Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды

Но — неважно. Я снова стал волком!

Тусклое освещение перестало представлять для меня помеху. Волки не зависят от зрения так, как люди. Уши, ноги, язык, каждый волосок на моем теле, да еще и нос — все улавливало недоступные другому сведения… Подземелье стало понятным, утратив запутанность.

И… да, слабый, но слишком знакомый запах донесся из одного из туннелей, это была незабываемая вонь… Я подавил желание испустить охотничий вопль и помчался в нужном направлении.

Туннель был длинным, извилистым, его часто пересекали поперечные ходы. Не обладай я звериным чутьем, я быстро заблудился бы. Лишь кое-где в туннеле мерцали огни в Руках Славы, укрепленных над кельями, выдолбленными в скале. Широкой публике иоанниты объясняли, что каждый кандидат в посвященные должен провести в этом подземелье сутки, а самые набожные нередко спускаются сюда по собственному желанию. Будто бы душе приносят пользу молитва и медитация в полном уединении. Но я ощущал здесь какое-то непонятное скрытое влияние, неявную силу… И иные из запахов заставляли шерсть на моем загривке подниматься дыбом.

Но постепенно все запахи потонули в той вони, по следу которой я шел. У волков желудки покрепче человеческих, однако меня начало тошнить. И когда я наконец достиг источника миазмов, я задержал дыхание, прежде чем заглянуть в келью.

Тусклый голубой свет, испускаемый пальцами Руки, укрепленной над входом, давал возможность хотя и с трудом, но разглядеть внутренность пещерки. Мармиадон спал, свернувшись на соломенном тюфяке. Его ряса была очень грязной, и лицо — тоже. Рядом со священником я увидел канистру с водой, сухари, чашку, библию иоаннитов и свечу. Должно быть, Мармиадон выходил из кельи лишь в туалет. Впрочем, если бы он и не выходил, разница была бы незаметна.

Я отошел от входа и обернулся человеком. В таком облике я ничуть не больше страдал от вони; тем более что теперь мне помогал разум. А сам Мармиадон, похоже, уже и не замечал запаха.

Я вошел в его обиталище, присел на корточки и потряс священника. Другую руку я держал на рукоятке ножа.

— Эй, просыпайся!

Он с трудом очнулся, увидел меня и задохнулся от ужаса. Должно быть, я представлял собой мрачное зрелище: черное трико, голые руки и ноги, безжалостный взгляд… Впрочем, сам Мармиадон в этом мертвенном свете выглядел не лучше. Прежде чем он успел вскрикнуть, я зажал ему рот ладонью, ощутив колючую щетину на мягких, обвислых щеках.

— Тихо! — ровным голосом сказал я. — Или я тебе выпущу кишки.

Он согласно заморгал, и я отпустил его.

— М-мистер Матучек… — прошептал он, пятясь назад, пока наконец не уперся в стену.

Я кивнул:

— Мне нужно с вами поговорить.

— Я… как… Бога ради, о чем?!

— О том, как вернуть мою дочь домой невредимой.

Мармиадон начертил в воздухе крест и еще какие-то символы.

— Вы одержимый?.. — Но, взглянув на меня, сам же и ответил на свой вопрос: — Нет. Могу сказать…

— Я не марионетка дьявола, — огрызнулся я. — И я не псих. Рассказывайте.

— Н-но… мне нечего сказать! Ваша дочь? Что с ней? Я не знал, что у вас есть дочь.

Я отшатнулся. Он явно не лгал.

— А? — только и смог произнести я.

Он немного успокоился, нашарил очки, лежавшие рядом с ним, надел их, уселся на тюфяк и внимательно посмотрел на меня.

— Я говорю чистую правду, — произнес он. — Откуда мне знать что-то о вашей семье? И как мог кто-то из ваших родных очутиться здесь?

— Да так, что вы объявили себя моим врагом! — сказал я со вновь вспыхнувшим гневом.

Он покачал головой.

— Мы не враги людям. Да и как бы это могло быть? Наша церковь — церковь Любви. — Я усмехнулся. Он опустил глаза. — Ну, — чуть запнувшись, продолжил он, — конечно, все мы сыны Адама. И грешим, как любой другой. Признаю, я действительно впал в бешенство, когда вы вылили это… проделали такое… над невинными…

Я выхватил нож.

— Не мелите вздора! Единственное невинное существо, пострадавшее в этой мерзкой истории, — трехлетняя девочка, которую похитили силы ада!

Он разинул рот и выпучил глаза.

— Ну, выкладывайте! — рявкнул я.

Какое-то время он не мог произнести ни слова. Потом в ужасе пробормотал:

— Нет! Это невозможно! Я бы никогда, никогда…

— А как насчет ваших приятелей-священников? Кто-то из них?..

— Никто! Могу поклясться! Такого не могло быть! — Я пощекотал его горло кончиком ножа. Он задрожал. — Пожалуйста… Позвольте хоть узнать, что случилось! Позвольте помочь вам!

Я убрал нож, сел, потер лоб… Что-то тут было не так.

— Слушайте, — сказал я, — вы сделали все, чтобы разбить мою жизнь. И если меня лишили главного, смысла моего существования, — что я должен думать? Вам придется здорово постараться, чтобы убедить меня в своей невиновности.

Священник судорожно сглотнул.

— Я… да, конечно. Я никому не желал вреда. То, что вы делаете, — грех… вы вредите себе и других тянете за собой.

— Не отвлекайтесь, — приказал я. — Говорите о фактах. Вас тогда послали специально, чтобы подстрекать демонстрантов.

— Нет! Нет… я просто был в списке волонтеров. И когда подвернулся случай, я оказался среди тех, кому позволили пойти… Но не для… не для того, чтобы сделать то, о чем вы говорите… нет, просто для духовного руководства, помощи… ну и для того, чтобы защитить людей от злых чар… ничего больше! Это вы напали на нас!

— Да, конечно. Это мы устроили пикеты, а когда они не помогли — это мы организовали беспорядки, блокаду, побили стекла… ух! А вы действовали как частное лицо, так что, когда вы потерпели неудачу, ваши руководители пожурили вас, и теперь вы занимаетесь обычными своими делами.

— Я здесь во искупление греха гнева, — сказал он.

Легкая дрожь пробежала по моей спине. Кажется, мы добрались до главного…

— Вас бы не отправили сюда просто за то, что вы обозлились, — сказал я. — Что вы сделали на самом деле?

Его черты вновь исказил страх. Он умоляюще протянул руки:

— Пожалуйста,, я не… Нет. — Я достал нож и опять приставил его к горлу Мармиадона. Он закрыл глаза и торопливо забормотал: — Я пришел в ярость из-за вашего упрямства, и я наложил проклятие на всю вашу группу… я не знаю, как адепты узнали об этом, но у адептов особые способности… когда я вернулся сюда, мне пришлось расплачиваться за мой грех. Мне сказали, что последствия могут оказаться слишком серьезными. И ничего больше. Неужели действительно так случилось?

— Как посмотреть. И что это за проклятие?

— Проклятие Мабона. Это не чары. Вы ведь понимаете разницу, верно? Чары приводят в действие параестественные силы, тут используются законы магии. Они взывают к нечеловеческим существам, или… Это то же самое, что воспользоваться ружьем, или каким-то инструментом, или свистком подозвать собаку… Молитва — это совсем другое дело. Она обращена к Высшему и к его когорте. А проклятие — не что иное, как формула, обращенная к ним же, это просьба… ну, всыпать кому-то как следует. Если те силы считают допустимым выполнить просьбу — они так и делают…