Надя Яр - Огни и башни

Игер залпом выпил эспрессо. Напиток был обжигающе горяч, но он, похоже, даже не заметил. Поставил чашечку на блюдце и опустил руку вниз. Кошка-Ингер — ягуариха? пантериха? — повернула чернющую голову и коснулась носом этой руки. Кошкин нос, широкий и влажный, тоже был чёрен, но по-хорошему, по-живому. Шерсть Ингер лоснилась чистой, напоенной ночами тьмой. Игер, не глядя, погладил её переносицу, почесал лоб. Огромная тварь прикрыла глаза и стала жаться мордой в ласкающую её руку, в точности как настоящая кошка. Игер перебирал её шерстинки и смотрел вдаль. Наркотики на время приглушали его боль, и вид пронзённого белой иглой горизонта не причинял душевных страданий. Он смотрел на Башню, не мучаясь, но не смотреть не мог. Не мог о ней позабыть. И затуманенный таблетками, его взгляд, как магнитная стрелка, тянулся к полюсу. К западному горизонту.

— Я тебе завтрак принесу, — сказала я. — Гренки с яичницей. Пойдёт?

Он чуть-чуть склонил голову. Ингер прекратила ластиться к нему и посмотрела на меня блестящими, драгоценными, как чернёное серебро, очами. Она должна бы меня пугать, а не пугает. Когда она женщина, она женщина, и кошка, когда она кошка. Живое себе существо.

Гренки у меня уже жарились. Я разбила два яйца на горячую сковородку с беконом, потом добавила ещё одно. Игер худоват. Он всегда появляется на улице в чистой, свежей одежде, в выглаженных рубашках. Насколько известно, у него нет слуг, хотя с него бы сталось припахать какой-нибудь полутолковый полтергейст. Но на то не похоже; похоже на то, что Ингер о нём заботится, как настоящая жена о муже. Вот только она не в силах заставить его не думать о брате. И больше есть.

Я посыпала глазунью мелко нарезанным зелёным луком и тёртым сыром, припарила под крышкой, положила сбоку гренки и вынесла всё это Игеру прямо на сковородке. Он посмотрел на еду с некоторым недоумением и взял вилку.

— Ингер, ты будешь есть? — спросила я, поражаясь собственной наглости.

— Будет, — твёрдо заявил Игер. Вот тут у него не было сомнений. — Неси. Она мясо ест.

— Сырое?

— Давай сырое.

Кошка шумно вздохнула и положила голову на лапы. Игер откусил уголок гренки. Я пошла на кухню, вымыла размороженный с вечера кусок свинины, вынесла его в миске и осторожно поставила перед кошкой. Как бы не цапнула, всё-таки она нелюдь… Ингер вытянула изящную шею, достала мясо зубами, положила его на свою большую когтистую лапу и принялась лизать. Когда она приподнялась, я заметила, что бока у неё характерно круглятся. Я могу сколько угодно ошибаться насчёт людей, но в кошках я знаю толк.

— Игер… — сказала я. — Она — что?…

— Ага. Поздравь нас, — он улыбнулся, показав ровные белые зубы. В светлых глазах ожила радость. Как солнце взошло.

— Это… твои? — поразилась я.

— Ну а чьи же, — сказал он так, как будто не было ничего естественней, чем стать отцом детей собственного фамилиара [1] Фамилиар — волшебное существо в виде зверя, согласно средневековым западноевропейским поверьям, служившее ведьмам и колдунам. В парадигме «Светлых», то есть в рамках т. н. «охоты на ведьм», фамилиаром зовётся сопровождающий ведьму или колдуна злой дух, принявший образ животного. .

— А… Но она же превращается. В кошку. Детям это не повредит?

— Она б не превращалась, если бы вредило.

Между тем Ингер грызла мясо, снимая зубами целые полосы, и даже ухом не вела, будто мы не о ней говорим. Когда она кошка, она кошка; тело формирует сознание. Она уже долго живёт во плоти и, может быть, забыла, как быть духом. Может, теперь она считает себя женщиной, умеющей превращаться в кошку — или же кошкой, умеющей превращаться в женщину — подругой Игера Огнехода, будущей матерью его детей. Апокалиптическая домохозяйка с бонусами: погладить, постирать, выесть из врага душу…

Игер выковырял желток, сьел, отложил вилку и сказал — не то ей, не то мне:

— Я думал о том коттедже, знаешь, за городом? Он пустой. Там просторно… Когда всё кончится — если я буду жив — …

И он опять посмотрел на проклятую Башню.

— Может, пересядешь? — предложила я. — Чтобы туда не смотреть.

— Не поможет. Я её чую сквозь стены. Это как утром нахальный луч на глазах. Всепроникающий свет… Провались бы она под землю — на небо вознесись — хоть бы и вместе с ним…

— Ну, может, он ещё вернётся. — Но я сама не верила, что это может быть.

— О, он, конечно, вернётся. За мною явится, не запылится. Напяливший его лицо и тело Свет… Оттуда все так возвращаются — или никак.

Мне вдруг представилось это: пришёл его брат, внешне вроде такой, как и был — ладный, красивый парень — и ни царапинки, ни синяка, всё та же поза, голос, одежда, только улыбка такая… умильненькая, голодная, бешеная слегка. Лисья. Иезуитская, ангельская улыбка. И с губ, с уголков глаз сочится свет. Страшное, страшное грядёт…

Как в Салеме, по соседству. Этот город опустошили вампиры, и он служил им логовом несколько лет подряд. Потом появился Игер и по дороге сюда проехал через Салем. Примерно в то время за кладбищем, у черты города возник целый палаточный городок беженцев с запада, с земель в сени Башни. Он вырос, кажется, за неделю — не успели мы оглянуться, а люди тут. Под Башней, видимо, что-то случилось. Об этом беженцы не говорили. Отмахивались, обливались п о том. «Жуть. Там жуть.» Их предводителей принял Игер — прямо здесь, за вот этим столом — потому что мэр у нас трус, а шерифа с полгода назад заела какая-то тварь, и с тех пор его офис пуст.

— Идите в Салем, — сказал Игер беженцам. — Там целый город стоит пустой. Заселяйте дома, всё ваше. На складах там до сих пор есть консервы, а в одичавших садах много фруктов — ну и ещё что посеете до холодов.

— Мы слыхали, что там вампиры, — сказали беженцы.

— Были вампиры, — ответил Игер. — Здоровенное гнездо. Я их убил.

Это была чистая правда. Потом за чашкой капучино Игер мне рассказал, как было дело. Они с Ингер остановились в Салеме ночевать. (Я отметила, что такие решения вообще характерны для Игера Огнехода. Он усмехнулся и согласился.) Ночью явился со свитой старый вампир — кровный князь, как вампиры его зовут — и предложил вместе идти на Башню. Взамен Игер должен был снять пограничные заклятия, защищающие окрестные поселения от салемских упырей, и дать им вволю напиться крови.

— Это меня не устраивает, — сказал Игер. — Люди мне тоже ещё пригодятся. Они не пища, они здесь не просто так.

Мы пригодимся больше, сказали ему вампиры. Мы быстрее, сильнее, выносливее людей. Армия нечисти гарантирует тебе победу, а люди могут просто побежать, и хорошо, если от владык Башни, а не под их знамёна.

Я, пожалуй, рискну, сказал Игер. Вы ведь боитесь Башни и света Башни. Кто знает, вы, может быть, просто рассыплетесь там на подходе. Или же сразу рассеетесь по земле, чтобы сосать людскую кровь во тьме, а меня бросите в дураках.