Марк Лоуренс - Король терний

Пока пажи потели, затягивая ремни и скрепляя застежки, я поднес к глазам кольцо Зодчих. На мгновение я увидел в нем Миану, и мелькнула мысль: а смогла бы она надеть это кольцо на свое тонкое запястье, как браслет? В следующее мгновение появилась картинка. Весь мир передо мной, как драгоценный камень голубого и белого цветов. Полотно, на котором даже все королевства империи будут казаться маленькими. Я слегка повернул кольцо, и картинка изменилась, быстрее, чем летит стрела. Или даже пуля. О да, мне это известно.

Новая картинка колебалась в ритме ударов сердца: один, второй, третий удар, и изображение сделалось четким. В телескоп Зодчих было видно Логово, но удаленным на мили, так что детали не разглядеть. Армия принца темным пятном расплывалась по горным склонам. Я видел силуэты больших осадных орудий и крошечные песчинки копошившихся вокруг них людей. Я еще немного повернул кольцо, и картинка стала черной. По вспышкам я посчитал, что перепрыгнул через четыре пространства пустоты — те глаза Зодчих, что когда-то видели здесь, сейчас были слепы. Затем мои пальцы дошли до последней бороздки, и возникла новая сцена. Я видел армию и дымящиеся руины стен замка, как будто я стоял на ближайшей горной вершине. Поглаживая металл кольца, я продвинул палец на сотую долю дюйма вперед, и картинка стала ближе, кольцо нацелилось на поверхность земли у скалы Ригден. Кольцо Зодчих давало возможность видеть землю преимущественно с высоты птичьего полета, и лишь коснувшись пальцем в одном месте, можно было включить другой ракурс. После долгих исследований и экспериментов с кольцом я нашел это место и сейчас воспользовался этими глазами. Они находятся на высоком хребте Маттеракса и абсолютно невидимы, если бездействуют. Но когда я их вызываю, в скале открываются черные двери и на блестящем металлическом стержне поднимается черный, похожий на кристалл купол. Однажды я поднялся на хребет Маттеракса и стоял под этим куполом. Я слышал жужжание и потрескивание, когда менял фокус кольца. Механические глаза находились внутри купола и отвечали на мои запросы. Я нашел их под сводами небес и здесь, на земле, среди нас, спрятанные в скале. Работа гениев. И все же я не мог понять людей, которые чувствовали необходимость постоянно и в любом месте находиться под наблюдением. Возможно, именно это и свело их с ума. Я бы не хотел, чтобы за мной наблюдали. Я бы ослепил эти глаза.

Фекслер Брюз сошел с ума. Спустя четырнадцать лет с того момента, как его эхо было поймано и запрятано в машину, он взял пистолет и застрелился. Пистолет они называли «Кольт 45». И почему его так называли, так же непонятно, как почему Лошадиный Берег — Лошадиный. Я нашел Фекслера, хотя было это нелегко. Я нашел его на долгом обратном пути в Высокогорье Ренара и заплатил за это болью и потерями. Потерями жизней, которыми дорожил. А это ценный ресурс. Фекслер продырявил себе мозг, но даже в этом случае машина его не хотела отпускать. Они держали его в капкане между долями секунды. Я отогнал мысль и вид оружия в его руке, замороженной временем, рубиновые капли крови, неподвижно повисшие в воздухе на выходе пули. Я забыл о камере в винном погребе… до того, как Сейджес увидел, что я все вспомнил.

Говорят, Бог наблюдает за нами непрерывно. Но я думаю, когда делаются определенные дела, Он на мгновение отворачивается в сторону.

— Что ты видишь, Йорг? — спросила подошедшая Миана.

— Что площадка для поединка чистая. — Я отнял кольцо от глаз.

— Ты сможешь его победить, Йорг? — спросила она. — Принца? Говорят, он отлично владеет мечом.

Я почувствовал присутствие Сейджеса, ощутил, как он касается моих мыслей, как арфист касается струн, пытаясь выудить мои секреты.

— Он отлично владеет, а я… я — отвратительно. Давай посмотрим, что из этого получится, договорились? — Я воздвиг воображаемую стену, не позволяя мыслям блуждать вокруг предстоящего поединка. Мои руки знали, что делать, и обдумывать это было не нужно.

В основание моего трона был встроен несгораемый ящик. И прежде, чем на мою голову надели шлем, я опустился на колено перед троном и вставил тяжелый ключ в скважину замка. Опустил боковую стенку и просунул внутрь правую руку, ухватил за ремешки небольшой круглый железный щит и вытащил его. Сжал рукой необычную рукоять и улыбнулся. Представил, как Фекслер Брюз решил, что я «нет» приму как ответ. Я выпрямился, оставляя несгораемый ящик открытым, сошел с тронного помоста и наконец позволил пажам водрузить шлем и застегнуть ремешки.

— Пристегни меч на другую сторону, Кевен, — сказал я.

Мальчик нахмурился и растерянно посмотрел на меня. Совсем еще ребенок. Не старше Мианы.

— Сир?

Я кивнул, он, продолжая хмуриться, расстегнул пряжку и передвинул ремень так, что рукоятка меча оказалась у моего правого бедра.

Есть мужчины, которые дают своим мечам имена. Я никогда не понимал такой привязанности. Если бы мне пришлось окрестить меч, я бы назвал его Острый, но у меня нет желания давать имена ни мечам, ни вилкам на моем обеденном столе, ни шлемам на моей голове.

Медленным шагом под пристальными взглядами я направился к двери тронного зала.

— Красный Йорг, — прошептал Кент, когда я проходил мимо.

— Красный — это хорошо, Кент. Но, боюсь, мой цвет темнее красного.

«Когда я открыл шкатулку, я получил больше, чем память».

Пламя факелов у дверей, когда я приблизился, вспыхнуло ярче, заражая меня страстью. Я почувствовал, что за мной наблюдает не только мой двор, не только Сейджес и те игроки, которые дергали за нити Сотню. За мной наблюдал Гог. Из огня.

Я оглянулся, чтобы посмотреть на Миану у трона.

Лорд Роберт последовал за мной. Капитан Кеппен и Райк присоединились ко мне уже за пределами тронного зала.

— Пришло время тряхнуть стариной, — сказал я Кеппену, когда он поравнялся со мной. Он усмехнулся, словно знал, что близится час развязки, и горел желанием вложить свою лепту.

Я шел по залам замка моего дяди, и Дегран больше не наблюдал за мной из тени, чувство вины больше не преследовало меня, угрожая лишить рассудка, но все же я помнил о совершенном мною преступлении. В любом случае смерть ждала меня на горных склонах. Смерь — довольно неплохой выход. Смерть от руки принца, смерть от мечей его тысяч. Фекслер спас меня от смерти, когда спрятал в шкатулку Лунтара силы некромантии и огня, которые раздирали меня на части. Я вспомнил о шкатулке. Я достал ее и в последний раз подержал в руке, прежде чем выбросить. В ларце Пандоры среди бед, обрушившихся на людей из-за ее любопытства, была и надежда. Возможно, надежда парит где-то в мире, но только не у меня над головой. И все же я заглянул в шкатулку, хотя рука поднялась, чтобы бросить ее на пол. Там внутри на гладкой поверхности меди я увидел одно маленькое пятнышко. Последняя крупица памяти? Не желающая возвращаться? Я приложил палец к пятнышку, и темнота впиталась в мою кожу, осталась чистая медная поверхность. Но воспоминания не нахлынули волной, не унесли в прошлое, и пока я шел по коридорам замка, развернулись во мне, как свиток. Я вспомнил последний разговор с Фекслером в замке моего деда. Фекслер изучал шкатулку, когда я приложил к ней кольцо Зодчих.