Анастасия Лапшина - Из пепла

Перед её глазами что-то мельтешило, но она пыталась отгородиться от боли, быть в сознании, и её снова и снова засасывало во тьму, которая на секунды или даже на целые минуты отрезало от страданий, но не давало воспринимать реальность. А реальность была такова - за ней собственной персоной явилась смерть. А может она и придумала, но она могла поклясться, перед тем как закатить глаза она увидела черную материю фигуры.

Эта Смерть, как оказалось, процесс достаточно неожиданный, стоило всего лишь подумать об этом, и она явила свое гнилое и подлое существо, которое постоянно пряталось за твоей спиной, ожидая нужного и такого желаемого момента.

Перед тем как упасть в беспробудный сон, и подастся не верящим чувствам, она пытается запомнить, что стояла на знакомом обширном поле, окруженном высокими стеблями кукурузного сорта, но все это было огорожено пламенем, она слышала тот подлый смех, она видела их гнилые лица. И последнее, что она подумала, было "Черт меня дернул не запереть Ниди в комнате!", перед тем как пасть во мрак.

...ибо все, взявшие меч, мечом погибнут...

В темноте загорается свет. Маленький огонек тусклым светом едва освещает комнату: не горящая лампа на тумбочке, и девушка сложившаяся полу-калачиком на своей кровати, слепо смотрящая перед собой. Она переводит взгляд на маленькое пламя единственное живое, движимое, и колыхающееся в этой комнате. В её комнате.

- Привет, - говорит маленький огонек.

- Привет, - отвечает Кэтрин.

Казалось, она разговаривает со светом. А может, это и все что остаётся ей делать. Разговаривать с единственной надеждой освещающую тьму. Но затем рука сжимающая сигарету двумя пальцами подносится к огоньку, который видимо, оказывается зажигалкой. Затем подносит ко рту и освещает лицо: темные волосы, темные глаза, все как раньше.

- Мам?

- Да, ангел? - произносит она, затягивается и выпускает струйку дыма.

- Что ты делаешь в моей комнате?

- Я пришла поговорить. - Пауза. - Не забывай это и мой дом тоже.

Ну конечно её. Кейт часто это забывала, когда жила в старом доме, как и сейчас находиться в нем. Ярко персиковые стены, кровать большая, и её любимый комод, она и забыла что значит жить одной, отдельно от сестры и иметь свою комнату.

Огонек освещал только её лицо. Она чуть наклонилась, красивая, с темно-карими блестящими глазами, все это время наблюдая за ней, и улыбнулась теплой улыбкой. Затем прошептала:

- Ты должна отпустить меня.

- Отпустить?

- Да.

- Но как? Я все еще сержусь на тебя.

- Я знаю, ангел. Прости меня, прости, что скрыла от тебя твою жизнь, но пойми, что бы я ни делала это ради твоего блага. Пыталась уберечь, но вышло только хуже. Прости, что оставила тебя,...Но сейчас пришла пора.

Она снова затягивается. Кейт и забыла, что сигареты, были маминой слабостью. Как ни странно, это придавало ей особый шик.

- Нет, это ты должна меня простить.- Проговорила Кейт спокойным голос, положа руку под голову, свернувшись в кровати.

- За что?

- Я влюбилась. - Грустные глаза и улыбка Кэтрин вспыхивает на её лице.

- Глупая обезьянка. - Произносит она и накрывает её руку своей.

- Я влюбилась в монстра, мама. - Поясняет она с нажимом.

Кейт ждет, ждет и ждет. Но её лицо также непроницаемо как было. Будто она и это знает.

Любовь берет заложников, - осознала Кейт. - Такую как я. Она пробираются внутрь. Она проедает и оставляет одного, плачущего во тьме.

Спустя молчание мать говорит:

- Мне очень, очень жаль. Это моя вина.

- О чем ты?

- Что все так с тобой получилось.

Снова грустная спокойная улыбка.

- Это я была идиоткой, что ничего не замечала. И за это и поплатилась.

- Нет. Мне жаль, что ты здесь оказалась.- Говорит Николь и обводит комнату руками с тем же спокойным видом, как и у Кейт.

- Где? В моей комнате?- Кэтрин нахмуривает брови.

- Я мертва, Кэйти.- Говорит она, улыбаясь с теплом, не двигаясь, поднося сигарету ко рту.

- Я не понимаю.

- Запомни, что бы с тобой не случалось, я никогда не судила тебя. Я всегда буду любить тебя.

- Ты прощаешься со мной?

- Да, Кэйти, пора.

- Разве это не сон?

Конечно это сон. Ведь этот дом, где она сейчас находится, сгорел. Но есть ли так, что мама делает в её сне?

- Нет. Ты умерла. А сейчас ты должна проснуться.

- Но если я умерла, зачем мне просыпаться?- Спрашивает она улыбаясь, на этот раз устало так спокойно, будто вот-вот заснет. С полузакрытыми глазами, она медленно усмехается. - Кстати я прочитала моби-дика...

- Ты должна проснуться. - На этот раз голос матери становиться строже и серьезней.

- Я кое-что помню.- Говорит она и торопясь продолжает. - Все, что туманит разум и мучит...

- Кэтрин, проснись!

- Что подымает со одна муть вещей, все зловредные истины...

- Кэтрин...

- Все, что рвет жили и сушит мозг...

- Это не сон! Проснись немедленно!...

- Вся подспудная чертовщина жизни и мысли...

- Проснись!- Кричит она, надвигаясь на Кейт так быстро, что пламя потухает и её снова накрывает тьма.

И она так и не просыпается.

***

- В следующий раз на охоту я точно не возьму их.

Они стояли посреди поля, и Дэниел кинул взгляд на остальных три утопавших тела в крови впереди них и усмехнулся:

- Неужели? То та я подумал, почему у них глотки разорваны.

- Нет, я имею ввиду, взять "черную магию" (Черная - означает за грани светлого, то после белого наступает темное, тоесть грань, против правил. А магия значит - сами же ведьмы). под крыло . Обрыднули мне их предательские личины.

- Обессудь, но твоя личина мне надоела задолго до второй мировой войны.

- В то время ты только и делал что умертвлял, так что меня с тобой не было.

Они двинулись в сторону высоких стеблей кукурузы.

- А ты говорил, что все это чертова западня. А она, - Джозеф, повернувшись, указал на девушку утопающую в обугленном красном платье, будто тоже лежавшая среди крови. - Чертова другая шлюха, не такая как остальные шлюхи, которая не знает...

- А еще я говорил, что ты узколоб,...но смотри, как получилось - оправдалось.

- Мой лоб прямо пропорционален твоей заднице.

Дэниел нахмурился, подумывая, знает ли он что значит "пропорционален", но да ладно.

- Что нам делать с телом? - Он остановился и кивнул на бездыханное тело ведьмы, недоумевая, чувствует ли он что-то кроме пустоты или все-таки наслаждения.

- Сожжём, - ответил Джозеф и пожал плечами. - Снаружи. Ведьму нужно сжигать должным образом - сначала лодыжки, бедра и руки, затем туловище предплечье и грудь.

- Я знаю как это делается, блондинка.

- Она не должна умереть пока не запылает ее лицо. - Продолжил он, грозя пальцем, не желая слышать Дэниела, но потом вспомнил. - Но для начала поймаем маленького крота...