Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды

После угощений за столом Эгея Рид с особенным удовольствием ел превосходно приготовленные дары моря, овощи, пшеничный хлеб, козий сыр, медовые лепешки на десерт. Все это запивалось отличным вином. Застольная беседа была такой, которую поддерживает цивилизованный хозяин дома, интересующийся астрономией и естественной историей и сажающий за стол с гостями свою жену и детей. Никто не упился, и в отведенных им спальнях гостей не ждали рабыни. (Собственно говоря, хотя повсюду в Талассократии рабов было множество, на священную Атлантиду их ввозить запрещалось. И в служанки обычно брали дочерей бедных родителей. Они работали за стол и кров, но под конец наделялись приданым.)

Лежа на слишком короткой кровати, Рид не переставал удивляться тому, что от кефтиу, блюстителей порядка и мира, организаторов торговли, которая приносила благосостояние всюду, куда добирались их корабли, чистоплотных, дружелюбных, благовоспитанных, образованных, одаренных, человечных во всех смыслах слова, в памяти людской сохранился лишь чудовищный получеловек-полубык, пожиравший людей в жутком лабиринте. Но, подумал он, историю пишут победители и творят легенды тоже они.

Рид открыл глаза. Ради свежего воздуха он не стал закрывать дверь во внутренний дворик. Ночь была ясная, полная шепчущих звуков, усыпанная звездами. Но половину их черной громадой заслонял вулкан. И он начал дымить.

Лидра, ариадна Атлантиды, прикоснулась ко лбу Рида.

— Во имя Богини и Астерия будь благословен!

Церемониально приветствие прозвучало еще суше из-за настороженности, таившейся в ее глазах. Он поклонился.

— Прости чужестранца, госпожа, не знающего, как надлежит себя вести, — сказал он неловко.

В длинной, тускло освещенной комнате наступило молчание. В дальнем южном ее конце дверь, выходившая в световой колодец, была закрыта из-за дождя. Напротив зияла чернота — коридор, уходящий в глубину храма-дворца. Фреска на южной стене изображала все три ипостаси Богини-вместе — Дева, Мать, Старуха. На северной стене люди с орлиными головами и крыльями вели мертвых в судилище. В этих картинах был весь критский реализм без критской жизнерадостности. В мерцающих отблесках светильников фигуры, казалось, шевелились. Перед ними в унылой полутьме завивались дымки жаровен, благоухающие сандалом, но пощипывающие ноздри.

— Что же, садись, если хочешь! — Верховная жрица опустилась на подушки своего мраморного трона.

Рид сел на табурет у его подножия. Что дальше? Накануне его с Диореем приняли с церемониальной вежливостью. После двое прислужников повели американца знакомиться с той частью храма-дворца, куда допускались посторонние, а ариадна затворилась с афинянином на несколько часов. Вечером, когда они вернулись в дом начальника порта, Диорей уклонялся от прямого ответа. «Ей хотелось узнать, что нового случилось в наших местах. Ну а мне было приказано заручиться помощью святилища для смягчения некоторых условий договора. Например, нам надо бы увеличить число военных кораблей для защиты нашей торговли в Понте Эвксинском, куда критяне дозоров не посылают. Она примет тебя завтра наедине для беседы. Ну а теперь выпей-ка еще чашу, коли наш хозяин будет так любезен, и хватит говорить о делах».

Рид исподтишка посмотрел на Лидру. Ей, ему сказали, было под сорок. Высокая, чопорно прямая, худощавая до костлявости. Очень худое лицо, серо-голубые глаза, изогнутый нос, сурово сжатые губы, сильный подбородок. Каштановые волосы начинали тускнеть, груди обвисать, хотя она во многом сохранила фигуру танцовщицы с быком — фигуру своей юности. На ней была пышная юбка с высоким корсажем, высокий головной убор без полей, на руках — золотые змеиные браслеты, такие же, как на изображениях Реи. С плеч ниспадал серо-голубой плащ. Из-за своей ахейской туники и бороды Рид ощутил себя варваром…

Или ему не по себе потому, что он ей не доверяет? Перед отъездом он выбрал минуту спросить у Эриссы:

— До моего времени дошел рассказ о том, что ариадна… Одна из ариадн… помогла Тесею убить Минотавра. Что было на самом деле?

Эрисса пожала плечами:

— Я слышала… то есть услышу… будто он сговорился с ней. Твердо известно лишь, что после случившегося она помогла ему совершить жертвоприношение, а потом уплыла на его корабле. Но какой у нее был выбор? Ему она была нужна, чтобы придать завоеванию Кносса хоть какое-то подобие законности, и он мог ее принудить. В Афины она так и не попала. Он оставил ее со всеми, кто ее сопровождал, на острове Наксос. Там, отчаявшись, они отступили от чистой веры и создали тайный культ. Разве такое с ней обхождение не доказывает, что в заговор с ним она не вступала и была… и есть… и будет невинной?

— Но я слышал, что Тесей навещал Атлантиду несколько раз и между ними часто происходит обмен вестями.

Эрисса печально усмехнулась:

— А почему бы ему и не обхаживать духовную главу Талассократии? Ее дед и правда был каледонцем. Но не опасайся, что она станет служить какому-нибудь суетному делу. Еще почти девчонкой ей в пещере на горе Иокаста было видение. С тех пор она всегда называла себя невестой Астерия. Когда дни ее танцев с быками миновали, она принесла клятвы жрицы, — а среди них, не забывай, есть обет целомудрия — и служила Богине так истово, что ее избрали повелевать Храмом. Хотя она тогда была гораздо моложе всех, кто повелевал там до нее. Я хорошо помню, какой строгой она была, как сурово следила за выполнением всех обрядов и как бранила нас, сестер по обряду, за тщеславие, легкомыслие и распущенность. — Тон ее стал серьезным: — Твоя задача — убедить ее, что ты пришел с добром, а не со злом. И тебе будет нелегко, милый мой Данкен.

«Да, правда!» — подумал он теперь, глядя на беспощадное лицо.

— Это дела важные и касаются они того, что боги скрыли от смертных, — сказала Лидра. — Говорю я не о безделках вроде твоей подательницы огня, или железа, или умения ездить на спине лошади, о чем рассказывал Диорей. Это просто человеческие выдумки. Но вот лунный диск, который ты несешь на руке…

Накануне он показывал свои часы и заметил, с каким благоговейным страхом смотрели на них младшие жрицы. Хотя люди научились с помощью солнца и звезд отсчитывать такие короткие единицы времени, как часы, эти два лезвия, которые неумолимо срезали каждый наступающий миг, заставляли вспомнить Дищинну, Жницу. Он не упустил случая.

— Этот амулет, госпожа, не просто ведет счет времени, но еще и обладает пророческой силой. Я хотел преподнести его миносу, но теперь вижу, что место его здесь. — Он снял часы и вложил ей в руку. Ее пальцы судорожно сомкнулись вокруг них. — Пророческий сон был ниспослан нам, чужестранцам, не случайно. Я вижу впереди грозную опасность. И мне поручено предостеречь твой народ. Открыть это афинянам я не посмел.