохладой и приятно освежала разгоряченную кожу. Ссадины во множестве покрывали тело, в основном плечи и бедра, но, слава Боанн, среди них не нашлось ни одной серьезной. Гвендилена придирчиво осмотрела свою грудь и, оставшись довольной – здесь царапин не оказалось – принялась скрести голову. Она страшно чесалась, смыть масло с волос не получалось никак, но Гвендилену это сейчас заботило меньше всего.

Эдвин. Главное – Эдвин.

Она пришла в себя еще в лодке, во время переправы через Ди, и первое, что увидела опять, было его лицо. Он улыбался, заглядывая в ее глаза.

– Это я, – просто сказал Эдвин, проведя ладонью по ее щеке, – я жив. Меня не убили тогда, знахарка одна выходила. Я искал тебя… и нашел.

Гвендилена счастливо вздохнула и вдруг неожиданно крепко обняла его, не обращая внимания на сползший с плеч плащ. Арн внимательно взглянул на них, и Гвендилена почувствовала изумление старого солдата. Но он не произнес ни слова, а другой мужчина, старательно выгребавший к берегу, и вовсе ничего не заметил.

Умывшись и наскоро обтеревшись куском ветоши, она натянула на себя коричневое шерстяное платье, которое Арн предусмотрительно прикупил где-то в Анге, и поднялась по пологому берегу.

Мужчины сидели наверху – их силуэты едва вырисовывались на фоне ночного неба – и что-то обсуждали.

– Покушать бы, – сказала Гвендилена.

Арн кивнул.

– Пока только это. – Он протянул ей хлеб с хорошим куском ветчины. Гвендилена впилась в пищу зубами.

– Вот ведь как судьба складывается, – шепнул солдат. – Эдвин рассказал мне. Оказывается, это он с тобой тогда в Хаврене был.

Гвендилена, не в силах оторваться от еды, мотнула головой.

– Это даже и к лучшему. Значит, я тем более могу ему доверять. – Арн оглядел всех по очереди. – Вот что мы решили, ваша милость: мы должны разделиться.

– Зачем? – промычала Гвендилена.

– Когда вам воду приносят? Утром? Значит, самое позднее часов через пять-шесть ваше исчезновение заметят. И бросятся в погоню. Первое, что решат, что вы бежите домой, в Нордмонт, и нам надо их в этом убедить. Мой знакомец в Анге, Мад, лошадь приготовил, и я поеду в Килгерран. По дороге где-нибудь ваши лохмотья выкину, и тогда они точно убедятся, что правильно решили. Скакать они наверняка будут быстро, и меня рано или поздно нагонят: день-два, не больше. Лошаденка-то у меня не ахти какая.

– Как – догонят? – Гвендилена даже перестала жевать.

– Это неважно. Меня никто не знает, да и искать они будут вас и того, кто вас сопровождает. Стало быть, я для них интереса не представляю. Ну, наемник, едет куда-то по своим делам. Догонят, расспросят. Я им скажу, что видел рыжую девку, на север направлялась, и они поскачут дальше. Через какое-то время наверняка поймут, что не туда едут, и вернутся. Стало быть, в запасе у вас будет дней пять или около того. А за это время вы должны уйти как можно дальше. Мы решили – в Лонхенбург.

Гвендилена замерла.

– Да, девочка. – Арн успокаивающе пожал ей руку. – Во-первых, туда тебя отец и отправил, а во-вторых, отсюда до границы королевских владений как раз четыре-пять дней ходу, если не рассиживаться. Поплывете на лодке: так дорога длиннее, но по реке легче и быстрее, чем через чащу топать. Ди через десяток миль в Тэлейт впадает, не промахнетесь. За Миа свою, ваша милость, не беспокойтесь: я Маду сказал, он ее найдет, приютит до поры, до времени.

Арн поднялся, отряхиваясь.

– Поспешим. А если лодку бросить придется, то главное – все время на восток идите, на юг не сворачивайте. О Дубренском лесе страшные вещи рассказывают.

* * *

Небо стремительно темнело, и в просветах между рваными тучами виднелись первые звезды. Многочисленные факелы зажгли на крепостных стенах; ворота Лонливена были распахнуты настежь, и через них втекали все новые и новые толпы, несмотря на то, что обширный двор королевского замка уже переполняли тысячи человек. Наемники, дворня, ремесленники, женщины, торговцы, подмастерья и прочий народ толпились, гудели, негромко переговаривались и спорили. Десятки солдат с алебардами в руках окружали донжон.

– Идрис-то, вспомни, как помер, за пару недель угас…