Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Лев был всего один, — ответил Голос.

— То есть как? Я же говорю, в первую ночь их было двое, если не больше, а…

— Лев был всего один. Просто он быстро бегает.

— Откуда ты знаешь?

— Я был этим львом.

Шаста застыл в седле разинув рот, а Голос продолжал:

— Я был тем львом, который привел тебя к Аравис. И тем котом, который утишал твои страхи в обители мертвых. И тем львом, который отгонял от тебя шакалов, пока ты спал. Это я напугал лошадей, чтобы придать им сил и чтобы ты успел вовремя добраться до короля Луна. И я направил лодку, в которой лежал полумертвый младенец, направил так, чтобы ее прибило к берегу, где этого младенца уже ждали. Ты меня, конечно, не помнишь.

— Выходит, это ты ранил Аравис?

— Да.

— А зачем?

— Дитя, — промолвил Голос, — мы говорим о тебе, а не о ней. У каждого своя история.

— Кто же ты? — спросил Шаста.

— Я это я, — отозвался Голос столь зычно, что содрогнулась земля под ногами. «Я это я», — повторил он звонко и весело. «Я это я», — прошептал он в третий раз, едва слышно, и почудилось Шасте, будто слова доносятся сразу со всех сторон, как если бы они повторялись в шелесте листвы.

Прежние страхи рассеялись: мальчик больше не боялся ни того, что Голос принадлежит мертвяку, ни того, что незримый попутчик хочет его съесть. Однако на смену прежним страхам пришли новые; и в то же время он чувствовал непонятную радость.

Между тем туман, клубившийся вокруг, как-то незаметно посветлел. Должно быть, это произошло далеко не сразу, однако Шаста, поглощенный беседой с Голосом, заметил перемену только сейчас. У него на глазах туман словно засветился, да так, что стало больно глазам. Впереди запели птицы. Ночь наконец-то закончилась! Он уже мог различить гриву и голову своего коня.

Внезапно слева вспыхнуло золотистое сияние. Шаста решил, что это солнце. Он повернулся — и увидел огромного, выше лошади, льва, что расхаживал по траве. Это его шкура отливала золотом, и зрелище было одновременно ужасным и невыразимо прекрасным.

Конь, похоже, ничуть не испугался хищного зверя — или просто его не видел.

По счастью, всю свою предыдущую жизнь Шаста провел в таком захолустье, куда не доходили городские сплетни, передававшиеся в Ташбаане шепотом из уст в уста, о жутком нарнианском демоне, что является в обличье льва. Тем паче он не слыхал ни одного из преданий о подлинных деяниях Эслана, Великого Льва, сына заморского императора, государя всех верховных королей Нарнии. Но ему хватило одного-единственного взгляда на величественного зверя: мальчик спрыгнул наземь и преклонил колени. Он не знал, что сказать; впрочем, говорить и не хотелось, к тому же он чувствовал, что ничего говорить не нужно.

Лев склонил голову. Грива, источавшая диковинный, какой-то ликующий, что ли, запах, накрыла мальчика подобно морской волне. Зверь лизнул Шасту в лоб. Мальчик поднял голову — и встретился со Львом взглядами. В тот же миг свечение тумана и сияние львиной шкуры слились в ослепительной вспышке. Шаста зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что Лев исчез и он остался вдвоем со своим упрямым конем. Туман растаял без следа, над головой голубело небо, трава была мокрой от росы, а в лесу пели птицы.

— Приснилось мне, что ли? — спросил себя Шаста. Но нет, это был не сон: на мокрой траве остался громадный след львиной лапы. Ну и тяжеленная же зверюга, раз такой след оставила!

Между тем со следом, на глазах у Шасты, произошла удивительная вещь. Он наполнился водой по самые края, потом вода перелилась через край и заструилась ручейком вниз по склону. Мальчик припал к роднику, от души напился, сполоснул лицо и волосы. Вода была студеной, почти ледяной, и прозрачной как стекло. Усталость как рукой сняло. Шаста поднялся, попрыгал, вытряхивая воду из ушей, пригладил волосы и огляделся.

Было раннее утро. Солнце только-только взошло, поднялось из-за леса по правую руку от мальчика. Прямо перед ним расстилалась зеленая долина, поросшая редкими деревьями, за которыми сверкала извилистая река, стремившая свой бег на северо-запад. В дальнем конце долины виднелись холмы, высокие и каменистые; впрочем, они были гораздо ниже гор, которые он видел накануне. И тут Шаста вдруг сообразил, где же он, собственно, находится. Проверяя догадку, он обернулся: склон, на котором он стоял, уводил высоко вверх, к заснеженным вершинам.

— Я перевалил через горы! — вскричал мальчик, — Через те самые горы, что отделяют Арченланд от Нарнии! Вчера я был на той стороне, а ночью, должно быть, одолел перевал… Вот повезло! Нет, не повезло — это он мне помог. Выходит, я в Нарнии?!

Шаста расседлал своего коня и снял с него уздечку.

— Ты, конечно, самый глупый конь на свете, — сказал он, — и самый упрямый.

Конь, даже не посмотрев на мальчика, принялся щипать траву. Судя по всему, он был весьма невысокого мнения о своем всаднике.

— Есть-то как хочется! — проговорил Шаста. — В Анвард возвращаться смысла нет, он наверняка в осаде. Спущусь-ка я в долину, может, найду чем подзакусить.

Склон, поросший густой, мокрой от росы травой, что леденила ступни, привел его к лесу. Вскоре он наткнулся на тропинку и двинулся было по ней, но не прошел и нескольких шагов, как услыхал басовитый, с хрипотцой голос.

— Доброе утро, сосед, — произнес голос.

Шаста завертелся на месте, высматривая того, кто это сказал. Взгляд его упал на маленького колючего зверька, вышедшего из-за дерева. Шаста никогда прежде не видывал таких зверьков, а потому не мог догадаться, что перед ним еж, сам по себе, разумеется, маленький, но для ежа очень даже крупный.

— Доброе утро, — поздоровался мальчик. — Вообще-то я не сосед. Я пришел издалека.

— Ась? — переспросил еж, прикладывая лапу к уху.

— Я пришел из-за гор. В смысле, из Арченланда.

— А-а-а, — протянул еж. — Вон оно как. Дальняя дорожка тебе выпала, дальняя. Сам-то я там, вестимо, отродясь не бывал.

— По-моему, надо предупредить кого-нибудь, что орда диких калорменцев напала на Анвард.

— Да что ты! — воскликнул еж. — Чудные дела творятся, сосед. А толковали, будто Калормен от нас за сотни миль, коли не за тысячи. Мол, лежит он на краю света, за великим песчаным морем.

— До него гораздо ближе, уверяю тебя, — Шаста начал злиться. — Мы тут треплемся, а калорменцы Анвард осаждают! Нужно известить вашего верховного короля!

— Вестимо, сосед, вестимо, — откликнулся еж, — Да вот поди ж ты — я как раз вздремнуть собирался. Экая незадача! Здоров, соседушка!

Последние слова были обращены к огромному кролику, который незнамо откуда выскочил на тропу. Шкура у кролика была песочного оттенка. Еж, не сходя с места, выложил кролику все, что узнал от Шасты. Кролик не преминул согласиться, что вести просто поразительные, если не сказать — беспокойные, и надо обязательно всех предупредить и что-нибудь этакое измыслить.