Элеонора Раткевич - Деревянный Меч

Начать с того, что у разбойника, которого Кенет утром побил, умения драться было ненамного больше, чем у любого деревенского остолопа, – разве что наглости побольше, так ведь это дело наживное. И отвращение к хмельному, столь необычное для любителей облегчать чужие кошельки. Будь Кенет постарше и поопытнее, он бы мигом догадался, с кем имеет дело. А так он себе же на беду переоценил противника.

Он понял свою ошибку, когда первые два разбойника вышли из леса, держа цепы так, как мало-мальски смышленому бойцу и в голову не придет. Разбойники держали цепы по-крестьянски, словно собирались сей же момент хлеб молотить. Уяснив, что сейчас воспоследует, Кенет тихо застонал.

– Что случилось, господин воин? – испуганно прошептал подросток, сидевший рядом с ним в засаде.

– Телеги готовы? – вместо ответа спросил его Кенет.

– Не знаю. Если и готовы, то не все. Две-три, не больше.

– Слушай внимательно. Беги скорей туда, – Кенет указал в направлении второй засады, – скажи, что ошибка вышла. Я ждал всю банду только к ночи, а они идут все – и сейчас. Скажи, пусть скорее готовят телеги, а дальше – как уговорено. Беги скорее!

– Так они же за мной погонятся! – выдохнул подросток.

– Не погонятся! – мрачно улыбнулся Кенет. – Я их задержу. Подросток взглянул на Кенета с ужасом и восхищением.

– Но, господин воин… вы уверены?..

– Да уверен я, уверен, – нетерпеливо бросил Кенет. – Сам сейчас увидишь, что они всей бандой поперли. Глупо, согласен. А только они такие же разбойники, как я – император. Вон – видишь?

Подросток посмотрел и охнул.

– Сколько же их!..

– Все как один. Как только я им навстречу выйду – беги что есть духу. Понял?

Подросток кивнул. Кенет чуть помедлил, вдохнул поглубже для храбрости, резко выдохнул, снял с пояса цеп и вышел на дорогу.

– Эй вы, остолопы-недотепы! – издевательски крикнул Кенет разбойникам. – Одной битой задницы вам мало? Все хотите свое получить? А ну подставляйте! Всех уважу, никого не обижу!

И с этими словами Кенет хлестнул по высокой траве боевым цепом точно плетью.

Свободный проход его вестнику был обеспечен. После такого оскорбления разбойники не то что бегущего мальчишку – конного отряда на марше бы не заметили. Вопя и завывая, разбойники набежали на невесть откуда взявшегося обидчика.

Кенет прекрасно понимал, что против толпы в тридцать – сорок человек у него нет и тени шанса. Аканэ, может, и вышел бы победителем из подобной схватки. Но ведь его задача не в том, чтобы в одиночку уложить целое войско. Он должен отвлечь, остановить, задержать. Любой ценой. А там – будь что будет. Сам ошибся – сам и расхлебывай.

Более опытные разбойники сразу навалились бы на Кенета всей массой – охнуть бы не успел. Но перед ним были не разбойники, как правильно, хоть и поздно сообразил Кенет, а доведенные до отчаяния бывшие крестьяне. Сомкнулись они недостаточно плотно, и Кенету удавалось какое-то время отбиваться. Он отчаянно пытался не дать себя окружить, но для этого надо иметь возможность хоть как-то передвигаться, а Кенету некуда было отходить: он должен был удержать нападающих именно на этом месте. Удар цепом сзади, хотя и неумелый, достиг своей цели. От боли в сломанной ключице у Кенета закружилась голова. Он упал, и чья-то нога так пнула его под ребра, что, хотя ночь еще не наступила, Кенет увидел три звездных неба сразу.

– А ну оставьте мне этого поганца! – произнес чей-то голос. – Отойдите, кому сказано. Этот человек мой!

Круг разбойников неохотно раздвинулся. Возле Кенета очутился широкоплечий толстяк с багровым лицом.

– Э-то же н-настоящий воин! – с торжеством возгласил толстяк. – Эт-т не по вашим гр-рязным лапам добыча! Пшли прочь! Я его сам уделаю. Эт-т мое!

После чего багроволицый громогласно икнул. Кенет с изумлением понял, что его новоявленный противник мертвецки пьян.

– А н-ну вставай! – зычно прогудел толстяк. – С-час ляжешь!

Кенета его логика позабавила. Интересно, зачем вставать, а потом ложиться, если он уже и так лежит? Но поединок с этим пьяницей позволит ему задержать разбойников, а может – как знать – и сохранить жизнь.

Пошатываясь, Кенет встал. От боли в левом плече лицо его посерело. Левой рукой он и вовсе не мог шевелить. Тем не менее он старательно уговаривал себя, что еще не все потеряно. Сам он покалечен, зато его противник пьян. Не так уж и трудно с ним справиться.

И опять Кенет ошибся. По малому своему опыту он еще не знал, что пьяный противник иной раз поопаснее трезвого. Он непредсказуем, он в пьяном раже не страшится ничего, и он вовсе не обязательно забывает приемы боевого искусства.

Не прошло и минуты, как Кенет в этом убедился. Сражался он хорошо, да что с того. Воин-пьяница попросту вырвал у него цеп. Теперь он сжимал рукояти двух цепов обеими руками и хищно ухмылялся.

– Ну, с-час ты у меня ляжешь! – повторил он и ударил Кенета по лицу. Кенет отскочил, но цеп рассек ему губу. Разбойники разразились воплями издевательского ликования, словно Кенет был загнанным волком.

И тут, ощутив во рту вкус собственной крови – впервые в жизни! – Кенет обезумел. Из самых глубин его души выхлестнула такая ярость, что он пошатнулся под ее натиском. Он набрал в рот как можно больше крови и плюнул ею в лицо противника. Откуда-то послышался жуткий бешеный крик. И не успев даже осознать, что это его собственные уста издают тот самый боевой клич, который никогда ему не удавался, Кенет выхватил меч.

Он напрочь забыл о том, что меч деревянный. А если бы и вспомнил, поступил бы точно так же. Но он не вспомнил, а потому и не удивился, когда глотки всех разбойников сразу исторгли не менее леденящий душу крик – крик панического ужаса.

И тут, заглушая вопли разбойников, с вершины холма донесся грохот. Деревня не подвела своего непрошеного защитника: телеги были готовы вовремя.

Телеги, груженные камнями, мешками со всякой всячиной, сеном и просто пустые, катились прямо на разбойников, сбивая их с ног, сталкивались, переворачивались. Кенет едва успел отступить к лесу и, еле переводя дыхание, наблюдал за разгромом. Из некоторых телег выскакивали деревенские мужики и бросались гвоздить разбойников кто во что горазд. Похоже, кой-кому в деревне все же стало стыдно препоручать битву с разбойниками старикам и малолеткам. Мешки валились на ополоумевших разбойников, и, не успев еще встать, бедняги оказывались под ворохами валящегося сверху сена. А потом с вершины холма спустились старики и подростки. Они по одному выгребали разбойников из-под завала и аккуратно, с деревенской добросовестностью связывали.

Кенет стоял, бессильно привалившись к дереву, и ловил окровавленным ртом воздух. Боль в левом плече едва не заставила его потерять сознание. Зато резкая, хоть и не очень сильная боль в разбитых губах отрезвила его. Мир уже не плыл перед его глазами. Он был угловато резким и очень отчетливым. И мыслил Кенет сейчас точно так, как видел, – резко и отчетливо.