Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Берлога Бледной Ведьмарки! — прорычал он, — Держитесь крепче.

Лев подобрался — и вдруг весь мир как будто перевернулся вверх тормашками, и все ухнуло вниз, — Лев прыгнул, как еще никогда не прыгал, и перемахнул — а если хотите, можно сказать, перелетел — через стену. Девочки, целые и невредимые, скатились с его спины и, отдуваясь, огляделись — они были посреди широкого каменного двора. Вокруг стояли статуи.

— Какое странное место! — воскликнула Люси. — Сколько здесь статуй, и все разные, и кого только нет! Прямо как в музее.

— Не тараторь, — шепнула Сьюзен, — лучше посмотри, что делает Эслан.

И действительно, на это стоило посмотреть. Великий Лев легкими скачками приблизился к статуе льва и дунул на нее. И тут же, изогнувшись всем телом, что твой кот, гоняющийся за собственным хвостом, он подул на фигурку гнома, стоявшего, как вы помните, в нескольких шагах спиной ко льву. Затем метнулся к изваянию дриады, застывшему позади гнома, по дороге подул на каменного кролика и помчался к двум кентаврам. И тут Люси воскликнула:

— Ой, Сьюзен! Посмотри! Посмотри на льва.

Уверен, что каждый видел, как в камине от зажженной спички занимается скомканная газета. Сначала, кажется, ничего не происходит, и только потом вы замечаете струйку огня, ползущую по краю бумаги. Нечто подобное происходило и тут. Когда Эслан дунул на каменного льва, поначалу ничего вроде бы не изменилось. Затем тонкая золотистая струйка пробежала по беломраморной морде, расширяясь, распространяясь — вот так же пламя растекается и охватывает бумагу, — Лев потряс головой, и тяжелые каменные завитушки, всколыхнувшись, обратились золотистой гривой, хотя туловище и хвост еще оставались камнем. Огромная, красная, жаркая и живая львиная пасть распахнулась — зверь зевнул. И вот он уже весь ожил, сел, почесался задней лапой и вдруг заметил Эслана. Бывший каменный лев подпрыгнул и бросился к Великому Льву, скача вокруг него, повизгивая от восторга и пытаясь лизнуть в нос.

Девочки во все глаза следили за ожившим зверем, но тут вокруг началось такое, что им стало не до него. Всюду оживали каменные фигуры. Двор на глазах превращался из музея в зверинец. Всякий оживший первым делом спешил к Эслану, и скоро того не стало видно за радостным хороводом всевозможных существ. То, что было мертвенно-белым, теперь наполнилось цветом: лоснящиеся гнедые спины кентавров, иссиня-белые рога единорогов, пестрые крылья птиц, рыжие шубы лис, всяких мастей собаки и сатиры, гномы в желтых чулочках и красных колпачках, девы-березницы в серебряных покровах, девы-буковинки — в прозрачно-зеленых, и лиственницы тоже в зеленых, но ярких и отдающих желтизной. И там, где совсем недавно царила мертвенная тишина, теперь не умолкал счастливый рык, лай, рев, визг, воркование, клекот, топот, цокот, клики, крики, песни, смех.

— Ну и ну! — воскликнула Сьюзен, и голос ее испуганно дрогнул. — Ты только погляди! А если он… а это не опасно?

Оглянувшись, Люси увидела, что Эслан дует на ноги каменного великана.

— Не бойтесь, не упадет! — радостно рыкнул Эслан. — Как только ноги оживут, все остальное — тоже.

— Я совсем не то имела в виду, — прошептала Сьюзен на ухо Люси.

Но объяснять это Эслану (даже если бы он захотел выслушать) было поздно: великан оживал. Вот он переступил с ноги на ногу, потом опустил на плечо свою дубинку, протер глаза и молвил:

— Ничего себе! Я, видать, соснул. Э-ге-ге! А где же эта поганая пигалица — Ведьмарка? Она ведь только что болталась тут где-то, у меня под ногами.

Все хором принялись объяснять ему, что с ним случилось. Выслушав их, великан приложил руку к уху и попросил повторить все сначала, а когда наконец до него дошло, что к чему, он, сняв шляпу, низко поклонился Эслану — так низко, что мог бы, пожалуй, достать лбом до верхушки самой высокой скирды на фермерском поле. И при этом его честная, даром что некрасивая, физиономия расплылась в улыбке (нынче у нас редко встретишь великана, а еще реже встречаются великаны добродушные — так что, держу пари, вам не доводилось видеть великанской улыбки. А на это стоит посмотреть).

— Теперь займемся дворцом, — сказал Эслан. — Не медлите. Обыщите все сверху донизу, все лестницы и переходы, да не забудьте спальню ее величества! Осмотрите каждый угол и закоулок. Кто знает, сколько здесь еще несчастных узников.

Все ринулись по широким ступеням к двери, и скоро в затхлом воздухе темного, страшного, древнего замка зазвучали живые голоса, окна распахнулись и оттуда слышалось:

— Не забудьте про подземелья… Что-то дверь не открывается! Ну-ка вместе, раз-два, взяли!.. Здесь винтовая лестница… Эй! Позовите Эслана. Я нашел кенгуру… Фу! Какой дрянной запах! Осторожно, не провалитесь в люк… Там, под лестницей, нашего брата — целый склад!

Но счастливее всех была Люси, когда примчалась с криком:

— Эслан! Эслан! Я нашла господина Тамнуса. Ну пойдемте! Скорее! Скорее! — И потом, взявшись за руки, они с маленьким фавном плясали от радости.

Господин Тамнус, столько времени проторчавший каменным истуканом, ничуть не изменился и, разумеется, с величайшим интересом выслушивал все, о чем говорила ему Люси.

Поиски завершились. Дворец Ведьмарки опустел. В распахнутые настежь окна и двери вливались свет и весенний духовитый воздух, проникая во все темные мрачные помещения, которые, пожалуй, никогда еще не проветривались. В это время все бывшие изваяния уже толпились во дворе. И тогда кто-то — полагаю, то был господин Тамнус — полюбопытствовал (ведь Эслан просто перепрыгнул стену, но ворота остались на запоре):

— Не будет ли кто-нибудь столь любезен, чтобы ответить мне, как мы отсюда выберемся?

— Очень просто, — ответил Эслан и встал на задние лапы: — Эй! Вы — там, наверху! — закричал он великану, — Как вас зовут?

— Великан Громобой, с позволения вашей милости, — отвечал великан, опять сняв шляпу.

— Рад познакомиться, господин Громобой, — крикнул Эслан. — А теперь, не отворите ли вы нам ворота?

— С величайшим нашим удовольствием, ваша милость, — отвечал великан Громобой. — Эй, вы, малышня, валите-ка отсюда подальше.

И вот он шагнул к воротам, размахнулся и ударил. Бум! Бум! Бум! — гремела его дубинка по створам. От первого удара они заскрипели, от второго — затрещали, а от третьего удара разлетелись вдребезги. Господин же Громобой, разохотившись, продолжал бить и бить по надвратной башне. И в скором времени башня с грохотом рухнула заодно с немалым куском стены, обратившись в груду бесполезного щебня. А когда осело облако пыли, все ожившие, все стоявшие на мертвом, мрачном, каменном дворе с удивлением увидели за проломом зелень трав и кроны дерев, покачивающихся на ветру, и живую лесную речку, а вдали голубые горы и над ними голубое небо.